Ранняя история нацизма. Борьба за власть - Гинцберг Лев Израилевич

Насколько я помню, фюрер не назвал каких-либо имен, кроме Шахта, а возможно и Феглера, и предоставил мне подбор кандидатур. Сам беседовал с членами кружка преимущественно во время своих поездок.

Целью кружка друзей было обсуждение планов национал-социалистического руководства относительно германской экономики.

В мае 1932 г., после того как я неоднократно встречался с господами, входившими в «Кружок друзей», я спросил фюрера, не может ли он как-нибудь встретиться с ними. И 18 мая 1932 г. такая встреча состоялась в малом зале гостиницы «Кайзерхоф». Насколько я помню, на этом приеме присутствовали все господа, входившие тогда в «Кружок друзей».

Фюрер произнес короткую речь, в которой изложил в качестве пунктов своей программы ликвидацию профсоюзов и всех партий за исключением НСДАП. Никто не выразил несогласия.

Эти пункты программы фюрера нашли полную поддержку членов «Кружка друзей», но они выразили озабоченность тем, удастся ли ему это.

В 1932 г. членами кружка были банкиры: К. фон Шредер, Э. Майер (Дрезденский банк), О. Шбейнбринк (концерн Флика), Э. Хеккер (Объединение германских железо- и сталепромышленников) — наиболее видные представители крупного капитала страны.

После того как Вы снискали славу во втором сражении (имеется в виду второй тур президентских выборов, в ходе которого НСДАП добилась внушительного успеха — Ред.), я позволяю себе вернуться к нашей последней беседе. Если мне и до сих пор не удалось склонить всемогущих господ с Запада к открытому выступлению в Вашу пользу, то я все же могу констатировать очень много симпатий с их стороны. Я постоянно встречаюсь с двумя сомнениями (с их стороны). Первое — это опасение испортить отношения с правительством, расположение которого, в тех или иных обстоятельствах, необходимо. Второе — неясность в отношении экономической программы национал-социализма. Что касается последнего, то я могу зафиксировать успех в том, что некоторые из господ заявили о готовности финансировать вместе со мной инстанцию, задачей которой будет изучать хозяйственно-политические концепции национал-социализма и проводить их в соответствие с тем, что необходимо для процветания частного предпринимательства. Я твердо убежден в том, что при совместной работе может быть достигнуто согласие между основными воззрениями национал-социализма и возможностями частного хозяйства, ибо альтернатива не социализм и капитализм, а индивидуализм и коллективизм.

По договоренности с моими западными друзьями я изъявил готовность взять на себя наблюдение за работами планируемой группы.

Видели ли Вы, как сбегается множество людей, когда двое дерутся на улице? Жестокость импонирует. Жестокость и грубая сила. Простому человеку с улицы импонируют только грубая сила и беспощадность. Это относится и к женщинам и к детям. Люди нуждаются в спасительном страхе. Им хочется чего-либо бояться. Им нравится, когда их пугают, и они, содрогаясь подчиняются кому-либо. Опыт свидетельствует, что повсюду, после происходящих в залах драк, в партию (НСДАП) вступают в первую очередь побитые. Что там болтают о жестокости и возмущаются мучениями. Масса хочет этого. Ей необходимо нечто ужасное.

Я против того, чтобы превращать концлагеря в пансионы. Террор является наиболее действенным политическим средством. Я не откажусь от него только потому, что это не нравится каким-то глупым буржуазным ничтожествам. Мой долг — использовать любое средство, чтобы воспитать в немецком народе жестокость и подготовить его к войне.

Мы должны быть жестокими. Мы должны возродить вкус к жестокости. Только так можем мы ликвидировать мягкосердечие и сентиментальное филистерство нашего народа. У нас больше нет времени для красивых чувств. Мы должны принудить наш народ к величию, если он намеревается выполнить свою историческую миссию.

Я знаю, что я должен быть жестким воспитателем. Моя задача труднее, чем та, которая стояла перед Бисмарком или кем-либо другим, кто руководил Германией. Я должен создать народ прежде, чем я смогу подумать о том, чтобы решать задачи, которые ныне поставлены перед нами, как нацией.

Мы должны освободиться от всех сентиментальных чувств и стать твердыми. Когда я в свое время объявлю войну, я не буду думать о 10 миллионах молодых людей, которых пошлю на смерть. Смешно требовать от меня, чтобы я наказал только действительных преступников из числа коммунистов. Это трусливая буржуазная непоследовательность успокаивать совесть при помощи правовой процедуры. Есть лишь одно право — это право на жизнь нации.

В ходе допроса Шахта, проходившего в 1946 г., было оглашено признание, ранее сделанное фон Папеном следователям: «Когда я был канцлером Германии в 1932 г., ко мне зашел Шахт, это было в июле или августе, я был дома. Он сказал мне: «Отдайте ему Вашу должность. Отдайте Вашу должность Гитлеру, это единственный человек, который может спасти Германию».

Среди документов обвинения, представленных трибуналу, находилась и книга Ф. Райтера «Шахт», изданная в Берлине в 1937 г. В ней, в частности, говорилось: «Словами и делами, используя свою личность, чтобы оказать влияние на круги и персон, у которых он пользовался авторитетом, Шахт после встречи с Гитлером становится сознательным проводником национал-социалистического движения и одним из тех, кто сыграл ценную роль в его конечном успехе». Далее речь идет о важных выступлениях Шахта в пользу НСДАП за пределами Германии — в декабре 1930 г. в Копенгагене, в марте 1931 г. в Стокгольме, в США и т.д.

Вопрос: Кто (из числа промышленников) интересовался нацистской партией?

Ответ: Феглер. Кнеппер... все горнодобывающие компании... Клекнер, Ромтерг...

Когда я был главным редактором газеты «Берлинер берзенцайтунг», ко мне обращались лица (из этого круга), желавшие оказать определенное влияние на экономические и политические позиции новой партии, которая, по их мнению, в будущем встанет во главе Германии. Я был в контакте с некоторыми деятелями НСДАП в Мюнхене. (В НСДАП Функ вступил летом 1931 г. и стал одним из главных ее авторитетов в вопросах экономики. Стать членом НСДАП его побудили крупные промышленники, стремившиеся иметь «своего человека» в руководстве партии.)

Летом 1932 г. царило большое экономическое напряжение В этой тяжелой ситуации директор д-р Бютефиш решил уточнить позицию национал-социалистического движения по отношению к немецкому синтетическому бензину. При посредстве д-ра Гаттино он обратился в личный штаб фюрера с просьбой о встрече с ним для беседы, на что было дано согласие. Бютефиш сообщает об этом: «Фюрер убедительно описал экономические цели. Он заявил: «Экономика без горючего в наше время в Германии, которая хочет быть политически независимой, немыслима. Поэтому немецкое (синтетическое) горючее должно стать реальностью, даже если это потребует жертв. Поэтому настоятельно необходимо, чтобы гидрирование угля продолжалось».

Прощаясь с нами, фюрер сказал: «Техническую сторону я предоставляю вам. Это ваша профессия. Но наш путь совпадает, и я надеюсь, что этот путь в ближайшее время приведет к колоссальному усилению Германии».

Результат встречи с фюрером стал в тот момент сильнейшей поддержкой для заводов Лейна. После этого гидрирование угля могло быть беспрепятственно продолжено.