Вера Курская - История лошади в истории человечества

Как читателю известно из курса истории, впоследствии лошадиные вернулись в Новый Свет — это были давно одомашненные лошади испанских конкистадоров. В популярной литературе можно иногда встретить версии, что возвращение лошадей состоялось раньше, в конце X — начале XI века, когда на землю Северной Америки впервые ступила нога европейца, скандинавского мореплавателя Лейфа Эрикссона. В Перу и Бразилии есть наскальные рисунки, которые некоторые интерпретируют как изображения лошадей. Впрочем, эта версия обоснована слабо, так как первобытное искусство точно интерпретировать бывает непросто. В Книге Мормона, священном писании христианской деноминации под названием Церковь Иисуса Христа Святых последних дней, рассказывающей о цивилизациях доколумбовой Америки, упоминаются и лошади. Однако археологи, палеонтологи и историки не признают эту книгу достоверным историческим источником. Некоторые из мормонских апологетов считают, что слово «лошадь» в этой книге обозначает вовсе не домашнюю лошадь, а тапира — довольно крупное непарнокопытное животное грубого телосложения, отдаленно напоминающее свинью, со своеобразно изогнутым носом. Эта версия имеет право на существование как попытка примирить веру и науку, но вряд ли основатель церкви мормонов Джозеф Смит (согласно преданию, нашедший, а скорее всего, просто написавший это произведение) вдавался в такие тонкости, как зашифровка названия одного вида под названием другого, более привычного для современных ему американцев.

В период с 30 тыс. до 10 тыс. лет до н. э. лошади расселились по Старому Свету от Пиренеев до Скандинавии и степей Евразии. Итак, семейство лошадиных зародилось в Новом Свете, но выжить там его представителям не удалось. Миссия их одомашнивания выпала на долю жителей Евразии.

Попробуем представить себе, как выглядела дикая лошадь. Пожалуй, самая известная людям, далеким от коневодства, дикая (на самом деле одичавшая, но об этом чуть позже) лошадь — это американский мустанг. В кино под видом мустангов часто показывают табуны великолепных скакунов с тонкими ногами и развевающимися гривами — но и мустанг, и настоящая дикая лошадь, предок лошади домашней, были совсем другими. Как можно заключить из палеонтологических материалов, у дикой лошади были большая, грубых очертаний голова, оленья шея (прогнутая вниз) с низким выходом, толстая шкура с грубым волосом, толстое брюхо, низко приставленный хвост и очень низкая холка. Грива не развевалась на ветру, а была короткой и стояла торчком, как у современных зебр и лошади Пржевальского. Все эти признаки не случайны. Скорее всего, шея с низким выходом означает для животного близость к траве — проще дотянуться. Такая же шея есть и у многих современных аборигенных пород лошадей. Важна и форма холки, ведь к ней крепятся мышцы спины и шеи, и от них зависит способность животного нести нагрузки. Толстая грубая шкура хорошо защищает как от зимнего холода, так и от летней жары и укусов насекомых.

Чтобы составить себе представление о настоящей дикой лошади, можно посмотреть на современных одичавших лошадей или на лошадь Пржевальского. Следует, правда, сделать важные оговорки. Во-первых, лошадь Пржевальского не является предком домашней лошади, пусть даже и напрашивается мысль о таком родстве. Это животное можно назвать не матерью, а тетушкой наших лошадей. Такая версия была озвучена в 1949 году палеонтологом В. Громовой, а впоследствии ее подтвердил генетический анализ: у лошади Пржевальского 33 пары хромосом, причем 32-я имеет форму буквы V, а у домашней лошади — 32 пары. Существует версия, что благодаря слиянию 32-й и 33-й пар хромосом и произошло видовое отделение предков домашней лошади от лошади Пржевальского. Во-вторых, сейчас в мире сохранилось несколько популяций одичавших лошадей — помимо американских мустангов это также австралийские брамби, португальские соррайя и некоторые другие. Разные домашние популяции, которые были в основе этих табунов, и разные климатические условия, в которых они живут, привели к тому, что между этими лошадьми есть определенные внешние отличия. Поэтому, глядя на них и пытаясь представить себе предка домашней лошади, придется конструировать в голове некий собирательный образ.

О времени, когда произошло одомашнивание лошади, до сих пор идут споры. Теории одомашнивания, бытовавшие в XX веке, предлагали в качестве вариантов неолит, энеолит, раннюю бронзу. Из-за различий в характере и темпах развития в разных регионах хронологические рамки этих периодов определяют по-разному. Так, на юге Европы, в Северном Причерноморье и Средней Азии это начало VII тысячелетия — IV тысячелетие до н. э., в лесной зоне Евразии это рубеж VI–V тысячелетий — рубеж III–II тысячелетий до н. э. Энеолит на Ближнем Востоке датируется V–II тысячелетиями до н. э., на юге Восточной Европы он продолжался с конца IV до начала I тысячелетия до н. э. На смену энеолиту приходит ранняя бронза.

В последние годы большинство исследователей сходятся на том, что одомашнивание лошади произошло сравнительно недавно, 5–6 тыс. лет назад. Многие ученые ориентируются на останки лошадей в человеческих захоронениях: коль скоро такие останки есть, значит, скорее всего, лошадь была культовым животным — и, следовательно, домашним. Религиоведы подсказывают, что культовым животным, как правило, становится очень значимый для конкретного этноса биологический вид — тот, без которого немыслимо выживание. Впрочем, Марша Левайн из Кембриджа, отвечая на вопрос о времени одомашнивания, считает, что оно произошло позже, чем думают большинство ее коллег. По ее мнению, предметом культа, в том числе и погребального, может быть и дикое животное. Это также согласуется с наблюдениями религиоведов: действительно, культовым может быть не только домашнее животное, такое, как корова, но и промысловое (тюлень, кит), на ловле которого держится весь быт охотников. Таким образом, наличие ритуальных предметов с изображением только лишь коня еще не указывает на факт его одомашнивания — на него указывало бы изображение использования лошади, например под всадником или с колесницей. С другой стороны, использование диких животных в похоронном обряде — явление очень странное и не типичное для большинства известных науке древних культур.

Следующий важный вопрос касается точного места одомашнивания лошади в Евразии. В попытке ответить на него современные ученые прибегают к анализу ДНК, причем как ископаемых лошадей, так и лошадей современных. В первую очередь эти исследования показывают наличие родственных связей между разными современными породами — или же отсутствие прямого родства там, где оно, казалось бы, должно быть. Например, в 1995 году немецкие и английские ученые пытались с помощью такого анализа выяснить происхождение мустангов. Оказалось, что часть ДНК этих лошадей схожа с ДНК португальских соррайя, в то время как с другими полудикими европейскими породами заметного генетического сходства не было. Повторное исследование показало: в современной популяции мустангов очень мало вариантов митохондриальной ДНК, которая передается по материнской линии практически без изменений. Это означает, что своим происхождением они обязаны очень небольшой группе лошадей, завезенных конкистадорами. Всего у исследованных особей было обнаружено 93 варианта митохондриальной ДНК, из них 77 возникли, как считается, еще до одомашнивания. Родство с лошадью Пржевальского обнаружено не было. Исследование также позволило выделить 17 разных генетических групп лошадей, объединенных общим происхождением. Например, одна из них оказалась общей для заводских пород Пиренейского полуострова и лошадей Северной Африки. В то же время знаменитую арабскую породу так и не удалось однозначно отнести к какой-либо из групп.

Такие результаты позволяют взглянуть с другой стороны на вопрос о происхождении отдельных пород лошадей и иногда даже пересмотреть его. Особенно это касается пород, чья история уходит в глубь веков и слабо задокументирована. Впрочем, о самом факте одомашнивания анализы ДНК дают лишь очень косвенные данные, и главное место в исследовании этой темы принадлежит археологии.

В качестве региона одомашнивания лошади археологи называют территорию современной Украины, Казахстан, Восточную Европу, Западную Европу, Ближний Восток. В наше время большинство сходятся во мнении, что оно произошло где-то в степях Евразии. Основная область археологических находок, в которых можно увидеть какие-то первые признаки одомашнивания лошади, — это пространство от Днестра до Алтая, где лошадь использовалась в похоронных обрядах. О различии в трактовке этого факта мы уже говорили. Таким образом, даже если мы обнаруживаем останки лошади в захоронениях, мы можем с уверенностью сказать лишь одно: для данной культуры в данный период лошадь была как-то связана с миром мертвых. Была она при этом домашней или дикой, с уверенностью, увы, сказать нельзя. Почему останки лошади оказывались в могиле? Она может быть как ездовым животным для путешествия в загробный мир, так и источником пищи или вообще тотемом, хранителем, сопровождающим человека в страну мертвых. Здесь мы сталкиваемся с основной проблемой археологии: многие находки очень трудно интерпретировать и мотивы поведения древних людей и их отношение к лошади остаются для нас загадкой.