Мюриэл Шиффман - Лицом к подсознанию. Техники личностного роста на примере метода самотерапии

Я хочу поблагодарить всех своих студентов, которые, щедро делясь своими экспериментами в самотерапии, поддерживали меня в моей преподавательской деятельности.

Я выражаю горячую благодарность своим добрым слушателям, вносившим ясность в ход моих мыслей: Люси, Жермен и особенно Хильде.

Моими вдохновителями стали доктор медицины Роберт Спицер и доктор философии Джеймс Террил из Института психиатрических исследований в Пало Альто, а также доктор философии Абрахам Маслоу.

Я чрезвычайно признательна редактору «Журнала гуманистической психологии», психотерапевту Энтони Сьютич за его ценные рекомендации и веру в мою работу.

Менло-Парк, Калифорния Март 1967 г.

За исключением членов моей семьи и нескольких близких друзей, упомянутых в книге, остальные персонажи не существуют в действительности и объединили в себе характеристики разных людей.

В книге описаны некоторые техники самопомощи, которым я обучала более десяти лет и которые более двадцати лет использовала сама. По отзывам моих коллег психотерапевтов, мои лекции помогают людям определять, когда им нужна профессиональная помощь, учат их получать максимум пользы от психотерапии, ускоряют психотерапевтический процесс, а также обеспечивают их инструментами для продолжения самостоятельной работы по завершении психотерапевтического курса.

По большей части мои лекции предназначены для так называемого «нормального» в нашей культуре человека: это подобные мне самой люди, со слабо выраженными невротическими тенденциями, которым скорее всего никогда не потребуется профессиональная помощь. Тени прошлого порой вторгаются в настоящее и сужают будущее любого из нас. Цель моих техник самотерапии — встретиться лицом к лицу с прошлым и поставить его на свое место. Только тогда мы обретем свободу, чтобы жить в настоящем более полно и двигаться к более насыщенному будущему, и способность использовать наш истинный потенциал в полной мере.

Много лет назад я сидела взаперти в четырех стенах маленькой квартиры один на один со своей двухлетней дочерью, которая постоянно просила меня поговорить с ней, спеть, поиграть. И периодически бывали дни, когда я выполняла работу по хозяйству механически, с единственным желанием: лечь в темной комнате и остаться одной. Иногда мне удавалось скрыть подступающую депрессию под лишним мазком губной помады и яркой фальшивой улыбкой, но эта тактика не могла утешить мою малышку. Она мгновенно распознавала мою хандру, становясь тревожной и требовательной, и не желала спокойно играть в свои игрушки.

Как- то утром после одного из таких мрачных дней, когда мне удалось восстановить свое душевное равновесие, я увидела, как Джинни ответила на мою ласку подобно раскрывающемуся под солнечными лучами бутону, и вспомнила ее вчерашнее беспокойное поведение. В тот момент я сказала себе: довольно, хватит с нее этих постоянно повторяющихся депрессий. В конце концов, перемены моего настроения вредят ей! Памятуя о своем безрадостном детстве, мне больше всего на свете хотелось обеспечить ее защищенностью и стабильностью, которых я сама была лишена. Итак, мне просто необходимо было избавиться от этих невротических симптомов.

Тогда у меня не было достаточно средств, чтобы обратиться за профессиональной помощью. Возможно, существовали и недорогие клиники, но я никогда о них не слышала. Поэтому я пустилась в рискованное предприятие: с отвагой, порожденной наивностью и отчаянием, я сделала себя подопытной свинкой, производя первые пробы самотерапии на себе.

Я совершила немало глупостей, что, как мне понятно теперь, было напрасной тратой времени, но ключ к самотерапии все же нашелся: я научилась чувствовать болезненные эмоции, которых всю жизнь избегала. Я исследовала установки и отношения, которые заставляли меня испытывать гнев и тревогу и часто доводили до слез. В течение двух долгих лет я занималась извлечением на свет скрытой части своей жизни, страдала, а затем вдруг обнаружилось, что моя старая докучливая депрессия прошла. Я потеряла ее где-то по дороге, и больше она никогда не возвращалась.

То, что начиналось как неуклюжая, отчаянная попытка выбраться из бездны, стало теперь новым образом жизни. Самотерапия излечила меня от боязни кошек, страха вождения, симптомов язвы желудка, стала средством контроля навязчивых мыслей о еде и головных болей. Но что важнее всего — она дала мне неведомую дотоле спонтанность в отношениях с родными (я больше не хватаюсь за детский справочник с каждой новой проблемой) и новую свободу для исследования моего истинного личностного потенциала. Жизнь стала гораздо богаче и насыщеннее — мне никогда не бывает скучно.

«Не опасно ли это, подвергать анализу самого себя?» — спрашивают люди. Я отвечаю, что учу не самоанализу (как понимать базовые проблемы своей личности, как изменить характер), а всего лишь самотерапии, методу, с помощью которого можно осознать, какую глупость вы вчера совершили, узнать сегодня, почему вы это сделали, и избежать повторения происшедшего завтра.

«Не опасна ли интроспекция?» Интроспекция и в самом деле может быть опасным симптомом. Крайняя озабоченность своими ошибками, излишнее самокопание (что же со мной такое?), постоянное ощущение вины, стыда или неполноценности — все это свидетельствует о необходимости профессиональной помощи. Самотерапия же избегает обобщений типа: «К какой категории невротиков я отношусь?» Она останавливает абстрактное интеллектуализирование о себе, о своей личности с точки зрения истории болезни и учит осознанию подлинных эмоций. А это как раз интроспекции противоположно.

«Почему я чуть не расплакалась? Я ведь знаю, что он не хотел меня обидеть».

«Почему я вспылила? Она же только ребенок!»

«Как я могла так глупо себя повести?»

«Мне незачем было говорить так резко».

Вам это знакомо? Нормальный человек большую часть времени ведет себя разумно, но иногда удивляет даже самого себя: «Что меня заставило так себя повести?» У каждого из нас есть свои «слепые зоны», где ни разум, ни прошлый опыт не в силах помочь в решении проблемы. Каждый раз, застревая в одной из таких уязвимых зон, мы действуем провально. Я имею в виду те случаи, когда, желая получить одобрение, вы попадаете под шквал критики; нуждаясь в чьей-то любви, вы заставляете этого человека отвергнуть вас; пытаясь вести себя с достоинством, попадаете в глупое положение.

Когда вы ведете себя провально? Когда что-то происходящее угрожает вам «запрещенной» эмоцией[1], которую, как вы однажды решили, слишком опасно чувствовать. Предположим, в раннем детстве мать чем-то сильно обидела вас. Вам захотелось возненавидеть ее, однако ненависть тогда казалась слишком опасным чувством (либо мать могла перестать любить вас, либо сила вашей ненависти магическим образом могла навредить ей и т. д.). И теперь, уже будучи взрослым, если вы сталкиваетесь с человеком, обладающим для вас авторитетом вашей матери, у вас возникает аналогичное замешательство. Вы не слабый и беспомощный ребенок, и перед вами не ваша мать (даже если это мать, она уже не тот могущественный человек, обладающий исключительной властью над вами), но ребенок внутри вас реагирует прежним, привычным способом. Этот ребенок не замечает перемен, произошедших со временем. Он искажает картину, подгоняя ее к той же старой сцене: неверно истолковывает выражение лица другого человека, тон его голоса, услышанные слова. Вы сталкиваетесь с ситуацией, чем-то напоминающей ту, из раннего детства, когда вы не осмелились испытать ненависть, и вы действуете так, будто это чувство все еще слишком опасно для вас. Когда вас склоняют к тому, чтобы почувствовать запрещенную эмоцию, вы немедленно прикрываете ее другой, фальшивой.

Все это происходит без участия вашего сознания. Вы не видите, что ситуации схожи, не замечаете, как запрещенное чувство угрожает вырваться наружу. Все, что вы фактически переживаете, — псевдоэмоция, используемая для прикрытия скрытого чувства.

Какие же чувства мы можем скрывать от самих себя? Любые. Какие чувства используются нами для их сокрытия? Тоже любые. Гнев может скрывать страх, а страх может скрывать гнев. Вина, стыд, страх, тревога, ненависть, ярость, любовь: человек может скрыть их или использовать для маскировки скрытого чувства любую из этих эмоций. Кроме того (и это только усугубляет путаницу), псевдоэмоция переживается нами как подлинная: фальшивый гнев мы переживаем точно так же, как подлинный.