Стивен Гаррисон - Счастливый ребенок

С этой точки зрения нынешние системы образования не выполняют своих функций. Эти системы основаны только на информации и умозрительном ее осмыслении. Осмысление – полезный инструмент, но он всегда разделяет целое на части и никогда не в состоянии синтезировать части в единое целое. Нынешнее обучение дает сбой просто потому, что жизнь – это нечто гораздо большее, чем манипулирование информацией. Любое фрагментированное образование не достигает желаемой цели, так как не может обеспечить слияния, синтеза отдельных составляющих, которые оно преподает. Такое образование, сведенное к информации и осмыслению, не в силах воспитать целостного ребенка, который будет жить полезной для общества, целостной и счастливой жизнью.

Дети – не компьютеры. Человек наделен способностью сознавать. Мы обладаем необыкновенным умением видеть все в целом и жить в этой полноте. Понимание взаимосвязанности жизни дарует нам счастье, творчество и любовь. В этом – душа и сердце обучения.

Сознание способно увидеть взаимосвязанное целое, в котором мы с вами являемся лишь частью. А человеческий потенциал – это и есть способность жить в динамичной, подвижной, вечно меняющейся системе, основанной на взаимоотношениях. Такая система могла бы стать основой для всех наших образовательных институтов. Бесконечный творческий процесс, воплощенный в детской игре, – простой пример человеческой способности к самоорганизации, общению и радости. А представьте, если бы этим качествам благоприятствовали наши образовательная и общественная системы.

Интегрированное обучение, целостное обучение. Эти понятия ничего не говорят тем, кто преклоняется перед информацией – в конце концов, мы ведь являемся продуктом той самой системы обучения, которую защищаем. Накопление информации некогда было целью образования, но так обстояли дела до информационного взрыва, спровоцированного средствами СМИ, компьютерами и Интернетом. Теперь бал правит интегральное мышление – сознание, которое использует информацию, но не поглощается ею.

Динозавры не смогли приспособиться к изменениям климата и теперь стали ископаемыми диковинками для музеев. Климат образования изменился, он меняется и будет меняться, потому что суть истинного образования – это изменение. Скорость изменений возрастает до такой степени, что полезным в течение всей жизни человека остается только то образование, которое способно приспосабливаться само и воспитывает умение меняться в учениках.

Целостное обучение не находит себе места в нынешней системе образования потому, что система эта принадлежит прошлому. И дело вовсе не в том, чтобы создать эдакую футуристическую систему образования, ведь и будущее со временем изменится. Чтобы быть по-настоящему приспособляемой, система обучения не должна быть оторвана от всех других систем жизни, частью которых мы являемся, – от семьи, общества, работы; она должна вплетаться в них. Системе обучения надлежит быть открытой для циркулирующих в обществе потоков духовных, интеллектуальных, физических, эмоциональных и художественных исканий.

А чтобы оставаться адаптивной и пригодной для обучения все новых и новых поколений, система обучения должна освободиться от присущих ей внутренних ограничений, от ее прошлого, от ее недостатков. И наконец, чтобы система обучения была целостной, она сама должна непрерывно обучаться, адаптироваться и изменяться.

Ничто меньшее не пригодно для динамичного, любознательного и живого ребенка. Дети удивительно тонко чувствуют ограниченность того, что им навязывают. Это их главная особенность. Они – сыщики, выслеживающие ограниченность. Они сразу же находят ее и говорят: «А что тут с другой стороны?» Прекрасен тот миг, когда мы отвечаем: «Я не знаю. Давай попробуем узнать вместе». Вот для этого-то мы и живем на земле – молодые и старые. Мы все пребываем в поиске – пытаемся понять природу жизни. Любой ответ, пресекающий эти поиски, обречен на неудачу. Любая система образования, которая подразумевает, что этот ответ известен, сама устанавливает предел своему познанию. Внутри этих пределов может умещаться огромное количество знаний, но целостному ребенку этого будет мало.

Из всего огромного количества педагогических идеологий ни одна не признаёт, что, в сущности, никому не известно, как учатся дети. А что, если ведущие представители системы образования и родители признают факт своего неведения? Если они признают, что незнание – это динамичное, высокоэнергетичное состояние, то самое состояние, в котором оказывается ребенок, придя в этот мир?

«Я не знаю» – это движущая сила обучения ребенка. Никакое открытие не может удовлетворить этого «я не знаю». Все, что ребенок узнает, только питает его природную любознательность. Чем больше открывает для себя ребенок, тем больше он не знает.

Нам не нужна новая идеология, которая отражала бы сказанное здесь: нам нужно избавиться от идеологий. То, что останется после снятия ограничений, накладываемых педагогической теорией, будет взрывом творчества. Это творчество может принимать самые разнообразные формы; некоторые из них настолько утонченны, что не будут восприняты на социальном уровне. Бывают люди, которые живут очень простой, но чрезвычайно творческой жизнью. Это может быть кассир в бакалейном магазине или водитель автобуса. Это может быть человек, который, как Альберт Эйнштейн, служит клерком, а в свободное от работы время пытается понять, как устроена Вселенная. Эйнштейн, Эдисон и бессчетное количество других гениев числились в школе среди отстающих. Эти удивительные творцы достигли величия, пробившись сквозь препоны системы образования, пытавшейся ввести их в жесткие рамки.

Томас Мертон как-то сказал: «Жизнь – это не задача, которую нужно решить, а таинство, которое нужно прожить». Способны ли мы разглядеть это таинство, сумеем ли мы передать его своим детям, чье любопытство будет вести их сквозь тайну в их собственное неизведанное? Сумеем ли мы создать для них среду, в которой будет отсутствовать то, что и нам самим оказало плохую услугу, что подвело нас, наших родителей, а еще раньше – родителей наших родителей? Сможем ли мы создать среду обучения, которая признает таинство, воздаст ему должное и сделает его нашим постоянным спутником?

Счастливый ребенок в разобщенном мире

Человек, который никогда не ходил в школу, может украсть вагон, но если он учился в университете, то способен украсть всю железную дорогу.

Теодор Рузвельт

Представьте себе счастливого ребенка, который учился по системе самоуправления в среде, где отдается должное целостности и отсутствует принуждение. А теперь представьте, что этот любознательный ребенок вырастает и приходит в наш мир, со всем его хаосом и прочими прелестями.

Что из выученного им в среде целостного обучения применимо во взрослой жизни? Он научился искусству взаимоотношений, общения, творчества. Он научился сам управлять своим обучением и своей жизнью. И он чувствует себя вполне уверенно, потому что его уверенность никем не разрушена. Этот новоиспеченный взрослый никогда не подвергался систематическому подавлению, его дух лелеяли и поощряли к исследованию. И важнее всего то, что этот целостный взрослый никогда в жизни не получал самого отвратительного из уроков – того, который изо дня в День получает большинство учащихся, – сила в человеческих отношениях важнее самих отношений. Этому ребенку не внедрили в мозг культ силы, поэтому есть вероятность того, что он будет счастлив, что его сердце будет петь, что утром на его лице будет сиять улыбка, поскольку впереди его ждет еще один день любопытства, творчества и общности.

Одна мать, которой предложили поместить ребенка в такую среду обучения, сказала мне: «Я не сомневаюсь, что он там будет необыкновенно счастлив. В этом я уверена. Но как насчет колледжа?» Хотя и кажется абсурдным, что мать готова сделать несчастным детство своего ребенка, чтобы он мог поступить в хороший колледж, именно такие соображения и побуждают многих родителей отдавать своих детей в недобрые руки традиционного образования. Та же мать отметила, что другой ее сын сейчас заканчивает школу и может поступить в колледж по своему выбору, но у него нет ни малейшего представления о том, чего он хочет в жизни. За двенадцать лет обучения в школе он так и не смог определить свои интересы.

Учащийся, сам направляющий свое обучение, немало знает о том, что ему интересно. Но как посмотрит общество на такую целостную личность, выпущенную альтернативным учебным заведением? Дети, прошедшие через традиционную систему обучения, дети с подавленной волей, будут, вероятно, чем-то похожи друг на друга. А вот ребенок, вышедший из необычного учебного заведения, скорее всего и сам будет необычным. Что же больше ценится на любом рынке – редкость или ширпотреб? Ценность уникальной вещи гораздо выше.