Карл Юнг - Отношения между эго и бессознательным

Прорывающиеся из коллективной души силы производят сбивающее с толку и ослепляющее действие. Распад персоны однозначно вызывает высвобождение непроизвольной фантазии, которая, видимо, есть не что иное, как специфическая активность коллективной души. Эта активность извергает такие содержания, о существовании которых человек никогда прежде не догадывался. Но вместе с усилением, влияния коллективного бессознательного ослабевает руководящая власть сознательного ума. Он незаметно становится ведомым, в то время как бессознательный и безличный процесс берет руководство на себя. И тогда сознательная личность, не замечая этого, передвигается подобно фигуре на шахматной доске под рукой невидимого игрока. И именно этот игрок определяет партию судьбы, а не сознательный ум со своими планами. В приведенном выше примере разрешение переноса, казавшееся сознательному уму просто невозможным, было осуществлено как раз этим путем.

Попадание под влияние бессознательного процесса становится неизбежным всякий раз, когда возникает необходимость преодоления на вид непреодолимого затруднения. Само собой разумеется, что эта необходимость появляется не у каждого больного неврозом, поскольку, возможно, в большинстве случаев главным соображением оказывается всего лишь устранение временных трудностей адаптации. Разумеется, явно тяжелые случаи не поддаются лечению без глубокого изменения характера или установки. В гораздо же большем числе случаев адаптация к внешней действительности требует так много труда, что внутренней адаптации к коллективному бессознательному просто не удается уделить внимания в течение довольно долгого времени. Зато в тех случаях, когда эта внутренняя адаптация становится проблемой, от бессознательного исходит какое-то удивительное, непреодолимое притяжение, которое оказывает мощное влияние на сознательную линию жизни. Превосходство бессознательных влияний вкупе со связанными с ним распадением персоны и лишением сознательного ума власти образует состояние психической неустойчивости, вызываемое при аналитическом лечении искусственно, с терапевтической целью: устранить препятствия, могущие сдерживать дальнейшее развитие. Конечно, существует бесчисленное множество препятствий, которые можно преодолеть с помощью доброго совета и моральной поддержки, при условии доброй воли и понимания со стороны пациента. Этим путем можно добиться отличных лечебных результатов. Не так уж редки случаи, где вообще нет никакой нужды заводить разговор о бессознательном. Но, с другой стороны, существуют затруднения, в отношении которых нетрудно предвидеть невозможность удовлетворительного разрешения. Если в этих случаях психическое равновесие не нарушается еще до начала лечения, то это обязательно происходит во время анализа, и иногда, без какого-либо вмешательства со стороны врача. Часто кажется, словно эти пациенты только и ждали появления вызывающего доверие человека, чтобы тотчас же отказаться от борьбы и пасть духом.

Такая утрата равновесия, в принципе, сходна с психологическим нарушением: то есть, она отличается от начальных стадий психического заболевания только тем, что в конечном счете приводит к улучшению здоровья, тогда как последнее — к еще большему его разрушению. Это — состояние паники перед лицом на первый взгляд безнадежных осложнений. Обычно ему предшествовали отчаянные попытки силой воли справиться с затруднением; затем наступало крушение надежд, — и некогда руководящая воля полностью распадалась. Высвобожденная в результате этого распада энергия теряется сознанием и переходит в бессознательное. Фактически, первые признаки бессознательной активности появляются как раз в такие моменты. (Я сразу вспоминаю случай с юношей, явно обделенным крепким умом и силой духа.) Очевидно, та энергия, что уходила из сознания, активировала бессознательное. Непосредственный результат — изменение установки. Легко можно себе представить, что более сильный человек, окажись он на месте этого юноши, воспринял бы то же видение звезд как знак возможного исцеления и посмотрел бы на человеческое страдание sub specie aeternitatis (С точки зрения вечности (лат.). — Прим. пер.), и каковом случае его душевное равновесие было бы восстановлено.

Случись так, качавшееся непреодолимым препятствие было бы устранено. Исходя из этого, я считаю, что такая утрата равновесия служит определенной цели, поскольку приводит к замещению дефектного сознания автоматической и инстинктивной деятельностью бессознательного, которая все это время нацелена на создание нового равновесия и, следует заметить, обычно достигает этой цели, при условии, что сознательный ум в состоянии ассимилировать производимые бессознательным содержания, то есть способен понять и переварить их. Если бессознательное просто деспотически командует сознательным умом, то развивается психотическое состояние. Если же бессознательному не удается ни безраздельно господствовать, ни даже быть понятым, то результатом будет конфликт, деформирующий все дальнейшее продвижение вперед. Однако в вопросе понимания коллективного бессознательного мы сталкиваемся с огромной трудностью, которую я сделал предметом обсуждения в следующей главе.

Крах сознательной установки — дело серьезное. Он всегда переживается как конец света, как если бы весь мир вернулся назад к первозданному хаосу. Человек чувствует себя покинутым, сбившимся с курса и потерявшим управление кораблем, отданным во власть стихий. Так, по крайней мере, ему кажется. В действительности же, он просто обратился в нужде к коллективному бессознательному, которое отныне берег руководство на себя. Можно было бы умножить количество примерен таких случаев, когда “спасительная” мысль, видение, “внутренний голос” с неотразимой силой убеждения появлялись в критический момент и давали жизни новое направление. Пожалуй, можно было бы привести не меньше примеров того, когда крушение надежд означало катастрофу, разрушавшую всю жизнь, ибо и такие моменты, кроме спасительных, могут приходить” и застревать болезненные идеи, а также могут блекнуть идеалы, что не менее гибельно. В первом случае развивается какая-то психическая странность или психоз, а в последнем — состояния дезориентации и деморализации. Однако, в том случае, когда содержания бессознательного прорываются в сознание, замещая его функции своей жуткой властью приговора, встает вопрос о том, как среагирует на это индивидуум. Одолеют ли его в конце концов эти содержания? Или он сразу примет их доверчиво? Или, может быть, отвергнет? (В данный момент я не рассматриваю идеальную реакцию, а именно, критическое понимание.) Первый случай означает паранойю или шизофрению; во втором случае индивидуум может либо превратиться в пророчествующего чудака либо возвратиться к инфантильной установке и оказаться отрезанным от соответствующего ею возрасту и положению общества; третий случай подразумевает регрессивное восстановление персоны. Эта формулировка настолько отдает специальной терминологией, что читатель вполне может предположить, будто она имеет отношение к той сложной психической реакции, какую модно наблюдать в ходе аналитического лечения. Было бы, однако, ошибкой думать, что такого рода случаи появляются только при аналитической терапии. Этот процесс с равным успехом (а часто и лучше) можно наблюдать в других жизненных ситуациях, а именно — во всех тех случаях карьеры, где имело место жестокое разрушительное вмешательство судьбы. По всей вероятности, каждому довелось в той или иной мере испытать на себе превратности судьбы, но обыкновенно они наносят раны, которые заживают и не оставляют после себя уродующих и лишающих трудоспособности отметин. Однако, здесь мы имеем дело с пагубным опытом (experiences), который может полностью сломить человека или, по крайней мере, покалечить его навсегда. Возьмем для примера дельца, который пошел на чрезмерный писк и в результате оказался банкротом. Если он не позволит себе пасть духом из-за случившейся с ним неприятности и, поборов страх и уныние, сохранит прежнюю смелость в делах, возможно добавив к ней немного полезной осторожности, то его “рана” заживет без каких-либо остаточных явлений. Но если он все же не выдерживает удара, отказывается от всякого дальнейшею писка и мучительно пытается поправить свою общественную репутацию в рамках гораздо более ограниченной личности, с умонастроением напуганного ребенка выполняя неквалифицированную работу на должности, которая значительно ниже его возможностей, то, говоря на профессиональном языке, он, вероятно, восстановил свою персону регрессивным путем. Видимо, в результате испуга он ускользнул в более раннюю фазу своей личности. Очевидно, он поступил низко, притворяясь, будто остается тем же, кем был до этого решающего события (experience), хотя на самом деле не мог даже помыслить о повторении такого риска. Возможно, прежде он хотел большего, чем мог совершить; теперь же он не отваживается даже на то, что ему вполне по силам.