Лилия Гущина - Когда любовник моложе (отрывки из книги)

Сашура хмыкнет и пожмет плечами:

- Старуха умерла? То-то новость... ну да земля ей пухом.

Александр Блок очнется на рассвете в слезах:

Жизнь давно сожжена и рассказана.

Только первая снится любовь

Как бесценный ларец перевязана

Накрест лентою алой как кровь

А в уже непмановской Одессе скончается сумасшедшая нищенка и в ее жалких лохмотьях обнаружат тонкую пачку писем влюбленного гимназиста , перевязанную розовой лентой. Единственное, что сохранила сквозь всю жизнь. Что захотела сохранить.

Вам мат, Александра Андреевна.

РАЗМЫШЛЕНИЕ ПЯТОЕ: МУЖЧИНА ПОД ФОНАРЕМ

I. БЕЛЫЙ ТАНЕЦ

Когда-то " жиголо" назывался платный партнер для танцев. Он нанимался заведением, чтобы непарные леди не теребили вдоль стены платочки, а расслаблялись по полной программе. Полной настолько, насколько позволяли кошелек, здоровье и воображение. Танец - это почти любовный акт, публичный петтинг. И, кстати, удобный предлог пощупать и оценить товар. Достаточно нескольких па для хорового вердикта всех пяти органов чувств. Ахнули, завибрировали - и к концу вечера разогретая консумантка грузила арендованное тело в свой автомобиль. Равнодушно зевнули - и у ее столика склонял набриолиненный пробор следующий неотбракованный кандидат.

Думаю, этот рынок не страдал от кризиса перепроизводства или падения спроса.

Представьте, что вы - единоличная владелица заводов, газет, пароходов. Выдержанная, как коллекционный коньяк, вдова при алмазных копях или нефтяных скважинах. Ну, на крайний случай, просто обеспеченная и одинокая. Вокруг роятся претенденты с твердым намерением хоть завтра посолить утреннюю брачную яичницу слезами счастья или цианистым калием. Рисковать не хочется. Хочется ясности и удовольствий, застрахованных от топора под мышкой и горничной на бильярде. По конкретной цене, с непросроченной годностью и идеально отрегулированной системой управления.

И тогда ты прыскалась сенсационными духами восходящей Шанель, отпускала шофера, опускала верх кабриолета и с ветерком подруливала к дверям, за которыми пружинистые мачо выгибали дугой остеохондрозные позвоночники в мехах и бриллиантах

- Мадам?..

- Пожалуй, вон тот, брюнет с профилем.

- Да, мадам.

- Или нет. Лучше блондин с прядкой.

- Да, мадам.

Черт побери! Вот это фактура - брови до середины висков, янтарные ирисы и повадки гепарда, волосы пока без проплешин, старательно замазанных гуталином.

Его, только его!

- Отличный выбор, мадам. Рудольфо - наш лучший экземпляр.

Томное танго, эксцентричный фокстрот, воздушный вальс, дыхание внутри уха, колено между бедер, ладони на линии копчика:

- Ах, кружите меня, кружите!

А после, десятилетия спустя, лорнируя в темном лоне кинозала экран, где роковой красавчик в чалме и смокинге, с кальяном и мундштуком обкуривал навзничь одну героиню за другой по сценарию и несметные толпы за пределами съемочного павильона, ты хитро косилась бы на бледных от экстаза соседок. И вспоминая - что? - ох, разное! ах, сладкое! эх, давнее! - вдруг озвучивала их немой восторг, заглушая стрекот тапера, не жалея вздутых золотоносных жил на шее:

- Браво, дарлинг, браво, Валентино!

Еще неизвестно, кто и по сейчас заваливает могилу Рудольфо Валентино букетами: дряхлые фанатки первого голивудского секс-символа или посыльные цветочных магазинов, за чьи услуги на эру вперед расплатились благодарные клиентки ресторанного жиголо.

Далекие времена, далекие нравы!

Кино обрело звук и цвет, жиголо утратили свою стыдливую обертку. К чему эти старомодные птичьи ритуалы в эпоху виртуальных сношений и боингов? Захотела тамошняя vip-вумен развлечься - позвонила в контору, пролистала каталог со снимками манекенов, сделанных по образу и подобию наличного ассортимента*, выбрала, оплатила и получила товар на согласованный срок по указанному адресу. А там - хочешь танцы танцуй, хочешь на хлеб намазывай. Импортный жиголо сегодня - обычный покупной любовник.

Если вдуматься, странное получается сочетание "покупной" и " любовник". Вроде щедрого скряги, искреннего политика, горбоносого боксера. А как по-другому? Никак. Это для продажной женщины в активном словаре живой великорусской речи целый ушат хлестких имен, привитых и собственных, с четкой градацией по стоимости (от полной с горкой потребительской корзины до стакана гнилого портвейна) и по месту обитания ( от фирменного флета до дальнобойной обочины): метресса, гетера, куртизанка, кокотка, дама полусвета, камелия, содержанка, женщина легкого поведения, путана, проститутка, блудница, бабочка ночная, лоретка, гулящая, публичная, уличная, шлюха, падшая женщина, непотребная девка, просто девка, блядь панельная, шалава, шалашовка, потаскушка, подстилка, давалка, дешевка, плечевая...Уф!

А что мы имеем для инакополых коллег? Корректное "мальчик по вызову". Ну и " жиголо" с " альфонсом" - невнятные заграничные лейблы на родном самопале. Которые его не опускают, а даже, напротив, облагораживают. Сивуха, но с маслиной и через соломинку. Чем же вызвана такая крутая дискриминация, причем на уровне языка, который, как известно, не груши околачивает, а определяет особенности национального сознания, а так же его помутнения? Тем, что для нас это явление чистый импорт и ни к чему оделять его гражданством отечественного словца? Или, может, тем, что у него слишком необъятный масштаб с тугими археологическими корнями?

II. СИДИТ ДЕВИЦА В ТЕМНИЦЕ, А КОСА НА УЛИЦЕ

Где-то там, в летописных сумерках Московии, томились на жарких перинах в натопленных горницах бронированных теремов безымянные, никем не учтенные царевны. Заоблачное происхождение обрекало их на безмужье и заточенье. В родительских землях ровни не было, а заморские королевичи свататься, прямо скажем, не ломились. За семью затворами, за семью запорами созревали и хирели горемыки, серчая на мух и мамушек за жужжанье и небылицы, в коих на каждую женскую единицу царского рода приходилось по доброму молодцу с серым волком в придачу.

Ни молодца, ни волка, ни завалящего Кощея Бессмертного на худой конец. Угар, калории, и одурь.

Но не зря же шастала под решетчатыми оконцами шустрая челядь, всякие там конюшие да сокольничие. Но не зря же стерегли заветное крыльцо косой сажени стрельцы. С них, поди, и начинали. А чтобы в решительный миг у голубя сизокрылого от страха не обмякало ( застукают с поличным, закатает кат с ласковой улыбкой рукава - мало не покажется) тягали боярышни из ларцов камешки, выклянчивали для подпольных лад дополнительные милости. То есть, всячески радели и поощряли.

Полагаю, папеньки тоже были не законченные изверги и до конкретных признаков не сильно лютовали. Да и отяжелеет какая дурища, не рвали, грянув оземь мономахову шапку, волосы в отцовской туге. Ассамблей, балы, рауты, слава те Спаситель, еще в нескором будущем. Тогда пускай правнуки-реформаторы и выкручиваются, как знают, пускай затягивают на дочках корсеты, пускай сплавляют на скорую руку неразборчивым женихам. Пока же охальника на плаху, егозу - в монастырь, выкреста на чей-нибудь порог. И - хлюп! - ни сафьянового башмачка на корме, ни прорехи в ряске.

Возможно, все было иначе. Но вот, к примеру, Софья Алексеевна, сестра и соперница Медного всадника, оказалась на воле, вылетев из кремлевской клетки, уже при готовом дружке. Это с ее-то внешностью укрупненного

* вот ведь как бережет мужской мир мужскую репутацию С нами небось без всяких церемоний, живьем и в любых ракурсах.

Л.И. Брежнева в кокошнике!

Нехилую лепту в выведение особой породы рысаков "фаворит российский" внесла Софья-Августа-Фредерика Ангальт-Цербская, в замужестве - Романова, в крещении - Екатерина, в истории - Великая. За всех царевен, законопаченных в домовину Домостроя, отгуляла внучатая невестка. Не их ли плотное любопытное кольцо незримо оберегало ее от козней, ков и напастей?

Славная была баба, даром, что немка.

Не мешала грешное с праведным, трон с койкой. Не в смысле, что не елозила голым задом по главному креслу государства и занималась любовью в строго отведенных для интима местах. А в смысле, что охотно пользовалась всеми женскими привилегиями - обольщаться, ревновать, страдать от измен, быть брошенной. Там - правила, здесь - любила. И без горностаевой мантии была голой и уязвимой, как и все мы, грешные.

Одним мановением пухлого пальчика могла уничтожить обидчика - и никому никогда не мстила. Не сажала коварных изменщиков на колы, не закапывала живьем в землю, не замуровывала в кельи. Поплачет, посетует и отпустит ветреника с миром. А то и деньжат подкинет на свадьбу и обзаведение. Уволенных же в отставку не по собственному желанию осыпала такими виноватыми щедротами - Ротшильды отдыхали.*

Так поступала и в молодые, и в зрелые, и в старческие годы. Подданные рангом куда ниже императрицы Всея Руси не цацкались ни с намеченными, ни с использованными наложницами: заартачится - свяжут, схалтурит - высекут, опостылеет - вышвырнут. И пусть молится и ставит благодарственные свечки во здравие вельможного насильника за сохраненную жизнь!