Вильгельм Райх - Посмотри на себя, маленький человек!

Однако же ты, маленький человек, злоупотребляешь своей свободой, данной тебе в соответствии с установками демократических институтов. Ты делаешь все, чтобы разрушить эти институты, вместо того, чтобы укреплять их каждый свой день.

Я видел тебя, когда ты был немецким беженцем и злоупотреблял шведским гостеприимством. В то время ты еще был будущим вождем всех ничтожных на земле. Ты помнишь, что такое "шведский стол"? О, да, конечно же ты помнишь. Конечно же ты понимаешь, что я имею в виду. Неужели твоя память так коротка? Тогда тебе напомню я.

Шведы имеют обычай, уходящий корнями в далекое прошлое. Они в своих обеденных залах заполняют столы непорционными блюдами, так чтобы гости могли брать со столов столько, сколько захотят. Этот обычай для тебя показался новым и странным. Ты не мог понять, как можно так полагаться на человеческую порядочность. Со злым ликованием ты рассказал мне, что ты нарочно не ешь весь день, чтобы вечером восполнить все это за шведским столом. "Я ходил голодный как ребенок…" Я знаю это, маленький человек; я видел, как ты ходил голодным и я знаю, что такое голод. Но вот чего ты не знаешь, будущий спаситель от тюрем и голода, так это того, что, воруя со шведского стола, ты навсегда сохраняешь чувство голода в своих детях. Есть определенные вещи, которые не следует делать. Гость не должен красть у гостеприимного хозяина ни столовое серебро, ни жену, ни воровать со шведского стола. После падения рейха я встретил тебя в парке. Ты сидел на скамейке полуголодный. Тогда ты рассказал мне, что "Красная помощь", благотворительная организация твоей партии — партии всех ничтожных на земле — отказала тебе в помощи, поскольку ты не смог доказать свою принадлежность к этой партии. Ты п отерял свой партбилет. Твои вожди всех голодающих подразделяют голод на красный, белый и черный. Мы же не делаем никаких различий. Мы признаем только одно: голодный организм.

Вот так ты проявляешь себя в мелочах, маленький человек. И в больших делах, ты точно такой же, маленький человек. Ты решил свергнуть режим капиталистической эксплуатации во всем мире, положить конец капиталистическому бесчеловечному отношению к личности, а также добиться осуществления своих прав. Эксплуатация действительно являет собой презрительное отношение к человеческой жизни, а неблагода р ность преследовала нас сотни лет. Но в то же время имело место глубокое уважение к великим достижениям, а также почет и уважение к создателям и их сподвижникам. Оглядываясь вокруг себя в наши дни, я вижу тебя за работой.

Когда ты вознес своих маленьких вождей, эксплуатация твоего труда стала более изощренной, чем сто лет назад, наплевательское отношение к твоей жизни — еще более циничным, а некоторые права, которыми ты мог пользоваться раньше, исчезли вовсе.

А ты все еще борешься за то, чтобы насадить своих собственных вождей. Ты потерял уважение к великим достижениям; ты воруешь плоды кропотливого труда твоих великих друзей. Ты не знаешь, что значит признать пользу от достижений, поскольку считаешь, что если ты начнешь относиться к чему-то с признанием и уважением, ты перестанешь быть свободным американцем, или русским, или китайцем.

То, что ты хотел разрушить, процветает с новой силой, а то, что ты хотел защитить как собственную жизнь, тобою же и разрушено. Твоя преданность превратилась в "сентиментальность" или "мелкобуржуазный пережиток"; уважение к великим достижениям — в подобострастное преклонение. Ты не замечаешь того, что ползаешь перед тем, кого следует презирать и не уважаешь то, перед чем должен преклоняться.

Ты все перевернул с ног на голову, думая, что это приведет тебя к свободе. Ты пробудился после кошмара, маленький человек, и обнаружил, что беспомощно лежишь на земле, потому, что ты воруешь у дарующего и отдаешь вору. Ты перепутал право свободы выступлений и критики с правом на оскорбления и грязные безумные шутки. Ты хочешь критиковать, но не хочешь, чтобы критиковали тебя. В результате ты рвешь на куски и расстреливаешь. Ты хочешь атаковать и при этом не выказывать себя. Вот почему ты всегда стреляешь из засады.

"Полиция! Полиция! В порядке ли его паспорт? Действительно ли он доктор медицины? Его имени нет в "Кто есть кто", а Медицинская Ассоциация выступает против него."

Полиция не поможет тебе, маленький человек. Она может хватать воров и регулировать уличное движение, но она не может ни преподнести тебе свободу, ни защитить ее. Ты сам разрушил свою свободу и продолжаешь разрушать ее с прискорбным постоянством. Перед Первой Мировой войной паспортов не было вообще. Ты мог пересекать любые границы без формальностей. Война "за мир и свободу" ввела паспортный режим. Если тебе надо проехать по Европе две сотни миль, то тебе предстоит обращаться в десяток мест за разрешением на такую поездку. На сегодняшний день после Второй Мировой войны — "войны, заканчивающей все войны", положение остается таким же, каким было после Первой, и каким, без сомнения, будет и после третьей или восьмой "войны, заканчивающей все войны".

"Вы слышали? Он клевещет на мой воинствующий дух, на честь и славу моей страны!"

Не торопись, маленький человек. Су щ ествует две разновидности звука: вой ветра на горных вершинах и твой пук! Ты пукаешь и думаешь, что при этом от тебя исходит аромат фиалки. Я лечу твое психическое расстройство, а ты спрашиваешь, есть ли мое имя в "Кто есть кто". Я объясняю природу твоей раковой опухоли, а твой маленький член Комиссии по здравоохранению запрещает мне эксперименты над мышами. Я учу твоих врачей, как надо поступать в твоем случае, а твоя Медицинская Ассоциация вызывает меня в полицию. Ты страдаешь психическим расстройством, а они применяют к тебе электрошок, подобно тому, как в средние века применяли змей, цепи и кнут.

Лучше успокойся, маленький человек! Твоя жизнь слишком уж ничтожна. Я не надеюсь спасти тебя, но я собираюсь закончить то, что мне необходимо высказать, даже если после этого ты прибежишь ко мне в маске и с веревкой в своих жестоких кровавых руках, чтобы повесить меня. Ты не можешь повесить меня, маленький человек, не повесившись при этом сам. Потому что я есть твоя жизнь, твое мироощущение, твоя человечность, твоя любовь, твоя радость созидания. Нет, ты не можешь убить меня, маленький человек. Однажды я испугался тебя, поскольку узнал о тебе слишком много правды. Но с тех пор я воспарил над тобой. Сегодня я вижу тебя на тысячелетия вперед и назад во времени. Я хочу, чтобы ты перестал бояться себя самого. Я хочу, чтобы ты жил более счастливо, более благородно. Я хочу, чтобы твое тело было живым, а не скованным оболочкой. Я хочу, чтобы ты любил, а не ненавидел своих детей, чтобы ты мог сделать свою жену счастливой, а не подвергать ее "матримональной" пытке. Я твой врач, а поскольку ты населяешь эту планету, я планетарный врач. Я не немец, не еврей, не христианин и не итальянец. Я гражданин земли. А ты обращаешь свое внимание только на американских ангелов и японских дьяволов.

"Остановите его! Проверьте его! Есть ли у него лицензия на медицинскую практику? Выпущен королевский указ, запрещающий ему практиковать без специального разрешения короля нашей свободной страны. Он проводит эксперименты, связанные с моей функцией удовольствия! В тюрьму его! Депортировать его!"

Я сам приобрел права проводить мои опыты. Никто не мог запретить мне это. Я открыл новую науку, которая в будущем даст возможность понимать тебя и твою жизнь. Как это происходит уже сотни лет, ты властвуешь над другими доктринами, а в итоге, как к последнему прибежищу, на свой страх и риск, ты придешь ко мне через десять, сто или тысячу лет. Твой член Комиссии по здравоохранению не имеет власти надо мной, маленький человек. Он будет способен повлиять на меня только в том случае, если у него хватит мужества признать мою правоту. Но у него нет мужества. Вот почему по возвращении в свою страну он объявляет, что я помещен в психиатрическую клинику, и почему он назначает невежду, который постарался опровергнуть существование функции удовольствия подтасовав результаты эксперимента, Генеральным инспектором клиник. Но все это не отвратило меня от того, чтобы написать это обращение к тебе, маленький человек. Нужно тебе еще доказывать, что твои "авторитеты" бессильны против меня? Твои специалисты, члены твоей комиссии по здравоохранению и профессора не имеют возможности наложить запрет на мое объяснение природы твоей раковой опухоли. Они безоговорочно запретили мне изучать и анализировать раковую опухоль, рассматривать ее в микроскоп, но я уже ушел далеко вперед. Их поездки в Англию и во Францию с целью подорвать результаты моей работы оказались бесполезными. Они все еще вязнут в патологии. Но я уже спас твою жизнь, маленький человек.