Кен Уилбер - Око духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира

Так Скотт представляет стандартную Верхнюю Правую иерархию, которую он изображает в виде атомов, молекул, биохимических структур, нервных импульсов, нейронов, нейронных ансамблей, мозга. Потом, и только потом, внезапно появляются два его высших уровня — «сознание и культура». Но, разумеется, сознание и культура являются не уровнями Верхнего Правого сектора, а совершенно разными секторами, каждый из которых обладает соотносительной иерархией своего собственного развития (и каждый из которых тесно переплетается с Верхним Правым сектором, но никоим образом не может быть сведен к Верхнему Правому сектору или объяснен им). Так что в интегральную теорию сознания мы включаем Верхнюю Правую иерархию и те аспекты эмерджентных/коннективистских моделей, которые верно отображают эту территорию; но там, где эти теории выходят за пределы своих эпистемических полномочий (и, следовательно, сводятся к редукционизму), мы двигаемся дальше, обходя их.

Разнообразные школы интроспекционизма берут в качестве своего базового референта внутреннюю интенциональность сознания, непосредственно переживаемый опыт и жизненный мир индивида (Верхний Левый сектор). Это означает, что в таких подходах три ступени достоверного познания будут применяться к данным непосредственного сознания под руководством критерия правды (поскольку внутренние сообщения требуют правдивых отчетов: не существует другого способа добраться до внутренних измерений). Интроспекционизм тесно связан с интерпретацией (герменевтикой), поскольку большая часть содержаний сознания являются относительными и интенциональными, и, значит, их значение и смысл требуют интерпретации: в чем смысл этой фразы? вчерашнего сновидения? «Войны и мира»?

Как мы уже видели (Введение, Главы 3, 4, 5), любая достоверная интерпретация следует этим трем ступеням (инъюнкция, оценка, подтверждение). В этом случае три ступени применяются к символическим/оценочным событиям, а не исключительно к сенсомоторным событиям (что давало бы только эмпирико-аналитическое знание). Общеизвестно, что это интерпретационное и диалогическое знание является более сложным, более деликатным и более тонким, чем оглушающая очевидность монологического взгляда, но это не означает, что оно менее важно (фактически, это означает, что оно более существенно).

Интроспективные/интерпретационные подходы (от глубинной психологии до феноменологии и созерцания) дают нам внутренние контуры индивидуального сознания: три ступени, обоснованно применяемые к внутренним измерениям индивидуальных холонов под руководством критерия правды. Это исследование и объяснение Верхнего Левого сектора является важной гранью интегрального подхода к сознанию.

Психология развития идет на один шаг дальше и рассматривает стадии развертывания индивидуального сознания. Поскольку психология развития обычно претендует на более научный статус, она нередко сочетает рассмотрение внутренних или относящихся к Левой стороне отчетов об опыте (семантику сознания, направляемую интерпретационной правдивостью и интерсубъективным пониманием) с относящимся к Правой стороне объективным анализом структур сознания (синтаксисом сознания, направляемым пропозиционной истиной и функциональным соответствием). Этот структурализм развития, по большей части, ведет свою родословную от революции Пиаже; это незаменимый инструмент для объяснения феномена сознания и важнейший аспект любого интегрального подхода. (Тем не менее, очень редко какой-либо из этих подходов явным образом объединяет и семантику, и синтаксис стадий развития сознания. Именно эту прагматическую интеграцию я пытаюсь включить в свою модель.)

Восточные философии и модели необычных состояний сознания указывают, что в Верхнем Левом секторе содержится больше, чем может себе представить наша философия, не говоря уже о наших традиционных школах психологии. Здесь три ступени всего достоверного познания применяются к состояниям, которые, по большей части, являются невербальными, постформальными и пост-постконвенциональными. Например, в дзене мы имеем первичную инъюнкцию или парадигму (дза-дзен, сидячая медитация), которая дает непосредственные, эмпирические данные (кеншо, сатори), которые затем предъявляются сообществу тех, кто завершили две первые ступени и прошли испытание на ошибку. Плохие данные обоснованно отвергаются, и все это открыто для продолжающегося обзора и корректировки в свете последующего опыта и дальнейших коллективно порождаемых данных. Эти подходы вполне оправданы: ни одна теория сознания не может надеяться на полноту, если она игнорирует данные из более высоких или глубоких измерений самого сознания, и это исследование дальних пределов Верхнего Левого сектора составляет главный аспект интегральной теории сознания.

Приверженцы тонких энергий (праны, биоэнергии) вносят свой важный фрагмент в мозаику этого исследования, но они, судя по всему, нередко полагают, что эти тонкие энергии являются центральным или даже единственным аспектом сознания, тогда как в действительности, они представляют собой просто одно из низших измерений общего спектра (прану иногда подразделяют на астральную и эфирную энергии, но все они ниже по сравнению с промежуточными уровнями).

Для теоретиков Великой Цепи на Востоке и Западе прана представляет собой просто связующее звено между материальным телом и ментальной сферой (см. Главу 1), и я полагаю, что в некотором смысле, это вполне верно. Но вся суть четырехсекторного анализа состоит в том, что все те сферы, которые традиции, как правило, представляли в качестве бесплотных, трансцендентальных и нематериальных, в действительности, имеют корреляты в материальной сфере (каждому аспекту Левой стороны соответствует свой аспект Правой стороны), и, таким образом, гораздо более правильно говорить о физическом теле-уме, эмоциональном теле-уме, ментальном теле-уме и так далее. Это одновременно допускает трансцендентные случаи и дает им прочную основу. И с этой точки зрения, прана — это попросту эмоциональное тело-ум, который имеет корреляты во всех четырех секторах (субъективный: протоэмоции; объективный: лимбическая система; интерсубъективный: магическое; интеробъективный: племенное).

Конечно, исследование этих более тонких пранических энергий затрудняет тот факт, что, будучи «шагом вверх» из физического измерения, они не могут эмпирически восприниматься в сенсомоторном мировом пространстве (они существуют в эмоциональном мировом пространстве и могут быть там легко распознаны — к примеру, каждый раз, когда мы злимся, радуемся или голодаем; и это может интерсубъективно разделяться и подтверждаться в соответствии с тремя ступенями). Кроме того, объективные аспекты этих энергий также открыты для изучения — во-первых, путем эмпирических исследований мозга и лимбической системы с помощью всех доступных методов, от позитронно-эмиссионной томографии до электроэнцефалографии (с применением трех ступеней к эмпирическим коррелятам); и, во-вторых, путем несколько более тонких попыток обнаружить их полевые влияния на более плотную материальную сферу, и следуя трем требованиям инструментария, данных и подтверждения (например, как исследователи от Тиллера до Мотоямы; см. выдающийся обзор у Мерфи [1992]). Тем не менее нет оснований утверждать, что только эти энергии являются ключом к сознанию.

Аналогичным образом обстоит дело с пси-подходами, которые явно представляют собой один из наиболее противоречивых аспектов изучения сознания (телепатия, предзнание, психокинез, ясновидение). Я убежден, что существование некоторых типов парапсихических феноменов сегодня не может быть всерьез оспорено. Я уже обсуждал это в книге «Глаза в глаза» (наряду с применением трех ступеней познания к пси-событиям), и не хочу повторять мои замечания здесь. Я бы просто хотел подчеркнуть — коль скоро мы отдаем себе отчет, что сенсомоторное мировое пространство — это лишь одно из, по меньшей мере, десяти мировых пространств, мы избавляемся от безумных попыток объяснять все феномены одними только эмпирическими причинами. В то же время, именно потому, что сенсомоторное мировое пространство служит опорой мировоззрения научного материализма, как только находятся какие-либо доказательства несенсомоторных событий (таких, как пси), их могут поспешно раздувать до неимоверных масштабов. Действительно, пси-события нельзя однозначно локализовать в сенсомоторном мировом пространстве, но тогда этого нельзя сделать и в отношении логики, математики, поэзии, истории, смысла, ценности или нравственности, и что же? Все равно есть убедительные свидетельства в пользу того, что некоторые пси-феномены существуют, и если им нельзя дать никакого сенсомоторного объяснения, из этого не следует, что пси не существует — просто мы должны искать феноменологию их действия в других мировых пространствах. И потому любая интегральная теория сознания должна принимать всерьез эти феномены и имеющиеся свидетельства в пользу их существования.