Елена Кабанова - Стерва в стихии брачных игр. Свадебная лихорадка

И еще два слова о времени. Если даже физическое время получает разное течение вблизи и в удалении от центра притяжения, то каковы же изменения в течении времени у различных возрастных категорий населения? А изменения, дорогуша, изрядные. В разном возрасте и восприятие временных отрезков изменяется — совершенно в духе уже упомянутой релятивистской механики (она же раздел физики, изучающий законы движения тел со скоростями, близкими к скорости света). Поясним на примере обычной механики: подброшенный вверх камень летит все медленнее, а назад, к земле, он стремится все быстрее и быстрее. Так и наша память стремится к концу пути — лирически выражаясь, к вечному покою — словно фотон к тяготеющему центру, все ускоряясь. Время тоже не остается «равнодушным» к направлении «полета».

В юности мы словно живем в «спрессованном» времени: ребеночек годков 3–4 по сравнению с грудным младенцем — Голиаф и Гулливер в одном флаконе. В школьные годы чудесные за 5 лет проходит эпоха: двенадцатилетний взирает на семнадцатилетнего как «невинность на многоопытность» — с почтением. Но с возрастом время, не меняясь в календарной протяженности, психологически укорачивается, а ужас перед разницей в возрасте, перед большими отрезками времени постепенно снижается. Предложение подождать пару лет, например, возлюбленного из армии, невыносимое для вчерашних школьниц, уже не столь ужасающе для 25-летних, а для 40-летних — тем более. Приятель, появляющийся раз в году (или раз в три года), уже не вычеркивается из памяти, а наравне с остальными хранится в анналах записных книжек. Дни рождения уже не вызывают былой «дрожи предвкушения»: чего их предвкушать-то? Их же только успевай справлять — так и мелькают, так и мелькают! И разница в 5–7 лет, которая для тинейджера весьма ощутима, на четвертом десятке жизни теряет «судьбоносное» значение. Если, конечно, человеку удалось перерасти свой инфантилизм и стать полноценной личностью. Увы, такое под силу далеко не каждому…

Помнится, на заре нашего тинейджерства в «грозовые восьмидесятые» одна знакомая барышня со всей серьезностью рассуждала, что такое пятилетняя разница в возрасте между партнерами: «В его молодости были популярны «Битлы», а в нашем — нет, он другую музыку слушал, другую одежду носил — ну как его поймешь?» Действительно, застряв в «музыкально-дизайнерских убеждениях» временного отрезка протяженностью в 10–15 лет, можно вообще выпасть из хода времен, и жизнь прожить, сидя в «пирамидах» перед магнитофоном с записями Пугачевой и Леонтьева, не откликаясь на прочие раздражители. Только это выглядит как искусственная кастрация собственного разума, как паранойяльная фиксация. Мы помним, конечно, хиты нашего детства. Но это не означает, что они — наше все. Они не замещают индивидуальности и не ограничивают восприятия. И отношения с людьми мы строим, не ориентируясь на то, каковы их взгляды на творчество «ABBA» и «Boney-M». Вот почему стерве кажется, что брак, независимо от разницы в годах, вряд ли стоит основывать на «возрастной субкультуре». Иначе, действительно, союз окажется непрочным, богатым конфликтами и жидковатым по части взаимопонимания между супругами — ведь контактировать, в принципе, будут не люди, а субкультуры, из которых одна вытеснила и сменила другую. Ну, и какой, спрашивается, исход грозит этим «взаимоотношениям»?

Притом разновозрастные браки могут выступать в разных амплуа: и в роли средства для решения финансовых проблем, и как симптом формирования межличностных отношений. Второй вариант относится к тем случаям, когда человек ищет партнера для совместной жизни, а не для воспроизводства крепенького, «брудастого» потомства. И все-таки вступающих в разновозрастный брак часто, слишком часто укоряют в расчетливости и корыстолюбии. Хотя союзы по расчету в среде ровесников также совершаются с завидным (или с незавидным?) постоянством. Откуда же укоры в адрес людей, преодолевших пресловутый «конфликт поколений»? Да дело-то не в тех, о ком говорят, дело в тех, кто говорит. Если нет возможности понять какое-то явление, поневоле изобретается примитивное, одномерное, травестированное объяснение, которое легко укладывается в массовом сознании. Индивидуальные пристрастия двух личностей в таковое не помещаются, а расчет — запросто. Таким образом общественное мнение старается объяснить непонятное для себя явление.

По той же причине любой паре, в которой присутствует разница в возрасте, «доброжелатели» охотно приводят статистику, данные которой гласят: в разновозрастных браках большой процент разводов — до 60. Так то процент, а не риск. Риск не более, чем в обычных. Просто когда распадается подобный союз, все, как правило, пеняют не на реальную причину развода, а на возраст. Причем этим грешит не только общественное мнение, но и сами разновозрастные брачующиеся. Разница в возрасте начинает играть роль того самого «пионера, который в ответе за все». Предположим, при выборе партнера главную роль сыграл не личностный подход, а нечто другое, не имеющее отношения к личности: поиск возможности быстро наладить «матобеспечение» и карьерный рост; или тоска по папеньке, некогда ушедшему от маменьки в другую семью; или желание омолодиться за счет «энергетики» партнера. В любом случае, после «отработки» мотивации сам партнер становится не нужен и не интересен. Следовательно, развод пришел, как тот самый, ну… которого не лечат. И вопрос не в том, что имелась разница в летах, а в том, чего не имелось — искреннего интереса к своей «половине». Аналогичное положение могло сложиться и между сверстниками. Элементарно, Ватсон!

Честно говоря, особое отвращение вызывают люди, незатейливо вознамерившиеся «омолодиться». Когда выбор делается под влиянием обезличенного «притяжения юности», получается тот самый сюжет, над которым человечество смеется веками: водевиль, где старая развалина в эротическом угаре козелком скачет за юным «предметом страсти», теряя по дороге вставные челюсти, парики, костыли и пенсне. Взаимоотношений нет, а есть попытка «взбрыкнуть напоследок». В этом неприязненном чувстве смешивается сразу несколько компонентов: использовать партнера, словно средство Макропулоса или крем для лифтинга, — явный признак неуважения; подпитываться энергией близких — «родственный вампиризм», первейший признак старости; да и желание омолодиться — симптом того, что идея сама по себе неудачная. Почему? Да потому, что большинство людей, способных вступить в разновозрастный брак, просто ощущают себя «иначе», вот и живут в ритме более молодого возраста. Старый хрыч (хрычовка), желающие омолодиться, но не имеющие для того необходимого «внутреннего резерва», не выдерживают «молодежного» ритма жизни. Попробуют, но, как писал Михаил Жванецкий, «и, в общем, всегда обратно». Или обзаводятся молодым партнером, который по своему темпераменту и психологическим установкам в большей степени соответствуют пожилому возрасту, нежели своему собственному. Так что получается: разновозрастный брак есть, а неравенства — нет.

Ситуация, когда старший партнер в разновозрастном браке чувствует себя гораздо моложе и бодрее представителей своего поколения, — совершенно иная. Хотя, с точки зрения науки статистики, которой индивидуальные особенности пофигу, все обстоит аналогично: разница имеется? Имеется? Какого… опроса надо? Но стерва советует: приглядись. Не делегируй свое мировоззрение социологам и социопсихологам. Можешь быть уверена: они не потянут. А вот посмотрев собственными глазами, ты наверняка увидишь человека, которому трудно общаться с однолетками, несмотря на общие «теплые воспоминания о бесправном детстве». Психологически тягостно. Слишком уж он (она) любит жизнь. Подыскать в своем кругу такого же «отщепенца» противоположного пола, да к тому же одной возрастной категории — задача практически невозможная. Во всяком случае чрезвычайно затруднительная. И вот: сей «отступник», не склонный к старению, обращает свой взор на представителей другого поколения — того самого, которое ему больше импонирует. Здесь и находит себе партнера. Но опять-таки, не по «возрастным данным», а по личностным свойствам.

Это и есть главный подводный камень разновозрастных браков: старший по возрасту партнер воспринимает молодой темперамент и эмоциональный настрой младшего партнера как проявление уже сложившейся личности. Естественно, возникает уверенность, что младший будет существовать со старшим в определенном «градусе» отношений. Бывает, что все получается. А бывает и иначе. И тот, кто моложе, перейдя определенный рубеж, меняет возрастной набор черт на личностный — иными словами, начинает стареть, «терять обороты» и перестает соответствовать своему старшему партнеру. Более того, начинает от него уставать. Союз, естественно, распадается. Старший из супругов впоследствии совершает еще ряд проб и ошибок, пока либо не найдет подходящий вариант, либо не разочаруется в жизни и любви.