Стивен Гаррисон - Счастливый ребенок

Образование и догмы: в поисках утраченной реальности

Культура и взгляд на мир

Значительное число людей думают, что они думают, тогда как на самом деле они всего лишь по-новому располагают свои предрассудки.

Уильям Джеймс

Недавно я зашел в магазин со своим маленьким сыном. Моя покупка ненадолго отвлекла меня, а тем временем ребенок увлекся рекламой на телевизионном мониторе в углу. Через несколько минут он уже сыпал жаргонными словечками, увлеченный обещанием быть принятым в сказочный мир, где ему подарят игрушку, кинофильм или колу, – нужно только что-нибудь купить. Пока я был занят, моего малыша уже чему-то «научили». А заодно и меня. Никто не спросил меня, можно ли продать что-нибудь моему сыну. И никто не будет спрашивать этого в будущем. Мой ребенок – часть системы рынка. И продавцы найдут его, куда бы он ни направился.

Интересы цивилизации и интересы личности постоянно взаимодействуют, и по большей части это взаимодействие связано с материальными потребностями. Рынок обещает счастье, тогда как на самом деле способен предложить только товары и услуги. Моему сыну цивилизация уже сообщила, что товары с услугами – это и есть счастье. А для меня важно, чтобы у него была возможность самому проверить, правда это или нет. И от этого ответа будет зависеть, как сложится его жизнь.

Невозможно всерьез говорить об образовании наших детей, не пытаясь понять, что представляет собой цивилизация, в которой они живут и учатся. В условиях современной западной цивилизации мы пребываем под мощным воздействием средств массовой информации, которые во многом определяют наш взгляд на мир. Мы не можем ступить и шагу, не переварив порцию информации о каком-нибудь продукте. Еще коварнее влияют на нас вездесущие брэнды, которые пропагандируют тот или иной образ жизни, навязывая колу или модельные джинсы.

Корыстное материалистическое общество постоянно нас обучает, причем учит не мышлению, а потреблению. Размышления о природе рыночных сил не в интересах маркетинга. Рынок стремится лишь заполучить потребителя. Для этого он прибегает ко всевозможным ухищрениям, посылая импульсы ниже порога осознанных действий. Маркетинг пользуется подсознательным языком гипербол и крайне редко – точным языком фактов. И нечувствительность наших детей к такому воздействию на их разум и душу становится злым роком нашего общества.

У детей, которым была дана ответственность и свобода эту ответственность реализовывать, развито критическое мышление. Они научились сами решать, что приносит им удовлетворение, а что нет. А тот ребенок, чья проницательность и воля на протяжении многих лет подавлялись насильственным образованием, вырастает идеальным кандидатом на роль незадачливого потребителя всего, что поступает в продажу. Само собой, то, что продается, должно быть произведено, и простодушный потребитель выступает также в роли покорного рабочего.

Чтобы исправить систему образования, необходимо сначала понять тот особый взгляд на мир, который лежит в основе нашей цивилизации. Секрет силы массового маркетинга и потребительства таится в глубоко укоренившихся структурах нашего общества и его истории, определяется особенностями строения нашего мозга, нашей биологией. Если мы сумеем лучше понять все это, мы сможем надеяться создать учебную среду, которая будет чем-то большим, чем простое введение в наш исполненный конфликтов мир.

Как известно, неумение извлекать уроки из истории ведет к повторению трагедий. Мысль достаточно простая. Весь вопрос в том, с какой точки зрения извлекаются эти уроки. Не понимая, какие тенденции определяют историю, мы лишь копируем прежние взгляды. Реальную действительность мы воспринимаем сквозь призму многочисленных концепций – нации, расы, религии – и прочих привычных истолкований.

Эта самоидентификация и является источником неразрешимых проблем нашего мира.

Она – наша мертвая зона, наше культурное эго. Подобно тому как человеку трудно выйти за рамки своего эго, так целое общество находится в плену привычных представлений, не в силах взглянуть на них со стороны. Мы забываем, что позиция нашей культуры – лишь одна из многих возможных.

Среда нашего обитания перенасыщена информацией, рекламой и развлечениями, так что мы порой недоумеваем: а что же такое реальность? А иногда и того хуже – есть ли она вообще? Неудивительно, что в поисках хоть какой-то определенности люди обращаются к тем или иным системам убеждений. И если они верят, что обрели определенность, то только потому, что неопределенность доставляет им слишком большой дискомфорт. Но определенность веры, преподносимой как факт, – это тоже навязывание идей, а не образование.

Целостное обучение требует понимания природы даже самой веры. Оно подразумевает глубокое исследование всех точек зрения. Целостный ученик каждую мысль подвергает сомнению.

И мы не обязаны механически повторять прошлое, создавая будущее по его образу и подобию. Мы не обязаны воспитывать своих детей для разновидности жизни, которая обречена повторять неудачи истории, копируя ее скрытые культурные предпочтения. Мы не обязаны готовить наших детей к тому, чтобы они понимали этот мир во всех его аспектах только так, как это предлагается преобладающей исторической теорией.

Мы можем пригласить своих детей присоединиться к нам в поисках нового образа жизни – того, который будет сочетать в себе свежий взгляд ребенка и познания взрослых. И пусть это станет новой разновидностью мудрости, в основе которой – счастье каждого в отдельности и всех вместе. При этом мы не пойдем на поводу у детей, но и не поведем их за собой. Мы останемся сотворцами. Каждый пусть вносит свою лепту, уважая независимость других и основываясь на глубокой взаимосвязи между всеми нами. Быть может, все вместе мы сумеем отыскать нечто большее, чем просто сумму отдельных частей – нашу всеобщую взаимозависимость, ощущаемую самыми глубинами нашего существа как отражение счастливой жизни для всех нас. Этот величайший дар, который мы можем предложить нашим детям, – самая высокая цель образования. И если нам это удастся, они примут этот дар и с огромной радостью передадут его своим детям.

Развитие мышления: за и против

Одна из основных естественных функций мышления всегда состояла в том, чтобы способствовать безопасности человека, гарантировать ему, например, крышу над головой и еду. Однако эта функция перестала себя оправдывать, когда основным источником опасности стало действие самой мысли.

Дэвид Бом

Чему мы учим наших детей? Я спрашиваю не о том, какие предметы или даже какие ценности должны преподаваться в школе. Под каким углом зрения мы преподносим детям реальную действительность? В своей образовательной системе мы осознанно делаем упор на развитие мышления, умение теоретизировать и абстрагироваться как на наиболее ценные элементы обучения. Многие десятилетия привлекательность информации и интеллекта была для нас столь велика, что мы только сейчас начинаем вспоминать о том, что существуют и другие достойные изучения стороны жизни, которые не имеют никакого отношения к информации. Навыки мышления – это далеко не единственная область, с которой стоит познакомить детей, но именно эта область столь сильно развита в нашей школьной системе. Еще бы, ведь способность к линейному мышлению легко измерить, протестировать и оценить количественно, напрямую связав с затратами на образование.

Но почему мы столь очарованы именно этой способностью человеческого существа, что построили вокруг нее всю нашу цивилизацию? Ведь мышление – это лишь один из способов познания мира, и он лишь относительно недавно вошел в моду, будучи признан лучшим. Тем не менее понятийный разум характеризует структуру нашего общества куда в большей степени, чем любая другая человеческая способность.

В XVII веке Декарт пытался понять, является ли человеческая мысль точным отображением мира. Он чувствовал, что мышление можно обмануть, что оно способно порождать иллюзии. Но если так, то на что же опереться? После жуткой борьбы ученый капитулировал. Он признал, что мышление – лучший инструмент для определения нас самих и всего, что нас окружает. Ведь если не мышление, то что же еще? Это был величайший философский вопрос до появления экзистенциализма. Если не мысль, то ведь ничего иного и не придумаешь, во что же тогда превращается человеческое существование?

Декарт много об этом размышлял и решил, что лучше уж существовать, чем не существовать. Он сказал: «Я мыслю, следовательно, существую».

И мы ему поверили.

Мы стали жить согласно принципу: «Я верую в мысль, следовательно, я существую». Мы построили поразительное общество, основанное на мышлении и отделении мыслящих индивидуумов, поглощенных своими мыслями.

Теперь мы не можем найти выход из этого лабиринта, как не можем и до конца поверить в существование самого лабиринта. Лабиринт мысли изобилует взаимосвязями, но он связывает нас разобщенных – как в пригородных поселках, где мы живем, не зная своих соседей.