Лада Лузина - 13 женских проблем и способов их решения

Что вообще вынуждает нас покорно следовать моде? Жажда перемен? Ведь каждый новый фасон знаменует новый сезон, и каждая новая зима (весна, лето, осень), как Новый год, как и новое платье, — всегда обещает нам новую жизнь и перемены к лучшему. Или привычка подчиняться? Ведь в переводе с латыни мода — это предписание, правило. И меня, например, неоднократно посещала смущающая мысль: вот сейчас где-то сидит человек, чьего имени я даже не знаю, и решает за меня, какие туфли я буду носить в новом году. Но дело не в этом…

А в том, что стоит мне высказать мнение по какому-то поводу, мои подружки лениво отмахиваются: «Да ладно, ты ничего не понимаешь в модных тенденциях». Обидно, черт возьми, когда твое окружение считает тебя отсталой лишь потому, что ты не носишь тупоносую обувь! Последним, заключительным па стало заявление первой подружки, прочитавшей мой последний роман и обвинившей меня: «Ты одела героиню немодно. Никто давно не носит кожаные шорты. Прочитав твою книгу, люди сразу поймут, насколько ты неактуальна».

Сего я уже не стерпела: «Неактуальна? — вскипела я. — А ничего, что это исторический роман? И на мой взгляд, я написала его на всегда актуальные вечные темы. В частности, о том, что ничего нового нет. К сожалению…»

Уж поверьте Весам-ретрограду, отслеживающему модные тенденции с меньшим азартом, чем историю прошлых веков! Быть может, поэтому мне и трудно всерьез относиться к нынешней моде. Так же трудно, как на полном серьезе выслушивать признания моей юной коллеги, утверждающей, что она влюблена. Она уже была влюблена в прошлом сезоне. И в позапрошлом. И говорила те же слова. И совершала те же поступки. Все уже было!

«В моде актуальный и современный хай-тек? — продолжала бурлить я. — Да неужели? Так вот, новомодным он был во времена Агаты Кристи, описавшей его, как любимый стиль Пуаро. Что же касается кожаных шорт, не расстраивайся, через год-два они снова войдут в моду».

Это, собственно, третья причина. Как-то я надолго засела дома писать очередной шедевр. И, помнится, моей последнею мыслью перед погружением в приключенческо-сюжетные дебри была: «Как только закончу роман, куплю себе сапоги. Прежние уже неприлично немодные». Каково же было мое удивление, когда, выйдя из творческого запоя, я обнаружила: мои старые сапоги снова вошли в моду. За время моего затворничества эта дама успела рысью обежать полный круг и вернуться на то же место. Тогда-то я и приобрела демонстративно немодные сапожки с острыми носами. Поскольку я, конечно, Весы… Но не до такой же степени! Мне тоже хочется перемен. И выход каждой новой книги для меня, как начало новой жизни, как Новый год — и дурная примета встречать его в старом.

Увы… Если мои подружки считают несовременной меня, я, в свою очередь, считаю несовременной современную моду. Кем считает меня она, я затрудняюсь и сформулировать. Наверно, склеротичкой. То и дело останавливаясь у витрин, я удивленно открываю рот: «Я ж это уже носила!» А в голове всплывает абзац из «Дневника Бриджит Джонс», которая, меряя в магазине туфли в стиле семидесятых, ощущала себя так, будто вернулась в те времена, когда училась в школе. «И вдруг у меня возникла страшная мысль: это не противное чувство дежа-вю — это точь-в-точь такие же туфли, какие я покупала в шестом классе… Мне вдруг почудилось, что я невинная жертва обмана или марионетка в руках дизайнеров моды — не могут пошевелить мозгами и выдумать нечто новое».

Примерно то же испытываю и я. На беду, у меня великолепная память! К тому же ассоциативная. И, глядя, как нынешние барышни носят шарфы, которые я носила лет в десять, серьги, которые я носила в тринадцать, свитера, которые я носила в пятнадцать, и колготки, которые я носила в двадцать один, — я теряюсь. Что делать: купить новую вещь или снять чемодан с антресолей, где лежит старая — точно такая же? И не могу заставить себя сделать ни то ни другое. Потому как, в моем понимании, эти серьги, свитера, колготки, шарфы неотделимы от меня двенадцати и двадцатидвухлетней. Они — символ моих прежних ошибок, любовей, расставаний, страстей, оставшихся в прошлом вместе с одеждой, которую годы спустя я сочла воплощением моей юношеской безвкусицы. Они — моя прежняя жизнь! И надевать это вновь для меня все равно, что усесться в песочнице и делать там пасочки. Или, того хуже, вернуться к любовнику, отвергнутому еще в 1997-ом.

Но главное, с какой стати впавшее в старческий склероз существо, помнящее лишь о днях былых и забывающее, что в позапрошлом сезоне оно уже предлагало мне этот фасон, — именуется нынешней модой? Почему в 20-х, в 50-х, в 70-х она была символом времени, и увидев на экране обрывок старого фильма, ты мигом определяешь год по фасону женских платьев. И вдруг все смешалось в пеструю кучу — годы, страны, столетья…

У нашего времени словно бы нет своего лица. Человечество точно завязло, не в силах сделать самостоятельный шаг в новый век. И эта проблема шире, чем стены и дизайн платяного шкафа. Как так получилось, что в мире вдруг в одночасье закончились новые фасоны, идеи, идеалы, вопросы — мы вновь и вновь перелицовываем старье?

И хотя как Весы-ретроград я вздыхаю: на седьмом веку существования человечества не стоит льстить себе мыслью, будто на свете осталось хоть что-то, что ты можешь выдумать первым. Как подающий надежды писатель, я отказываюсь принимать этот факт. И моя женская часть присоединяется к писательской.

Слишком похоже на конец света! И на конец моды. Если уж даже модные журналы уверяют нас в том, что эта дама сама донашивает свое имя Modus — предписание, правило, — а на деле давно утратила право на тотальный диктат…

Или на затянувшуюся паузу перед началом чего-то по-настоящему нового, совершенно неношеного, неизведанного, что вот-вот подарит нам припозднившийся век.

Кто знает, может, уже в грядущем году? 

Не хочу отмечать праздник!

В этом состоянии я живу уже полгода или год. Все красные дни календаря вызывают у меня одно-единственное чувство — усталость.

Наверное, я слишком много работаю. И профессия журналиста, помноженная на многолетний опыт, давно приучила меня воспринимать всяческие торжества: театральные премьеры, концерты, презентации, клубные вечеринки — исключительно как работу. Да и дни рождения собственных друзей, помноженные на хроническую усталость, все чаще кажутся мне священной каторгой, которую следует просто отбыть. И если вы спросите меня, как выглядит мой идеальный праздник, я отвечу: «Отключить телефон и спать. Выспаться и бездумно переключать телевизионные каналы. Ни о чем не думать, никуда не спешить, ни с кем не общаться». Вот и грядущее 8 Марта я тоже отмечать не хочу…

Но самое обидное — все равно буду! Потому что в гордом одиночестве, с телевизионным пультом в руках, женский праздник встречают только законченные неудачницы и старые девы.

Неудачницей меня, правда, назвать трудно. Учитывая хотя бы то, что перед каждым общенародным гуляньем я получаю не меньше пяти-семи предложений. «Давай с нами, — заманивает подруга. — Мы с мужем снимем загородный дом с камином. Будет N с приятелем, X с благоверным, Y с парнем…». «И только я — одна», — оканчиваю я. «Поедем со мной на вечеринку, — приглашает очередной ухажер. — Прекрасно проведем время». «Знаешь, я так устала от публичных мероприятий», — канючу я в ответ. «Приходи ко мне в гости, — соблазняет подружка-вторая. — Будет Z. Он давно хотел с тобой познакомится!» — «Да? Я бы лучше убрала квартиру».

Еще в детстве я прочла в журнале «Работница» тринадцать правил «Как остаться старой девой», одно из коих звучало именно так: «На все выходные и праздники — заниматься генеральной уборкой». Чтобы, когда на следующий день твоя приятельница спросит: «Как погуляла? Нашла себе кого-нибудь?» — саркастично ответить: «Где я, по-твоему, могла его отыскать? У себя в шкафу? Или под диваном?»

Из чего следует: я таки старая дева. Точнее, человек с нереализованной мечтой остаться старой девой, поскольку последние полгода я грежу вовсе не о романтическом знакомстве с принцем на белом коне, а о том, как бы сделать генеральную уборку.

И что самое обидное: нынче опять не сделаю. Потому что генеральные уборки на 8 Марта… (смотри чуть-чуть выше).

Практически каждая из нас хоть раз принимала сие опасное решение: плюнуть на все и отметить обязательное празднество. Причины могут быть самые разнообразные. От упомянутой мной и только что воспроизведенной моей соседкой, вынужденной топать на восьмимартовскую корпоративную вечеринку: «Мне совсем не улыбается идти туда и улыбаться. Я так устала. Лучше бы с ребенком погуляла, совсем его не вижу!» До менее уважительной, но еще более распространенной: приступ мазохизма, периодически накатывающий на большинство безмужних барышень. Ход мыслей примерно такой: «Не знаю, с кем отмечать, в чем отмечать, зачем отмечать — так не буду отмечать вообще. Буду сидеть дома одна!»