Полли Янг-Айзендрат - Ведьмы и герои. Феминистский подход к юнгианской психотерапии семейных пар

Реальность сознания личности, или эго-комплекс (сопоставим с синтаксической реальностью Салливена): центр субъективности и тенденции к связности ощущений, выраженный как Я и Самость в сфере телесных образов, чувств и действий. Личностная реальность развивается по линиям бытия (идентичности) и деятельностия(субъекта действия). Черты личности формируются и интериоризируются, когда действия и поступки человека другие люди называют «присущими лично ему» (т. е. человек утверждает свою идентичность, действуя намеренно, рефлексивно и осознанно). Эта реальность выражается в повествовательной, исторической и логической форме как «история» жизни какого-то человека. Хотя переживание личностной реальности является субъективным, осознанным и рациональным, его форма тоже оказывается сложной: это совокупность образов, аффектов, идей и привычных действий. Комплекс личностной идентичности может быть назван Я-идентичностью, или Эго. Термин «личностная идентичность», в отличие от других более абстрактных терминов, как, например, Эго, позволяет использовать его непосредственно в социальной области развития личности в рамках отношения Я – Другой. Так как этот комплекс ощущается как личностная реальность и усиливается социальным контекстом при взаимодействии человека с другими людьми, выражение этого комплекса – совершенно иной способ коммуникации по сравнению с менее осознанными архетипическими комплексами.

Анимус – это архетипический комплекс, который представляет собой обратную сторону личностной половой идентичности женщины. Как только женщина начинает сознательно идентифицировать себя с определенными личностными качествами, она исключает другие, считая их «мужскими», или «маскулинными». Эти другие качества и стороны личности функционируют как бессознательный комплекс, который проецируется на других людей и который женщина ощущает внутри себя. Аналогичная ситуация возникает и с осознанием мужской идентичности и комплекса анимы.

Различая архетипическую и личностную реальности, можно помочь людям понять, что следует называть личным, т. е. относящимся к их ответственности, намерениям и идентичности, и принять то, что является архетипическим или общечеловеческим. Страх сепарации и страх поглощения – это чувства, связанные с негативным материнским комплексом и архетипом базовой привязанности (Великой Матери). Эти чувства не поддаются индивидуальному контролю, но отыгрываются как часть комплекса в отношениях с другим человеком или с другой стороной своей личности. Если комплекс отделен от личностной реальности, человек обретает большую свободу и способность видеть в другом «обыкновенного человека» (а не ведьму, стерву или мегеру) и ощущать самого себя обыкновенным человеком. Мы должны рассматривать (и понимать) комплексы как неотъемлемую часть человеческих отношений и не считать их каким-либо изъяном личностной реальности.

Цель этой главы заключалась в том, чтобы рассмотреть юнгианскую психологию в контексте феминистской теории и показать, как можно сочетать ее с феминистским подходом в психотерапии. Кроме того, я ознакомила своих читателей с терминологией, которую буду использовать на протяжении всей книги, обсуждая взаимоотношения семейных пар. Нам, терапевтам, нужна обобщенная модель оценки человеческой деятельности с точки зрения ее значения, эмпатии и мотивации. Использование психологии Юнга очень важно для нас по двум причинам. Во-первых, Юнг задает нам направление в работе над изменением существующих сознательных установок по отношению к Я и к Другому. Во-вторых, он позволяет нам понимать смысл иррациональной коммуникации и в ее конкретном, и в символическом выражении. Будучи феминисткой и психотерапевтом, я придерживаюсь позиции «терпимости», стараясь понять специфику человеческой коммуникации и межличностных отношений. Помогая людям обрести целостность личности, мы не должны ущемлять их авторитет и чувство собственного достоинства, вызывая у них чувство вины или способствуя их дальнейшей идентификации с «второсортными» качествами. Обвинение себя или других занимает так много места в нашем размышлении над психологическими проблемами, что нам нужно приложить немало усилий, чтобы покончить с этим. Моя интерпретация юнгианских понятий архетипа и комплекса строится на предпосылках самого Юнга и способствует созданию системного подхода, реализуя который мы помогаем мужчинам и женщинам принять друг друга в атмосфере «без осуждения».

Между двумя людьми, которые будут вести диалог в этой главе, существует поразительное сходство в чертах их характера и в историях их жизни. Они оба в своей работе столкнулись с трудностями, пытаясь следовать естественно-научному подходу, сочетающему законы формальной логики с эмпирическими исследованиями. Каждому из этих двух великих теоретиков удалось выйти за пределы рационально-эмпирических методов, до сих пор тормозящих развитие гуманитарных наук. Они оба испытали влияние психоаналитического метода Фрейда. Оба отвергли большинство основополагающих психоаналитических принципов, но сохранили дух психоанализа для признания и объяснения иррациональных составляющих человеческого поведения. И Гарри Стэку Салливену, и Карлу Густаву Юнгу был присущ особый индивидуальный стиль, каждый из них имел широкое поле деятельности, поэтому воображаемый диалог между этими учеными может помочь выявлению существующего между ними сходства и различия. Главная же цель этого диалога – представить читателю Салливена, поскольку с Юнгом он уже познакомился в предыдущей главе этой книги.

Перед началом диалога мне хотелось бы рассказать о некоторых биографических фактах Салливена и Юнга и о впечатлении, произведенном на меня историями их жизни. Источники, из которых почерпнуты сведения о биографиях и научных теориях, приводятся в списке литературы, но я не буду ссылаться на каждый из них в отдельности во избежание громоздкого повествования с большим количеством ссылок, прерывающих связность изложения. В написанном мною диалоге я стремилась как можно достовернее изложить взгляды этих великих психологов.

Представляя этот диалог, я стремлюсь прояснить некоторые свои предположения, выдвинутые в процессе терапии семейных пар, утративших взаимное базовое доверие. Мое собственное применение теории Юнга существенно расширилось и стало более результативным после того, как я усвоила подход Салливена к решению проблем межличностного взаимодействия. Мои представления о комплексе и архетипе, индивидуации и самости значительно обогатились за счет признания важнейшей роли межличностных отношений. Так как западная культура имеет сильный перекос в сторону индивидуализма, мы легко совершаем ошибку, полагая, что психика отдельного человека изолирована и сугубо индивидуальна, тогда как на самом деле в ней всегда отражаются отношения «Я – другой».

Карл Юнг был истинным швейцарцем по своему образу жизни и европейцем по образу мышления. Он получил прекрасное классическое образование, знал древнегреческий и латынь и, кроме того, свободно говорил на нескольких иностранных языках. Его подход к психологии можно назвать философским, и в рамках научной психологии он всегда обращал внимание на вопросы, касающиеся смысла человеческого бытия. Гарри Стэк Салливен был типичным американцем по образу мышления и в то же время обладал не свойственным американцам конфликтным характером. Он был совершенно не похож на сельских жителей северной части штата Нью-Йорк, среди которых он вырос, повседневную жизнь которых пропитывали пуританство и конформизм. На взгляды Салливена сильно повлияла новая американская социальная психология начала ХХ в., в которую внесли свой вклад Дьюи, Мид и Коули. Салливена больше интересовало практическое применение понятия самости, чем его философский аспект; вместе с тем знакомство с социальной психологией, антропологией и психоанализом давало ему более широкое представление о действительности и побуждало ставить вопросы о практическом применении результатов его исследований.

И Юнг, и Салливен – оба предвосхитили труды Жана Пиаже в области психологии развития. Об этом стоит сказать, так как предложенная Пиаже «аффективно нагруженная схема» на стадии дооперационального мышления детей, предшествующей стадии логических операций, перекликается с введенными Юнгом и Салливеном ключевыми понятиями, описывающими иррациональное мышление. При описании иррационального мышления Юнг употреблял понятие «комплекс», а Салливен – понятие «паратаксическое искажение» или «паратаксическая реальность». И Салливен, и Юнг рассматривали личность в контексте ее развития и в принципе соглашались с некоторыми положениями стадиальных теорий развития, в частности, с теорией Пиаже. Концепция, которую предложил Салливен, является некоторой разновидностью теории стадиального развития, которая не подчиняется всецело законам формальной логики. (В таблице, помещенной в конце главы, приведены стадии развития по Салливену.) Предложенная Салливеном концепция развития охватывает и взрослую жизнь, однако основное внимание в ней уделяется младенчеству, детству и подростковому возрасту. Концепция человеческого развития, предложенная Юнгом, напротив, не затрагивает развитие человека в младенчестве и детском возрасте, а относится к формированию «основ человеческой личности» в среднем и более зрелом возрасте. Видимо, именно Юнг был автором концепции, основанной на том, что жизнь человека представляет собой последовательность стадий, определяемых его психологическими и социальными задачами. Поэтому, чтобы лучше понять взгляды Салливена и Юнга, следует рассматривать их с точки зрения теории развития.