Секретарша на витрине. Двадцать пять странных историй из практики регрессионного терапевта - ТенДам Ханс

Думая на ходу, я заподозрил, что мы нашли не ресурс, который я хотел найти, а причину её потери границ. Поэтому я предложил ей войти в подземелье женщиной из сейчас, чтобы помочь или хотя бы утешить умирающего человека. Она дрожала всем телом и сделала такой жест руками, как будто положила голову мужчины себе на колени. Она плакала и тряслась от сострадания к жалкой груде человеческой сущности.

Вы видите его глаза?

Это самый простой способ определить, вступаете ли вы в контакт непосредственно перед или после чьей-то смерти.

И тут происходит нечто совершенно неожиданное: она входит в спокойное состояние экстаза. Ей трудно объяснить, что происходит. Мужчина открывает глаза, и она видит самый дружелюбный, спокойный, мудрый и сильный взгляд, который когда-либо видела. Она исчезает в его глазах, и в то же время он исчезает в её глазах. Далее следует невероятное интегративное слияние.

Единственное, что я знаю ещё нужно сделать — поскольку я едва могу дотянуться до неё словами — это сказать, что ей нужно, если она — это он, интегрировать его в своё тело^[18]. Я несколько раз с полной силой ударяю ладонями по её коленям, с каждым ударом словесно подтверждая, что он остаётся внутри неё. Это единственный способ, который я могу придумать, чтобы физически заякорить эту интеграцию, не причинив ей вреда.

А затем всё заканчивается. Она тяжело дышит, растерянно смотрит вокруг, смеётся и плачет, и снова смеётся, и успокаивается, пока её взгляд не становится спокойным, её тело не становится спокойным, комната не становится спокойной, и даже я сам не становлюсь спокойным.

Она ещё не осознаёт, как и что произошло, но она — это снова она, и больше, чем когда-либо прежде. Она укоренена в самой себе. Теперь у неё достаточно глубокие корни, чтобы ей не нужно было безгранично изливаться в мистических переживаниях, не закрываясь при этом от всего и всех вокруг. В последнюю минуту я даю образ парусника: чем больше паруса, тем глубже киль, и тем больше должен быть шверт под килем.

Мужчина, которым она когда-то была сама, — это шверт под её килем или балласт в её корабле, или как вам угодно на это посмотреть. Теперь она понимает, что он был проповедником, которого власти посадили в тюрьму. Сломить его не смогли, а так как к тому времени пыток, по-видимому, не применяли (полагаю, это конец XVII века), его просто оставили там умирать.

Уставшая, удивлённая, счастливая и спокойная, она уходит. Мы договариваемся, что она может написать мне, чтобы рассказать, как идут дела, или задать вопросы. Когда я вернусь в страну, она может попросить повторную сессию.

Через месяц я получаю электронное письмо, полное изумления, что теперь все проблемы позади. Через три месяца она мне пишет, что у неё опять бывают плохие моменты. Из-за недоразумения она пропускает приём во время моего следующего визита. Затем она мне пишет, что спад был временным, и у неё все хорошо.

А я в очередной раз понимаю, как может пригодиться общее образование. И что странные встречи учат вас моментам, которые вы можете применить позже. У меня так в жизни всегда: я просто случайно узнаю некоторые фрагменты, которые гораздо позже пригождаются, чтобы кому-то помочь. Когда я утверждаю, что у меня лишь несколько клочков знаний, другие считают, что это ложная скромность, и что на самом деле я знаю очень много.

Трудно оставаться скромным. Если только не осознаёшь, сколько ещё знаний у нас отсутствует, и сколько неведомой поддержки мы иногда получаем. Если бы мы были древними греками, то мы бы всё это обожествляли. Не в бога, а в богиню. Просто чтобы вы знали.

История двадцатая

Сила останавливать

Я уже точно не помню, каков был запрос для сессии, но это было связано с болями, физической и душевной болями, чередующимися и накладывающимися друг на друга. Сессия проходила во время курса обучения регрессионной терапии в Бразилии.

Это была крепкая женщина, сложённая как пловчиха. Тело, которое ассоциируется с тюленями или дельфинами. Она ложится, двигается вперёд-назад, а затем «ныряет».

Пойдите назад, во время и место до всей этой боли.

Клиентка начинает излучать глубокое счастье и с трудом находит слова, чтобы описать переживания. После множества уточняющих вопросов вырисовывается более-менее понятная картина.

Она — часть кольца, которое парит в космосе. Их в кольце двенадцать. Что они делают? Очищают. Они окружают что-то кольцом и очищают пространство между собой.

Они сталкиваются с чем-то чёрным, горячим и злым. Чем-то, что явно нуждается в немедленной тщательной очистке. А потом — неописуемый ужас: когда они его окружают, она чувствует безмерную боль, что-то рвётся, и кольцо размыкается. В ужасе она видит, что один из двенадцати отделился и начинает падать в глубокую тьму. Остальные одиннадцать летят за ним, или падают за ним, крича в панике. Связь потеряна.

Женщина чувствует себя горящей, обугленной, оторванной от других и падающей раскалённой чёрной глыбой в море какой-то планеты. Ничего не осталось. Она больше ничего не чувствует, не ощущает, её больше нет. Даже ужас прошёл. Что бы я ни предложил или спросил, никакого отклика.

Пойдите в первый раз, когда вы снова что-то ощущаете, пусть даже очень незначительное.

Она губка, чёрная губка, которая колышется на дне мелкого моря. Она описывает себя — без осознанности, без воли, без памяти.

Здесь мне не с чем работать.

Перейдите к первому серьёзному изменению в вашей ситуации.

Кит — или дельфин — съедает эту губку. Когда кит всплывает на поверхность, она ошеломлена всем этим светом и пространством. Так здесь целый мир! Итак, первое, что возвращается, — это определённая осознанность.

Перейдите к следующему серьёзному изменению в вашей ситуации.

Теперь она видит группу людей-обезьян. Черноволосые мужчины, сидящие в кругу. Они по очереди бросают в друг друга большие камни. Если кто-то быстро не пригнётся, камень ударит его по голове, и тот останется лежать на земле, истекая кровью. А остальные издают глубокий, задыхающийся рык. Клиентка чувствует, что теперь она — один из этих мужчин, а пыхтение и рычание — это предшественники смеха. Злорадство! После осознания возвращается воля, хотя и сильно обожжённая и обугленная. Что-то, напоминающее ту тёмную штуку, которую их кольцо когда-то пыталось очистить.

Через несколько последующих жизней, в которых она учится использовать черноту внутри себя всё более и более изощрёнными способами, мы приходим к её теперешней жизни. В здесь и сейчас к ней возвращается память: третья вещь, которую она утратила.

Где сейчас эта чернота?

Она вплетена во всё её тело. Если она ей не поддаётся, думая, чувствуя или делая что-то чёрное, то та причиняет ей боль, физическую или ментальную, или и ту, и другую одновременно. Чернота горячая. Она в ней горит.

Я позволяю её сокурсникам визуализировать, как они протягивают сквозь неё очищающее поле. Она сама визуализирует, как горячая чёрная энергия или вещество покидает её ткани. Постепенно напряжение и боль исчезают. Она дышит глубже и спокойнее. По движениям её головы можно понять, что она проверяет все части своего тела. Затем она молчит.

— В вас осталось ещё что-нибудь от этой черноты?

— Да.

— Вы можете это вытащить?

— Нет.

— Вы хотите это вытащить?

— Нет.

Она удивляется собственному ответу.

— Оно всё ещё причиняет боль?

— Да.

— Просто представьте, что оно болит, потому что находится не в том месте. Вы видите и чувствуете, что сейчас оно направляется туда, где ему место. Оно принимает правильную форму и правильный размер в нужном месте.

Чернота передвигается к её рукам, и становится кружочками чуть больше монеты евро на каждой из ладоней.