Юрий Орлов - Стыд. Зависть

Неуместные действия приводят к неудаче или даже к болезни. Например, неуместно сжавшийся сфинктер желчного протока приведет к желчной колике. Также и сравнение: оно должно быть уместным, иначе вместо ориентировки и уверенности оно порождает конфликт.

Вспоминается сказка о дурачке, который поступал неуместно: увидев свадебную процессию, он начал горестно причитать, так как ему ранее строго указали, что нельзя веселиться перед процессией, которая в прошлый раз была похоронной. Неуместно сравнивать любимых, так как мы не можем их сменить, потому что любим.

Сравнение и эмоциональная реакция на него приводит даже к членовредительству: женщина выложила крупную сумму денег за то, чтобы ее очаровательный курносый нос сделать римским. А эта гимнастка, стремясь испытать состояние гордости (для этого ей нужно было сделать пируэт лучше, чем соперница), вывихнула себе шею и теперь почти обездвижена.

Гордясь, завидуя, злорадствуя, тщеславясь, мы участвуем в нашем культурном процессе, построенном на сравнении. Поэтому познание этих эмоций всегда потребует ответа на вопрос: «По каким пунктам, признакам, свойствам сравниваю я себя с другими, лишая себя и других покоя, вовлекаясь в гонку, у которой нет финиша?» Только саногенное мышление может создать такой стиль рефлексии успеха-неудачи, который может эффективно «нейтрализовать тиранию зависти и гордости».

Зависть, портя отношения между близкими, выступает еще и разрушительной силой, энергетизирующей и направляющей насилие. Энергия функционеров, реализовавших процесс «раскулачивания», поддерживалась не только идеями социализма и «построения мира без эксплуататоров», а, скорее, завистью к тем, у кого дела обстояли лучше. Зависть мешает сейчас реформам намного сильнее, чем интересы бюрократии, боящейся потерять свои места. Идеи равенства поддерживаются завистью, одновременно порождая зависть.

Бесполезно, стремясь с помощью гонки за успехом устранить зависть, сохранив при этом гордость, ибо они имеют одну основу: сравнение и равенство. Отказавшись от гордости, я выпадаю из культуры. Как тут быть? Но об этом ниже.

Зависть способна к накоплению энергий других эмоций. Если зависть сопровождается стыдом, виной, страхом, ревностью, ущемленной гордостью, попранием достоинства, то энергия этих эмоций сливается с доминирующей структурой переживания, и все эти эмоции вследствие этой суммации переживаются как зависть, так как наше сознание центрировано. А присоединившиеся эмоции не переживаются, а только отдают свою энергию зависти, усиливая ее, так как она центральная эмоция. Например, студент говорит: «Ведь я ему помогал списывать и давал шпаргалки, он знает хуже меня, а на экзамене он получил пять, а я — три!» В данном случае к зависти присоединяется чувство попранной справедливости, обиды и чувство неудачи. Поэтому, чем эмоциональнее человек, тем сильнее он переживает зависть, тем в большей степени ему необходимо саногенное мышление.

Сколько социально ценных свойств или признаков в моей Я-концепции, столько же и истоков порождения зависти; для этого нужна самая малость: сделать эти свойства предметом сравнения меня с другими. При сравнении обнаруживается рассогласование с идеей равенства, которая и порождает эмоцию. Если я считаю себя умным, правдивым, удачливым, щедрым, то всякий раз, когда другой умнее, удачливее, я переживаю зависть, и если наоборот гордость.

Гордость сама по себе чревата болью. Ведь она ущемляется, когда другие злонамеренно не признают вашего превосходства, даже если оно и есть.

Гордость чревата еще и последующим предрасположением к зависти: я склонен сравнивать, но ведь не всегда у меня будет лучше, чем у других. Каждый вид зависти протекает по-разному и имеет различный облик, и мы должны уметь, совершая интроспекцию, размыслить эту эмоцию в ее своеобразии.

Я-концепция содержит большое количество черт, каждая из которых может стать предметом сравнения. Я завидую росту, богатству, внешней привлекательности, социальному положению родителей других. Если оволосение груди будет социально ценным, то буду завидовать любому более шерстистому субъекту.

Установка на зависть создается в детстве родителями: «У нашего Пети все лучше, чем у других детей!» Но поскольку у Пети не всегда бывает лучше, чем у других детей, то из этой благой установки родителей порождается зависть. Замечу попутно, что зависть и гордость стимулируются психологами, которые считают, что обязательно нужно повысить уровень самооценки человека. Как низкая, так и высокая самооценка в одинаковой мере стимулирует зависть и гордость. Важно скорее отказаться от сравнения, чем повышать самооценку и делать благоприятные условия для сравнения.

Чувство неполноценности родителей заставляет повышать у детей уровень самооценки, что делает детей завистливыми, поскольку они лишают их базового самоуважения. Прививая им высокую самооценку, они вырабатывают у ребенка экзистенциальный страх потерять высокую самооценку. Результат чаще всего получается обратным ожидаемому. Установка на зависть приводит к такому ходу мысли, который парализует активность: «У меня все равно хуже, чем у других, а сегодняшний успех — дело случая!»

Ревность обычно рассматривается как самостоятельное чувство. На самом же деле ревность представляет собой вид зависти, когда меня любят меньше, чем другого, или меня не любят, а любят другого. Ревность — это зависть в любовных отношениях людей. Зависть развивается в детстве, когда матери создают между детьми конкуренцию. Каин убил Авеля, потому что пришел к выводу, что Бог больше любит Авеля, чем его. Когда говорят, что любовь спасет мир или сделает человека счастливым, забывают о ревности. Неравенство в любви порождает зависть, которая тем более свирепа, чем сильнее любовь, и не может облагородиться и стать мягче под влиянием любви, так как этот род зависти порождается любовью и сам происходит от любви, не неся в себе никакого признака любви. Если отношения зависти нами сейчас определяются точно в терминах умственных операций, то ревность имеет много эмоциональных составляющих, которые затрудняют понимание. Поэтому ревность заслуживает того, чтобы исследовать ее как самостоятельное психическое образование. Более полную информацию о ревности и ее последствиях, а также «формулу любви» вы можете найти в моей книге «Как беречь любовь. Психобиоритмическая совместимость человека с человеком». Однако вернемся к зависти.

Анализируя зависть или гордость, мы выделяем следующие умственные операции:

а) выбор значимого признака социального сравнения;

б) актуализация ожидаемой идеи равенства: «другой должен быть подобен мне, он такой же, как я»;

в) суждение, оценка, создающая переживание рассогласования с идеей равенства. У него лучше или может быть хуже, чем у меня.

Три элемента эмоции налицо: ожидания, реальность, сравнение.

1. Сравнение неуместно, ибо люди изначально неравны

Каждый уникален. Принимая себя уникальным, я тем самым принимаю таковыми и других; поскольку каждый уникален, то сравнение людей друг с другом неуместно. Признав эти положения, я лишаю пищи зависть и гордость. «Если у него лучше, то для этого есть основания; эти основания не обязательно плохие: много работает? Более удачлив? У него больше способностей? А может быть, у него хороший гороскоп?»

2. Отстранение от сравнения

Наблюдая акт сравнения, я отделяю его от себя. Ведь не все дела мы делаем с полной включенностью. Отнеситесь так и к акту сравнения. Тогда результаты сравнения меня не будут трогать. Здесь действует психологический закон: созерцание самого умственного акта приводит к отстранению от него. Для нас таким актом является сравнение.

3. Отказаться сравнивать несравнимое

Вот три хода мысли, которые делают невозможным возникновение зависти. Продолжим саногенное рассуждение.

Отдельный индивидуум имеет бесчисленное число признаков. Он живое существо, и его невозможно сравнить с другим существом по каждому из признаков. А для каждого акта сравнения выделяется только один признак. Любой признак в уме предстает как абстракция, как некоторое информационное образование. Неуместность этого акта очевидна: сравнивается целостное живое существо с неким шаблоном для сравнения. Это уже понимали древние греки, которые отразили недопустимость сравнения в мифе о разбойнике Прокрусте, который любил укладывать усталого путника в ложе, но вместо отдыха получалась пытка: рослому гостю он отрубал ноги, а малорослому растягивал тело до длины ложа.