Буддизм и психология - Ринпоче Намкай Норбу

Я вовсе не против психотерапии, от нее действительно может быть польза. Однако она похожа на современную медицину [а я вовсе не против современной медицины, как вам всем известно. Полагаю, нам надо использовать все, чем располагает современный мир, но надо понимать, для чего все предназначено]. Психотерапия — словно таблетка, лекарство от конкретного недомогания, но, подобно медицине, она не способна исцелить душу, а может лечить только заболевания местного характера. Люди могут принимать это лекарство тогда, когда оно им нужно и если оно им нужно. Я считаю, что западная идея, что психотерапия необходима каждому, ошибочна. Так можно каждого лечить химиотерапией, неважно, есть у него рак или нет! А если у человека рак, надо найти по–настоящему квалифицированного врача. То же относится и к психотерапии.

Я не согласен с распространенной идеей, что каждый может стать психотерапевтом. У меня такое чувство, что даже в психотерапии надо быть высокообразованным и основывать свои профессиональные взгляды на подлинно прочном фундаменте. Иначе от Вас будет больше вреда, чем пользы людям, и Вы создадите сумятицу в уме пациента. Это вовсе не означает, что только в самых традиционных школах существует правильная и эффективная терапия — возможно успешное исцеление и с помощью весьма нетрадиционных подходов. Однако мне не представляется возможным, что кто–то сумел изучить человеческий ум в течение года или двух [или даже четырех], как часто бывает на Западе, а затем открыл свою лавочку, чтобы помогать людям, понемногу позаимствовав от разных школ. Психотерапевты должны очень серьезно относиться к своей работе, поскольку они работают с глубинной сущностью других людей.

Но у психотерапии и Дхармы цели разнятся, и путь их тоже разный. Занимаясь одним, можно помочь другому, поскольку все положительное, что делает человек, обычно усиливает прочие аспекты его жизни. Глобальная цель психотерапии — усовершенствовать способность человека жить на Земле в свое время и в этой самой жизни, такой, как она есть: помочь с работой, с детьми, с личными отношениями и в целом очистить отношения человека с его первой семьей — с матерью и отцом.

А Дхарма предназначена для полной реализации, навсегда. Дхарма очищает всю духовную карму человека, и не только карму этой жизни, и не только карму, связанную с исходным психологическим конфликтом с матерью и с отцом. Это практика, выходящая за рамки психологии. Что же выходит за рамки психологии? Состояние созерцания. Войдя в состояние созерцания, мы оказываемся во всеобъемлющем царстве, за пределами сансары. В этом состоянии цикл надежды и страха человеческой жизни теряет свою значимость в свете блаженства и безвременного простора реальности. Так что, Дхарма предназначена для того, чтобы помочь индивидууму выбраться из сансары, а терапия — чтобы помочь ему успешнее действовать в сансаре. И смешивать их — значит подразумевать, что у Дхармы нет способов реально помочь людям. Как будто Дхарма требует усовершенствования, и, если я добавлю к Дхарме немного психотерапии, получится действительно мощная вещь.

Однако Дхарма — это полный путь.

Учения тысячелетиями передавались непрерывно, точно и неизменно. Например, когда не существовало психотерапии, Учения по–могали людям стать просветленными и обрести радужное тело. Психотерапия — относительно новое изобретение человечества. В наши дни существуют сотни различных видов терапии, и повсюду прорастают новые ростки. Как мне представляется, каждый день несколько видов терапии отмирает. Если мы позволим Учениям развиваться таким же образом, смешивая и изменяя их каждодневно, то через сотню лет Учения полностью растворятся и человек нигде не найдет подлинную сущность Дхармы. Затем и Дхарма также исчезнет. Я много раз повторял, что Учения нужно хранить в неизменности. Это вовсе не означает, что, поскольку западные люди лучше знакомы с психотерапией, им следует изучать Дхарму с позиций психологии или как–то смешивать ее с психотерапией. Словно человеку, который хочет научиться летать, говорят: «Вот, ты умеешь ходить, и если я тебе научу еще немного ходьбе, ты поймешь, как летать». Очевидно, это абсурдный подход — так никогда не оторваться от земли.

Сегодня в области психологии многие начинают говорить, что пять семейств Будд связаны с «блокированием» пяти негативных эмоций. И, следовательно, у них возникает ощущение, что они могут как–то использовать психологию, чтобы работать с формами божеств. Прежде всего, должно быть ясно, что в буддизме не существует такое понятие как «эмоциональный блок». Этот термин придумали психологи. Во вторых, как нам всем известно, в психологии нет ни божеств, ни божественного [на самом деле, полагаю, что многие психологи не–буддисты были бы всерьез обеспокоены от одной только мысли связать эти два понятия, поскольку они считают психологию наукой, а буддизм — религией]. В разных тантрах существуют конкретные способы работы с пятью семействами, с четкими описаниями методов. Такое не изобретешь и не изменишь в любой момент, как делают, создавая новый гибрид психологии и буддизма.

Надо всегда помнить, что в воззрении Дзогчен и психотерапии есть разница. Дзогчен сконцентрирован на сущностной просветленной природе человека, которая некоторым образом от него скрыта, и которую нужно открыть заново. В просветленном состоянии, в состоянии созерцания, которое мы ищем, чтобы «запомнить» его и пребывать в нем, нет разницы между хорошим и плохим или между болью и удовольствием. Все — лишь форма переживания, и пример нашей врожденной способности проявляться. Словно зеркало, природа которого — отражать все без оценок и суждений, ту разницу в формах, как она есть. И это не какое–то праздное умопостроение или идиллический мир, но истинная природа реальности. После того, как человек получил несколько раз переживание состояния созерцания, он легко поймет, о чем я говорю. Вот почему, когда говорят, что все мы — Будды, просветленные существа, это не просто оборот речи. Мы — Будды. Но мы утратили свое присутствие в этом знании.

Нелегко обобщать, но с точки зрения большинства психологических теорий это представляется совсем по–иному. Психолог, прежде всего, работает над болезнью пациента, а также над болезнями общества и людей в целом. Конечно, некоторое время это необходимо; если человек болен, а доктор собирается исцелить его, то доктор должен сконцентрироваться на его боли. Но иногда мне доводилось видеть, как это приводит к тому, что у таких людей развивается способность негативно судить о других и о себе. Еще может возникнуть тенденция: смотреть на различия между людьми как на болезни. Вместо того чтобы позволить человеческой жизни принимать различные формы и проявления, у психотерапии есть тенденция навешивать на одних ярлыки «здоровых», а на остальных — «больных». И когда человек продолжает проходить курс терапии, весь мир может стать ареной для его невроза, где каждый воспринимается как человек с отклонениями.

Даже если это и правда, это выходит за рамки обсуждения. Неврозы и болезни — это лишь малая часть проявления потенциальных способностей человека. В каждом из нас есть и всегда будет боль и страдание, но все же в то же время в нас существует состояние просветления. Более того, когда человек не имеет возможность взглянуть на все с точки зрения Учения, что все — иллюзия, он верит, что его восприятие своей собственной болезни и болезни других — это вещь реальная и конкретная. Иногда люди очень привязываются к своей боли и становятся профессиональными обвинителями. Они все лучше и лучше понимают, кто причиняет страдание, но при этом это практически не сказывается на их поведении. Одной из опасностей психотерапии является то, что она может развить способности человека к разделению себя, к двойственному видению, к модели субъект–обьект, добро–зло, правильное–неправильное отношение. Однако я вовсе не виню психотерапию, поскольку в целом природа человека имеет такую тенденцию и многие практикующие склонны к подобному проявлению без всякой психотерапии.