Эдвард Эдингер - Творение сознания. Миф Юнга для современного человека.

Кроме этого, огромный камень горы Синил висит над деревом и постоянно грозит размозжить Танталу голову 8.

Тантала одаривают своей дружбой Боги, что символизирует собой эго, которое вступило в близкий контакт с трансперсональной психической субстанцией и стало причастно тайнам, находящимся за «кулисами эпистемологии». Это превращает Тантала в участника драмы божественной трансформации. Подобно Исааку, он оказался в сложном положении, между двумя последовательными стадиями эволюции Бога. Зевс еще не завязал с каннибализмом, он находится в состоянии выхода из этой архаической стадии. Между строк мифа, дошедшего до нас в позднейшей редакции, можно разглядеть очертания первобытного божества, которое требует принесения ему человеческих жертв и питается человеческим мясом. Части тела Пелопа подаются к столу подобно божественной амброзии! Символической параллелью этому является тело Христово, которое вкушается во время таинства евхаристии.

8 Robert Graves, The Greek Myths (New York: George Braziller, Inc., 1957), vol. 2, pp.25—26. Русск. перев. Р. Грейвс. Греческие мифы. М. Прогресс, 1992. 97

На пирах богов Тантал получил представление об их заветном блюде и потому предложил его им. Боги, распознав свою каннибальскую тень в человеческом двойнике, отшатнулись в ужасе, проецируя осознанную тень на Тантала. В результате Тантал стал козлом отпущения для богов, средством для расширения божественного сознания, несмотря на то, что это было достигнуто ценою его мучений.

Наказание, придуманное богами для Тантала, заключалось в том, чтобы дразнить его желания и вечно держать его в напряжении. Желание Тантала всегда возбуждено, никогда не получит удовлетворения. Этот образ — возбуждения и следующего за ним разочарования — находит поразительно точную аналогию в алхимии. В «Splendor Solis» Соломона Трисмо стадии процесса трансформации изображаются с помощью семи картин, изображающих герметически закупоренный и увенчанный короной vas hermetis (герметический сосуд). На первой картине (см. на стр. 98) изображен герметически закупоренный сосуд, внутри которого находится огненный дракон, за которым ухаживает нагой младенец или гомункулус. В правой руке младенца — бутыль, из которой он льет веду в горло дракону. В левой — меха, с помощью которых он раздувает пламя. В тексте, сопровождающем изображение, говорится о вскрытии и трещинах земли для «осуществления союза Огня и Воды» 9. Изображение иллюстрирует взаимодействие противоположностей, когда огонь и вода одновременно вступают в свои действия. Это подобно тому, что происходит с Танталом, желание которого одновременно и воспламеняется, и затухает; примитивная, жаждущая сторона трансперсональной психической субстанции вступает в конфликт с духовным принципом сдержанности и самоотречения. Тантал выполняет роль тигля для трансформации Бога.

Другой пример — это Сизиф, имя которого означает «очень мудрый» или «божественно мудрый» 10. Его история такова: однажды Зевс похитил Эгину — дочь речного бога Асопа. Затем он тайком переправил ее на остров Энона, где разделил с ней ложе. Сизиф оказался свидетелем случившегося и через некоторое время в обмен на источник свежей воды, сотворенный Асопом для

9 Solomon Trisraosin, Splendor Solis (1582) (London: Kegan Paul, Tench, Trub-ner & Co., Ltd. rpt; n. d.), p. 34 and plate XII.

10 Jane Harrison, Prolegomena to the Study oj Greek Religion, 3 rd ed. (Cambridge University Press, 1922), p. 608.

Коринфской крепости (источник, получивший название Пирена), согласился рассказать, кто похитил его дочь и где ее нужно искать.

За разглашение божественных секретов Сизиф получил наказание. Судьи мертвых указали ему на огромную каменную глыбу — по размерам совпадающую с той, в которую превратился Зевс, скрываясь от гнева Асопа, — и приказали ему вкатывать ее на самый верх горы, а затем спускать по противоположному склону. Однако Сизифу не удалось преуспеть в этом. Как только он достигал вершины, бесстыдный камень своим весом опрокидывал его и скатывался обратно вниз; Сизиф должен был отыскивать его и начинать все сначала, хотя по его телу, не переставая, лил пот, а над головой поднималось облако пыли 1'.

Именно понимание Сизифом природы Зевса навечно превращает его в невольника похищенного им бремени. В приведенном мною изложении мифа камень, который должен вечно толкать Сизиф, недвусмысленно отождествляется с Зевсом. К тому же самому выводу нас подводит еще одна версия данного мифа Роберта Грейвса:

«Бесстыдный камень» Сизифа первоначально был солнечным диском, а гора, на которую Сизиф вкатывал его, была небесным сводом. Нам хорошо известно изображение этого сюжета. Существование в Коринфе солнечного культа подтверждает то, что Гелиос и Афродита поочередно владели местным акрополем и совместно построили там храм (Павсаний: 11.4.7). Более того, Сизифа низвергают в Тартар вслед за Иксионом, а огненное колесо Иксиона — это ни что иное, как символ солнца 12.

В этих двух версиях мифа Зевс и Гелиос попеременно выступают в образе главного божества. Но и в том, и в другом случае на смертного, каковым является Сизиф, взваливается задача, которая явно ему не под силу. За то, что он увидел в разных проявлениях Бога, Сизиф должен вечно нести это бремя. Зевс предстал перед ним в роли похитителя детей и насильника, и, в сущности, именно постижение этой божественной тьмы сделало его пленником невыносимого бремени. Осознание Сизифом Бога явилось следствием его воплощения. Тот, кто приводит в движение солнце, решает общую с творцом мира задачу — порождать свет. Таким образом,

11 Graves, Greek Myths, vol. 1, p. 218.

12 Ibid, p. 219.

Бог воплощается в Сизифе, который в тяжелейшие минуты своих мучений принимает участие в трансформации Бога. Он приумножает свет (перекатывая солнечный диск), благодаря тому, что осознает темную сторону Бога.

К этому можно добавить, что трансформация Бога составляет тайну и сущностный смысл алхимии. Prima materia, которая должна быть преобразована в философский камень в результате алхимического процесса, нередко отождествлялась с Богом 13. В одном редко цитируемом тексте проводится параллель между алхимической трансформацией и страстями Христа, что можно обнаружить в нижеследующем примечательном его отрывке:

И прежде всего следует заметить, что мудрецы называли это разложившееся, черное вещество (Песн. 1) головой ворона. Христос тоже (Ис. 53) не имел ни вида, ни величия, был самым ничтожным из всех людей, его преследовали печали и болезни, люди презирали его и отворачивались от него, и считали его полным ничтожеством. В 22-м Псалме [Вольгата] он жалуется на то, что он червь, а не человек, посмешище и презренное существо. Это дает основания сравнить Христа с разложившимся телом Солнца, мертвым, бездеятельным, которое подобно пеплу лежит на дне сосуда до тех пор, пока под воздействием тепла душа постепенно спустится к нему, вдохновит, увлажнит и насытит полумертвое тело, и спасет его от полного уничтожения. Ибо то же самое произошло и с Христом, когда на Масличной Горе, на кресте, он подвергся обжигу на огне божественного гнева, и жаловался, что Отец небесный его оставил, но, тем не менее, словно земное тело утешался, вдохновлялся, питался и поддерживал свое существование божественным нектаром; и когда, наконец, в момент его самой священной страсти и в час смерти его сила и самый его дух полностью его оставили, и он глубоко-глубоко ушел под землю (Деян. 1, Еф. 1, Пет. 3), то даже тогда он был сохранен, обновлен и силою вечного Божества вновь порожден, оживлен и возвеличен (Рим. 14) до такого положения, что его дух и лежащее в гробнице мертвое тело достигли абсолютного и неразрывного единства в акте радостного воскресения и победоносного восхождения на небо Господом и Христом (Мф. 28). Он не был посажен (Мк. 16) по правую руку от своего Отца; истинный Бог и человек в одном лице, он с равными силой и величием

13 С. G. Jung, Psychology and Alchemy, CW 12, par. 431; см. также: Jung, The Practice of Psychotherapy, CW 16, par. 533, note 24. Русск. перев. К. Г. Юнг. Психология и алхимия. Киев 1996, пар. 431; см. также К. Г. Юнг. Практика психотерапии. М. 1998, пар. 533.

повелевает и правит всеми вещами (Пс. 8), а своим наиболее могучим словом сохраняет и поддерживает все вещи (Евр. 1) и'делает все вещи одной (Деян. 17). Чудесный Союз и божественное Возвышение ангелов и людей в небесах, на земле и под землей (Флп. 2, Пет. 1) вряд ли можно понять, не говоря уже о том, чтобы о них размышлять, без страха и ужаса; его добродетель, сила и розовый Раствор могут уже сейчас изменить, перекрасить и, более того, полностью исцелить нас, людей, грешных телом и душой; об этом мы подробнее поговорим ниже... Итак, мы кратко описали единственную в своем роде основу и краеугольный камень — Иисуса Христа, то есть рассмотрели, почему его можно сравнивать с земным философским камнем Мудрецов, который состоит из особого материала и процесс получения которого является почти полной аналогией воплощения Христа |4.