Гордон Смит - Удивительная сила животных

Когда она сказала, что у него сломан позвоночник, это прозвучало так, как будто его приговорили к смерти. Сложно представить себе человека или животное, которые смогут выжить после такой серьезной травмы и не будут парализованы. У Чарли не было страховки после инцидента с камнями, поэтому нам это могло дорого обойтись. Все, что у меня было, это чек на несколько гонораров, и он только-только мог покрыть все расходы, но мы не растерялись и попросили врача оперировать. А что еще мы могли сделать? Ведь это был Чарли, и мы должны были дать ему шанс! Он выглядел таким несчастным в больнице. Я погладил его и шепнул на ухо пару слов, а потом нам пришлось оставить его там.

На следующий день мы навестили его, и он выглядел не очень хорошо. Пес потерял контроль над всеми функциями своего тела, к нему подсоединили катетер, что было временной мерой, по словам докторов, в том случае, если он поправится, но прозвучало это как «если» с большим вопросом. Он не мог ходить, и две сестры выносили его в слинге на улицу, чтобы он мог полежать в саду. Было ужасно все это видеть. Нам сказали, что потребуется несколько недель, чтобы он поправился, если он вообще собирался поправляться, и мы очень за него беспокоились, когда уходили.

В течение двух недель нам не разрешали его видеть, но когда мы наконец приехали к нему, не было похоже, что Чарли поправляется. Катетер отключили, но его по-прежнему приходилось выносить в слинге на улицу, чтобы он мог справить нужду и полежать на траве; он не мог даже поднять голову, чтобы взять угощение. Ветеринары старались подготовить нас к самому худшему, и мы понимали, что должны попрощаться с Чарли. Это было так несправедливо по отношению к нему: он так любил бегать и гоняться за игрушками вместе с Мэг, и вот теперь он в таком состоянии, жалкий писающийся малыш, которого носят в слинге.

Мне позвонила Дронма, и я поделился с ней плохими новостями. Она выслушала меня и сказала: «Знаешь, у меня есть немного лекарства, которое дал один йог для моего внука. Не знаю, что там в нем, но он молился над ним. Дай его Чарли, и, если он хочет жить, он выживет, а если нет, тогда он умрет. У него есть право выбирать. Подожди еще один день, а потом дай ему лекарство».

Я не был уверен, потому что мне казалось несправедливым, что Чарли будет жить в таком состоянии, но все-таки решил попробовать. Дронма привезла мне лекарство, которое было похоже на бульонный кубик, и я отправился в больницу. Обычно тибетские лекарства носят на шее в качестве амулета и съедают только в случае крайней необходимости.

У Чарли пропал аппетит, и я не знал, согласится ли он вообще взять его. Я завернул его в жвачку и протянул больному псу. Чарли с трудом взял его, проглотил. Я его погладил и посидел рядом еще десять или пятнадцать минут, а потом помог сестрам вынести наружу, чтобы он полежал немного на траве. Всего этого было достаточно, чтобы разбить самое черствое сердце. Оставляя Чарли в госпитале той ночью, я испытывал отчаяние.

На следующий день в семь часов утра мне позвонили, когда я еще спал. Я взял трубку, пытаясь сообразить, кто может мне звонить так рано, а это было нелегко, потому звонящая плакала. В конце концов она достаточно успокоилась, чтобы нормально разговаривать, и я понял, что звонит одна из медсестер. «Что случилось?» — спросил я.

— О! — сказала она, все еще всхлипывая. — Вы не поверите! Сегодня утром Чарли встал! Он поднялся и вышел на улицу, чтобы пописать, и для этого нам даже не потребовался слинг.

— Что?!!

— Вы можете приехать и забрать его домой — но я не могу в это поверить!..

Я быстро оделся и поехал в госпиталь и, действительно, увидел Чарли, стоящего на всех четырех лапах и даже слегка виляющего хвостом. Невролог посоветовал мне отвести его пару раз в бассейн, чтобы он мог поплавать и размять мышцы, ведь он был очень слабым после почти месячной неподвижности. В машине я укутал его и повез домой выздоравливать.

Ему пришлось быть очень терпеливым. Как только мы вернулись домой, он уснул и только на следующий день снова встал и прошелся по дому. Мы через день отвозили его поплавать, а на следующий день он отдыхал. Каждый раз после бассейна он выбивался из сил и ходил спотыкаясь и волоча лапы, и мы очень боялись, что в конце концов его снова полностью парализует. Его мышцы потеряли не только силу но и память — он совершенно забыл, как это — ходить и бегать. Чарли потребовалось две недели, чтобы набраться сил и снова бегать повсюду вместе с Мэг.

Единственное, что изменилось безвозвратно, это координация задних лап. Однажды я наблюдал за тем, как они с Мэг шумно резвятся в зарослях папоротника на холме, и обратил внимание, что он как-то забавно прыгает. Его задние лапы двигались одновременно, как у кролика, — передние были в порядке, а вот задние совершали чисто кроличьи скачки.

Глава 9

Послания из другого мира

Когда я работал над документальным фильмом о жизни животных после смерти, продюсер спросил меня, не соглашусь ли я провести сеанс для молодой женщины, которая тоже участвовала в программе. Я, конечно же, согласился.

Мы вели съемки возле кладбища домашних животных, которое находилось на холме в Пертшире и откуда открывался потрясающий вид. Вы не могли бы пожелать более живописного места для вечного отдыха. Съемочная группа представила меня Кэрол Макферсон, милой застенчивой девушке с короткой стрижкой в стиле панк. На секунду я взял ее за руку, чтобы проверить, нет ли для нее сообщения из другого мира, хотя и не был уверен, удастся ли этот сеанс, но очень скоро я уловил чувство всепоглощающей грусти. Эта молодая женщина переживала глубокую депрессию.

— Взяв вас за руку, я ощутил глубину того, что с вами сейчас происходит, — сказал я ей. — Вам так грустно, что, я бы сказал, вам даже хотелось бы покинуть этот мир?

Кэрол кивнула.

— Вы так подавлены и одиноки... Очевидно, что вы потеряли животное, но давайте посмотрим, смогу ли я настроиться на него.

Я быстро почувствовал присутствие маленького йорка и увидел образ — как собачка прыгает перед Кэрол.

— Это маленькая девочка, не так ли? Йоркширский терьер? Я вижу, как она запрыгивает к вам на колени. Рядом с ней еще один йорк. Очень подвижная собака, она продолжает подпрыгивать и лизать меня. У нее изумительные уши — не знаю, почему я это говорю, но уши — ее отличительная черта.

Кэрол улыбнулась и сказала, что так и есть: ее собака Ши была похоронена рядом с другим маленьким терьером той же породы, видимо, это была вторая собака, которую я видел.

Потом собака показала мне, что с ней случилось.

— У нее кровотечение в задней части — были проблемы с почками, и поэтому вам пришлось ее усыпить.

Кэрол подтвердила эти слова, сказав, что именно так все и было.

— Требуется большое мужество, чтобы согласиться на усыпление собаки, если вы любите ее и по-настоящему привязаны к ней в этой жизни. Вы думали о том, чтобы присоединиться к ней?

Кэрол неожиданно произнесла:

— Да, я думала об этом. Она была единственным существом, которое я любила за последние десять лет.

Я понимал, насколько ужасно это было для нее, но собака собиралась кое-что еще показать своей хозяйке.

— У вас где-то должна быть фотография ее одежды. Знаю, это звучит смешно, но ведь такая есть, не правда ли?

Кэрол тихонько засмеялась и посмотрела на съемочную группу, дружно ухмылявшуюся в отдалении. Я не знал, что они уже успели переснять фотографии этой собачки, одетой в джемпер. Но вот выключили камеры, и я узнал об истории Кэрол немного больше. Когда собака умерла, она потратила все свои небольшие сбережения на то, чтобы выкупить для нее место на кладбище. Ей было всего восемнадцать, когда ей пришлось принять решение об усыплении, и это стало самым тяжелым решением за всю ее жизнь. Собака была ее лучшим другом, и после ее смерти она переживала такую эмоциональную боль, что хотела наложить на себя руки.

Создателям фильма она сказала, что, «...когда я потеряла ее, мне захотелось пробежать по Тайморскому мосту и прыгнуть вниз. Я бы все отдала, лишь бы быть с ней рядом».

Уже два года она всегда приходит на могилу два раза в неделю, ей нравится сидеть там и разговаривать со своей собакой, потому что она чувствует — ее любимица слышит все, что говорит хозяйка. Она поставила игрушечную мельницу возле надгробия рядом с цветами и сказала, что иногда в безветренные дни мельница начинает крутиться, а это знак того, что ушедшая от нее маленькая подружка слышит ее.

«Возможно, люди подумают, что я сумасшедшая, но у меня такой образ мыслей», — сказала она, и я подумал, что она права, раз так считает.

Я спросил ее: «Вы помните, как реагировала ваша собачка, если вы были счастливы и любили ее?»

«Конечно: она вся была на мне, подпрыгивала и лизала меня — самое счастливое существо на свете».

«А вы помните, как она вела себя, когда вам было грустно?»

«О, она обычно садилась в углу и не хотела быть со мной рядом, и тогда я испытывала чувство вины из-за того, что отталкивала ее своим настроением».