Мелани Кляйн - Детский психоанализ

16

Мне следовало бы пойти еще дальше. Не думаю, что задача состоит в том, чтобы во время аналитического сеанса подвести ребенка к сознательному стремлению «исключить любое намерение управлять всеми своими мыслями и действиями в их свободном течении». Речь идет скорее о том, чтобы научить его распознавать все то, что находится за рамками собственного бессознательного, не только в ходе аналитического сеанса, но также и в жизни вообще. Характерная особенность отношений, которые ребенок устанавливает с реальностью, заключается (как я уже упоминала в статье «Общие психологические принципы детского психоанализа») в его попытках избежать и отвергнуть все, что не согласуется с его же собственными бессознательными побуждениями, даже если это подразумевает гораздо более широкий спектр проявлений этой реальности.

В своей статьей под названием «Психоаналитическое исследование формирования характера» Абрахам пишет: «Но зависимость от либидо, в которой остаются черты характера, в общем и целом, не ограничивается определенным периодом жизни, так или иначе, она продолжается на протяжении всей жизни. Поговорка «Добродетель, не ведающая порока» (дословно: «Юность, не ведающая порока») иллюстрирует тот факт, что в самом нежном и юном возрасте характеру недостает зрелости и завершенности. В то же время не следует переоценивать стабильность характера, даже, если она и устанавливается в гораздо более старшем возрасте».

Я в подробностях изложила этот случай на симпозиуме Немецкого психоаналитического общества в Вюрцбурге осенью 1924 года, а также на конференции, организованной в Лондоне в 1925 году. В недалеком будущем я намерена опубликовать его описание. Когда анализ достаточно продвинулся, мне удалось выяснить, что за этим тяжелым обсессивным неврозом скрывалась паранойя.

Маленькая пациентка Анны Фрейд дала этому очень точное определение, когда рассказывала, как ей удалось одержать победу над своим "дьяволом", и таким образом обозначила объект для анализа (на стр. 32): «Вы должны мне помочь перестать быть такой несчастной, если я должна стать сильнее, чем он». Тем не менее, полагаю, что этой цели невозможно достичь иным способом, кроме как раскрыв самые архаичные оральные и садистически-анальные фиксации и связанное с ними чувство вины.

Основано на переводимой игре слов т.к. может быть произведено от фр. «mordre» - кусать, жалить, злословить, а также впиться (колесами в землю), сцепиться, врезаться, клевать (о рыбе) и попасться на удочку, и даже накладываться и заступить за (черту, линию старта). Отсюда это могут быть слова от «кусаки» («mordant» - кусачки, технич.) и «колючки» до «ухвата» и «кирпичника» - от «mordorer» (оттенять красно-коричневым, т.е. кирпичным цветом с золотистым оттенком), что связано с огнем, и даже «убийцы» («mort» -смерть), хорошо бы проверить по англ. или нем. изданию.

Более подробно см. си. 6). в статье 'Общие психологические принципы детского психоанализа

Я надеюсь в скором времени опубликовать книгу, которая будет содержать подробное описание этого случая и его развития в ходе анализа.

Джордж, как и большинство других детей, постоянно прилагая массу стараний, чтобы удержать в секрете содержание своих тревожных переживаний. Тем не менее, оно явно прорывалось и накладывало заметный отпечаток на все его поведение.

По мере того, как Джордж взрослел, его отвержение реальности и отдаление от нее только усиливалось и акцентировалось. В конечном итоге, он был бел остатка захвачен собственными фантазиями и всецело погружен в их перипетии.

Рита страдала от невроза навязчивых состояний, крайне редко встречающегося в ее возрасте. Он характеризовался чрезвычайно сложным ритуалом сборов и укладывания в постель на ночь и другими симптомами навязчивого беспокойства. Мой опыт вполне позволяет утверждать, что когда ребенок страдает от подобных заболеваний, отмеченных настолько явным отпечатком невротической навязчивости в том виде, в каком мы сталкиваемся с ней у взрослых, его воздействие, как правило, весьма серьезно сказывается на общем состоянии ребенка. С точностью до наоборот, изолированные навязчивые черты, относимые в общей совокупности к инфантильному неврозу, составляют, на мой взгляд, совершенно нормальное явление

Мы обнаруживаем пример действия подобного механизма в фантастической убежденности, что Бог посылает свою помощь и поддержку, какие бы зверства и злодейства не совершались с целью сокрушить врага и его страну (чему служит подтверждением многочисленные случаи в ходе последней войны).

В двух моих предыдущих статьях я прихожу к заключению, что для детей как одного, так и другого пола, смена матери, как первичного объекта оральной любви, и переключение на другой объясняется оральными фрустрациями, переживаемыми из-за нее, а также тем, что образ вызывающей фрустрацию матери продолжает поддерживаться в психической жизни ребенка, как мать, которая заставляется себя бояться. Здесь мои выводы совпадают с положениями Радо, который относит к тому же источнику причины расщепления материнского образа на плохую и хорошую мать и делает ее отправной точкой для своего понимания генезиса меланхолии. («Проблемы меланхолии», Международный психоаналитический журнал, № 9,1928, стр. 420).

Фенихель в одной из своих работ, посвященной моему вкладу в исследование процесса формирования Супер-Эго ошибочно полагает, что я отношу завершение развития Супер-Эго ко второму или третьему году жизни ребенка. В своих публикациях я всего лишь высказываю гипотезу, что процессы формирования Супер-Эго и развития либидо подходят к концу одновременно.

По мере продвижения в ходе психоанализа, воздействие угрожающих персонажей всю больше утрачивает свою эффективность, тогда как персонажи, которые способствуют исполнению желаний, становятся все более отчетливо представленными в игре, а их существование существенно продлевается. В то же самое время нельзя не заметить, что желание играть возрастает в такой же пропорции, в какой развязка игры приближается к наиболее удовлетворительной. Соответственно ослабевает пессимизм и возрастает оптимизм ребенка.

Зачастую у ребенка бывает представлен полный набор родительских образов, начиная о«мамы-великанши» или «матери, которая подавляет» вплоть до абсолютно доброжелательной «мамы-феи». Мне непосредственно приходилось встречаться с образами «мамы промежуточной» и даже с «мамой - на три четверти», представляющих некий компромисс между остальными экстремальными примерами.

Подобный прогресс также сопровождался постоянным прирастанием способности к сублимации. Фантазии, освобожденные от чувства вины, обретают возможность сублимироваться более соответствующим реальности образом. Я могла бы добавить здесь, что результаты анализа детей намного превосходят то, чего мы обыкновенно добиваемся с взрослыми, особенно, в том, что касается укрепления способности к сублимации. Мы регулярно наблюдаем, причем, даже у самых маленьких детей, что стоит только устранить чувство вины, как сразу же появляются на свет новые сублимации, а те, что существовали прежде, заметно усиливаются.

Когда ребенок предлагает мне сыграть слишком сложную или неприятную роль, я выполняю его желание с оговоркой, что «Я буду, как будто я уже это сделала».

Только в самых экстремальных и запущенных случаях психозы у ребенка приобретают характер, аналогичный психозам взрослого. В менее тяжелых случаях психоз может быть обнаружен в основном только благодаря углубленному анализу, продолжающемуся достаточно длительный период времени.

В подлиннике использованы слова на французском языке. (Прим. переводчика).

Более подробно см. в моей статье «Ранние стадии эдиповского конфликта». (Опубликовано в «Психоаналитических эссе», за 1921 - 1945 гг., Париж, Пайо, 1968).

Зигмунд Фрейд «Торможение, симптомы и тревога».

Более подробно см. Мелани Кляйн «Психоаналитических эссе», там же.