Татьяна Березина - Резервные возможности человека

В пространстве песни встретились Двойники (этот Другой он такой же как я). И как бывало уже не раз, подобие привело к столкновению, в котором из двойников выжил сильнейшие (Гибнет Другой, я буду жить на Земле). Сравните данное воплощение темы Двойников с отрывком из В. Высоцкого (Пошли мне, Господь, второго, чтоб не был так одинок). Тема одна – а ее воплощение разное.

Однако, по большому счету интеграция Двойников, все равно ведет к изменениям индивидуального Я (а значит исчезновению того Я, что было прежде), почему авторы, создающий мир по законам интеграции, не пугаются такой перспективы? Потому что этими действиями двойников подготавливается почва для воссоздания нового интеграционного центра личности, большего, чем индивидуальное Я (не одно Я вытесняет другое – как при борьбе субличностей, а возникновение Высшего Я примиряет противоположности). К.Г. Юнг описал такой путь как индивидуацию – процесс расширения сознания, объединение вытесненных субличностей и становление Самости как нового интеграционного центра расширенной личности. В этом случае центр осознания перестает быть накрепко связанным с Эго, он может расширяться и перемещаться в другие субличности; возникает новая форма внутренней речи – диалог с самим собой. Теперь, когда центр осознания личности находится не в Эго (Я), а в Самости (Высшем Я), то двойник уже не так страшен, точнее он не страшен вообще, а, наоборот, интересен, потому что фактом своего существования предоставляет дополнительное пространство для расширения сознания и… одного жизни (одного жизненного пути) человеку уже становится мало…

Однако восприятие двойника – это только часть дивергентного чувствования, пока человек размыкает сознание только для того, чтобы интегрироваться с самим собой, с нереализованными вариантами своей жизни. Но дивергентное чувствование обещает больше. И грань между дивергентном и конвергентным состоянием проходит не через взаимодействия Я – Другой (или Я-Двойник), а через отношение к Третьему. Потому что взаимодействие Я-Другой – это все-таки диалог, ведь отношение Я-Другой – симметричны (Я относится к Ты (Он), как Ты (Он) относится к Я). Появление Третьего – нарушает симметрию и размыкает диалог, превращая его в сложный диалог. Сначала определим, что значит Третий. Для индивида Третий – это не еще один Другой вокруг него. Подлинный Третий – это Другой твоего Другого.

И как желал Владимир Высоцкий своему Второму, который «меня, побледнев от соперничества, зарежет за общим столом».

Так во внутренний мир входит Третий, как Другой для твоего Другого, и который не Я. Пространственно это можно определить так. Другая личность как многомерный пространственно – временной психический континуум не обязательно раскрыта на меня, точнее, может быть раскрыта не только на меня. Разумеется, я могу быть единственным Другим для моего Другого. Но так может и не быть. И часто так и не бывает. Другой человек, идущий по жизни, имеет своих Двойников, свои невоплощенные варианты жизни, которые, располагаясь в разных направлениях высших измерений, в свою очередь оказываются созвучными жизненным путям известных ему и неизвестных мне людей. И все они для меня потенциальные. Третьи, потому что мое Я связано с ними только через моего Другого.

И когда в нашу внутреннюю речь входит Третий, диалог становится сложным диалогом. Впрочем, третий может быть не обязательно человек. Т.А. Флоренская понимала под Третьим смысл, духовное единство, в предельном случае, вероятно, Бога. «Взаимная обращенность к Третьему в диалоге – это, в сущности, обращенность к своему духовному единству, но не как к отвлеченной идее, а как к живому Лицу» [29, с. 140].

Человек, соперничающий со своими собственными Двойниками, за место под солнцем, еще меньше склонен принимать Третьего, точнее расширять свое сознание до таких пределов, чтобы через внутреннее пространство Другого, войти в мир Третьего. Наверное, редко кто сможет повторить за М.Цветаевой, обращаясь к сопернице (Другой для моего Другого): «Соперница, а я к тебе приду»

Впрочем, расширение внутреннего пространства до столь дальних пределов иногда все-таки возможно. Третий (Другой твоего Другого) может вызывать интерес.

Интерес к Третьему. Принятие Третьего. Как много в фантастической литературе встреч с двойниками, так редко поднимается вопрос о Третьем. Я могу назвать лишь несколько произведений такого плана. Из зарубежных авторов, наверное, наиболее «триопсихологичным» является Жерар Клейн, автор известного романа «Непокорное время». И вновь, мир Жерара Клейна – многомерен, иные реальности, располагаются у него не только в пространстве или времени, но и в вероятности. Возникают вероятностные миры, которые существуют (вероятность равна 1), которые могут существовать (с вероятностью чуть меньшей единицы) и совсем маловероятные миры. В каждом из миров обитают свои Двойники. Впрочем, с некоторыми из них приходится сражаться, другие приходят на помощь, чтобы совместными усилиями добиться создания единой многомерной реальности. И лишь в такой сложнейшей внешней Вселенной с бесконечным вариантом прошлого, настоящего и будущего (с дополнительными временными и пространственными измерениями), автор создает сложных людей с сложными социальными отношениями.

«– Эмоциональный мир человеческого существа, – продолжил Даалкин, – отличается невероятной сложностью. На всем протяжении жизни оно теснейшим образом связано с теми, кто его окружает. Оно может в полной мере проявить себя только благодаря окружающим. Естественно, человек не способен наладить равные эмоциональные отношения со многими людьми, но нескольких из них он может любить почти в равной степени. В этом случае он внутренне обогащается больше, чем, если связан лишь с одним лицом. Одновременно он способствует обогащению тех, с кем общается[16]»

По крайней мере, для художественных произведений вырисовывается закон: чем многомернее внешний мир, в котором приходится действовать герою, и чем более позитивно изображены эти иные грани реальности (в другом измерении живут не зловещие монстры, а вполне приличные существа), тем сложнее внутренний мир главного героя, тем легче ему принять Другого и почувствовать интерес и симпатию к Третьему.

В сильной форме интерес к Третьему появляется у В.Рыбакова, например, в романе «Гравилет „Цесаревич“. „Гравилет „Цесаревич“ – это не просто роман об альтернативной истории (что было бы, если бы революция 17 года не победила, и вместо коммунистического вчера был бы построен прекрасный „триопсихологичный“ мир). Вселенная Рыбакова многомерна – существуют два мира: тот настоящий и наш нынешний; а главный герой оказывается „на грани“ между двумя мирами. Как пишет критик, характеризуя роман: „Гравилет „Цесаревич“ выдержан именно в этом, оптимистическом варианте миропонимания. Мне до сих пор приятно вспоминать это радостное откровение: «Братцы! Мы с вами живем в кристалле!“ А незабвенное «Вселенная есть кристалл, дайте денег“! Как здорово узнать, что нашему миру просто закапали препарата Рашке, повысили агрессивность, и он стал тем, что мы видим. И жертвы, и страдания бессмысленны – все это лишь кристалл размером с апельсин. К тому же созданный специально, чтобы хорошим было плохо (в чем, честно говоря, я никогда и не сомневался). А настоящий мир – там, где князь Трубецкой летает на гравилетах, где любовницы дружат с женами и никто и слыхом не слыхивал о гестапо… Но позвольте! А как в него попасть-то, в настоящий мир?! Где он?![17]».

Выводы.

1. Чувствование – это сложное этико-эмоциональное образование экзистенциального характера, способное создавать «единое душевное пространство», где исчезают на некоторое время границы между внутренним и внешним, между Я и Другим. Чувствование связано с взаимоотношениями, и, благодаря формированию «пространства единения», может служить способом познания Мира, особенно мира Другого человека. По аналогии с мышлением, можно выделить дивергентные (расходящиеся) и конвергентные (сходящиеся) формы чувствования.

2. В наших экспериментах обнаружен феномен существования трансперсональных взаимодействий: а именно, связей между образами Других во мне и ими Самими, между воображаемыми диалогами с другими людьми и реальными отношениями и разговорами. Этот феномен также связан с развитием у человека дивергентного чувствования. Не существует однозначной интерпретации этого явления: возможно, индивид на глубоком, почти неосознаваемом уровне, реально открыт для восприятия исходящих от других людей переживаний (хотя бы в условиях эксперимента), или же он может конструировать их Я в своей внутренней реальности за счет собственного психического материала, причем воспроизводя их внутреннее своеобразие до такой степени, что ожидаемые мысли и чувства этих Я совпадают с мыслями и чувствами реальных других…