Маргарита Землянская - 9 друзей женщины

Мама сначала ходила очень грустная, но потом повеселела, стала задерживаться на работе и по вечерам. Каждое утро я просыпалась со смутным чувством тревоги и начинала расспрашивать бабушку: почему нет мамы и когда она придет. Мне объясняли ее отсутствие разными причинами, но даже тогда я чувствовала, что все это звучит неубедительно. Ночью я просыпалась в тревоге: где же мама.

Взрослые глубоко ошибаются, когда думают, что дети ничего не понимают. Ведь хотя я и совсем маленькая была, до сих пор помню обрывки разговоров. Запомнилось, как мама плакала на кухне и убеждала бабушку: «Молодость уже скоро пройдет, а я так и останусь никому не нужна... кто меня теперь с хвостом возьмет?» И бабушка взяла на себя ответственность растить меня без матери. Тогда я еще не понимала, что значит «с хвостом», но то, что ситуация довольно сложная, почувствовала.

Потом мама переселилась к дяде Коле, а к нам начала приходить часто, звонила по нескольку раз в день, обнимала меня, плакала, дарила подарки и обещала, что скоро мы опять будем жить вместе. Но потом она стала приходить к нам все реже и реже, а разговоров о совместном проживании не заводила совсем.

С дядей Колей мама счастлива не была. Вместе они прожили около года, после чего мама вышла замуж в третий раз, по ее мнению более удачно. Но недавно ее муж умер, а у нее остался десятилетний сын.

Бабушка и дедушка сделали все, чтобы я не чувствовала себя ущербной и брошенной. С отцом я вижусь очень часто, да и с мамой отношения у меня неплохие, я ее даже немного жалею. В детстве бабушка мне часто говорила: «Ты на маму не обижайся. Вот вырастешь – все поймешь». Я давно уже стала взрослой, все поняла, но простить вряд ли когда-нибудь смогу. Эта обида до сих пор живет во мне – и я считаю ее причиной многих моих ошибок и неудач, а ведь все могло быть иначе, если бы мама была рядом...

И такая ситуация в нашей жизни не так уж редка: и в последнее время девушки и женщины, которые выросли с «приходящей» мамой, все чаще и чаще обращаются к психологам. Что же делать, если жизнь не складывается, а виновата в этом мама, ведь по ее вине по жизни тянется цепочка разочарований и обид? Это довольно трудно, но все-таки стоит повернуть ситуацию в противоположном направлении и пойти друг другу навстречу, потому что только таким образом можно помочь друг другу, ведь с момента рождения между дочерью и матерью устанавливается невидимая связь, ослабить которую возможно, но разорвать – никогда. Если у вас отношения складывались подобным образом, подумайте об этом.

Ни для кого не секрет, что матери часто в пожилом возрасте страдают от одиночества. У вас хорошо налаженная жизнь: муж, замечательные дети, но сумашедший ритм жизни не позволяет уделять матери столько времени, сколько она заслуживает. Вам могут быть непонятны резкие вспышки гнева, постоянное недовольство, а ведь ничего в этом странного нет. Ситуация иногда может дойти и до такого.

После смерти отца и выхода замуж моей сестры, которая уехала жить к своему мужу, мать стала судорожно цепляться за меня. Она обижается каждый раз, когда я куда-нибудь ухожу, где-нибудь задерживаюсь. Я ее очень люблю, но у меня своя жизнь – и я хочу жить отдельно. Однако моя мама об этом и слышать не хочет: она плачет и угрожает покончить с собой, если поступлю против ее воли. Мне ее безумно жаль, я бы хотела ей помочь, но у самой нервы уже на пределе.

Объяснить поведение матери в этом случае не так уж и сложно: страх одиночества, сильная паника, вызванные смертью отца и уходом старшей сестры из дома, могут стать причиной острого душевного кризиса. Одна только мысль, что одиночество уже на пороге, просто невыносима для нее и лишает ее малейшей способности трезво и здраво рассуждать, а также разумно себя вести.

Но одного понимания и беспокойства сестры здесь мало – нужна действенная помощь. Однако и отказываться от права на свою личную независимую жизнь было бы неразумно. Нужно продолжать строить свою жизнь так же, как и раньше, но делать это мягко, деликатно, постепенно и без спешки. А относительно матери нужно позаботиться о том, чтобы ее жизнь по возможности стала более насыщенной и разнообразной.

В таком случае могу помочь и отвлечь от мрачных мыслей общение с друзьями, с внуками, а также возложение на нее какой-либо ответственной задачи, при выполнении которой женщина вновь окажется в гуще событий, повысит самооценку и полностью откажется от мыслей об одиночестве, просто ощутит собственную значимость и важность.

Каждая мать без специальных указаний знает, что к дочке с самого рождения нужно подходить с особыми мерками и прежде всего для нее важна чистоплотность – физическая и моральная.

Мама часто принимает более строгие меры к шалостям дочки. Дочери запрещается бегать по лужам, потому что она может застудить ноги, поднимать тяжести, потому что надорвется, лазать по деревьям и прыгать с высоты. Редкая мама старается закалить дочку, приучить ее к физическим нагрузкам, к искусному владению своим телом.

Поэтому до сегодняшних дней многие мамы действуют запретами и предостережениями – и, сами того не подозревая, культивируют в девочках трусость и нерешительность. А ведь у них и без того самой природой более развит инстинкт самосохранения, осмотрительность и осторожность.

С приближением опасного возраста дочка все больше стремится к матери и желает видеть в ней подружку – хранительницу сердечных тайн и секретов. И здесь страх за моральную чистоту часто приводит к тому, что, защищая ее душу, мать наносит ей самые тяжелые раны, залечить которые даже с течением времени бывает очень трудно. Подтверждением этому может служить следующая история.

Ане 35 лет, она врач, ЛОР. Ухо-горло-нос в центральной поликлинике не самого маленького городка. Недавно купила очередную газету со сплетнями про очередных звезд. На одной странице большая фотография актера Джека Николсона и заголовок: «Брат собственной матери». Текст повествует о том, как Николсон недавно узнал, что женщина, которую он всю жизнь считал матерью, на самом деле его бабушка, а настоящая мать – его сестра.

Аня прочитала и тут же вспомнила, как Ирина всю жизнь кричала, что у всех семьи как семьи, а у нее уродство какое-то. Оказывается, не только у нас такое уродство встречается, но и в Голливуде.

Аня из так называемой «приличной» семьи. Начиная с прабабки все женщины доктора. Мать – хирург, заведующая отделением, железная женщина, строгая и волевая, все ее уважают и даже боятся.

Папа, вероятно, тоже боялся, но теперь об этом уже никто не узнает, потому что в прошлом году он умер от инфаркта – и мать говорит, что это Ирина постаралась.

Школу Аня закончила с золотой медалью, легко поступила в мединститут, отлично училась. На первом курсе начала потихоньку от матери бегать на свидания под предлогом занятий в библиотеке. Честность и искренность грозила обернуться висячим замком и лозунгом над дверью: «Только после свадьбы».

Сначала был однокурсник, потом короткая и страстная любовь с командированным доцентом, а по сути самая банальная история: красивый умный москвич лет на десять старше, с полным набором достоинств, и начитанная умненькая девочка. Аня влюбилась серьезно – не пила, не ела, не училась, а только мечтала, как он все бросит и переедет к нам или, на крайний случай, ее с собой заберет. Но чуда, естественно, не случилось – он уехал, она осталась.

Через два месяца – поход к гинекологу, конечно такому, который не знаком с матерью. После этого насчет беременности сомнений быть уже не могло. Домой пришла зеленая и не заметить это мог только слепой. Мать устроила допрос с пристрастием – она почему-то была уверена, что Аню выгнали из института. Аня два часа сопротивлялась, потом поняла, что рассказывать все равно придется. Сказала: «Никто меня не выгонял ниоткуда, просто я беременна».

Отношения у них с матерью были не то чтобы близкие, но довольно терпимые. В театр ходили, стихи вслух читали, в огороде на даче копались, поэтому, когда после признания мать влепила пощечину, Аня не знала, как нужно вести себя и что делать в этих случаях. Она просто встала и ушла к себе в комнату.

Через полчаса пришел с работы отец и увидел лежащую с коробкой конфет умирающую мать. Приехала «скорая», вколола ей порцию успокоительного – и она заснула. Аня сидела и думала: надо аборт наверное делать, хотя страшно – и ребенка этого жалко. Тогда очень пугали последствиями первого аборта. Ей казалось, что к утру буря немножко утихомирится и с матерью можно будет спокойно поговорить и все вместе решить.

Но не тут-то было: за ночь ее будто подменили. Раньше от нее слово «черт» не услышишь, а тут будто бы кран открыли – и чего только дочь не услышала: и про себя, и про него. Вачале Аня просто плакала, потому что была о себе лучшего мнения, а потом ее дикая злость взяла – первые попавшиеся вещи в сумку покидала и уехала в институтскую общагу. Подружки выделили ей место «мертвой души», и она приняла твердое решение рожать, матери назло. А в глубине души чувствовала себя, как дитя, которое обидели, а он сидит на балконе и думает: «Вот сейчас заболею и умру, тогда все пожалеют, что так со мной обошлись».