Эдуард Киршбаума - Психологическая защита

Завершая эту главу, приведем в качестве примера работы с симптоматикой случай из практики гештальтте- рапевта Ф.Перлза:

"Один скрипач был направлен ко мне со спазмом, который развивался в левой руке через 15 минут игры на инструменте. У него было стремление стать солистом, но пока он играл в оркестре, спазм не возникал. Все невралгические обследования дали отрицательный результат. Это был психосоматический случай и требовался психоанализ…

Когда он пришел ко мне и сделал движение к кушетке (при классическом психоанализе пациент лежит на кушетке. — Э.К.), я остановил его и попросил принести скрипку.

"Зачем?"

"Я хочу увидеть, как Вам удалось создать спазм".

Он принес скрипку и стал великолепно играть стоя. Я увидел, что он опирается на правую ногу, а левая нога обвивает правую. Примерно через 10 минут он стал покачиваться. Качание незаметно нарастало, в течение последующих нескольких минут движение пальцев замедлилось, ноты стали исполняться неаккуратно. Он прервал игру.

"Вы видите? Становится трудно. Если я заставлю себя продолжать, то разовьется спазм и я не смогу играть совсем".

"И у Вас никогда не бывает спазмов, когда Вы играете в оркестре?".

"Никогда".

"Вы сидите?"

"Конечно, но как солист я должен стоять".

"Хорошо, позвольте мне помассировать Ваши руки. Сейчас встаньте. Поставьте ноги раздельно, слегка согнув в коленях. Теперь начните снова".

Через 20 минут великолепной игры слезы навернулись ему на глаза. Он бормотал: "Я не могу поверить, я не хочу поверить".

Тем временем его сеанс закончился, но я попросил своего следующего клиента подождать. Это было слишком важно! Я хотел убедиться и позволил моему клиенту поиграть еще несколько минут" [43, с.63–64].

Перлз показал своему клиенту, как с помощью таких бессознательных манипуляций с телом тот создает симптом спазма, когда солирует. Видимо, спазм позволял клиенту не быть солистом и тем самым не обнаружить, что его исполнительские способности не столь велики, как ему хотелось бы. Перлз отмечает, что несмотря на исчезновение спазма и предоставившуюся возможность стать солистом, его клиент так и не стал выдающимся исполнителем. По крайней мере, Перлз никогда не видел имени своего клиента в ряду выдающихся солистов.

Как правило, считается, что проявление реактивного образования инициируется конфликтом между желанием и запретом на его удовлетворение со стороны строгого Свсрх-Я. Цензура запрещает мне даже думать об этом желании, вся ее работа направлена на вытеснение предмета удовлетворения желания. Продолжающийся конфликт между сильным желанием и репрессивной цензурой Сверх-Я пробуждает страх не соответствовать общепринятым нормам поведения.

Примером реактивного образования может служить обычная ситуация в детстве мальчика: его незаслуженно обидели, ему хочется выплакаться. Это желание вполне правомерно и оправдано как физиологически, так и психологически. Физиологически плач представляет собой разрядку, мышечное отреагирование, релаксацию. Психологически плач обслуживает потребность в утешении, ласке, в любви, в восстановлении справедливости. Но в случае с мальчиком эта нужда в разрядке и желание утешения сталкиваются с требованием со стороны своего окружения, со стороны, как правило, очень значимых, референтных лиц, отца, матери, старшего брата, учителя: "Мальчики не плачут!". Это требование принимается, подхватывается цензурой Сверх-Я тем быстрее, чем значимее для мальчика лицо, которое требует от него следовать этой заповеди. Позывы на плач прекращаются сокращениями диафрагмы, мышечным напряжением. Прерванное действие, прерванный гештальт "плач" соединяется со своей противоположностью "мальчики не плачут". Этот скомканный, противоречивый, "двуполый" и непроигранный гештальт живет дальше, стягивая на себя массу энергии, что выражается в постоянных напряжениях, мышечных зажимах, ригидном поведении, неспособности отреагирования. И теперь уже в ситуациях, естественной реакцией на которые должен быть плач, есть только твердость, непоколебимость, железная воля, мужество — все те достоинства, которые так красят мужчину. Естественная стратегия на ситуации обиды, потери сменилась на противоположную, осуществляемую под строгим контролем Сверх-Я.

В результате реактивного образования поведение сменяется на противоположное, с обратным знаком. При этом предмет желания, предмет отношения сохраняется. Изменяется знак отношения, вместо любви ненависть и наоборот.

Рассмотрим широко распространенную ситуацию в подростково-юношеской субкультуре, которая чрезвычайно строга к проявлениям нежности мальчика к девочке. Такое поведение подвергается насмешкам, остракизму, сопровождается страхом отлучения от референтной группы. В то же время подростковый период — это пора первой любви, первой влюбленности, любовных томлений. Любовь и нежность подростка по механизму реактивного образования трансформируется в поведение, которое со стороны, внешне считается как противоположное нежности и влюбленности. Мальчишка донимает девочку, доставляет ей самые разные неприятности: дергает за волосы, бьет портфелем по голове, не дает ей проходу. Как правило, мальчик не осознает действительные причины столь "пристального" внимания к девочке.

Чуть постарше цензура Сверх-Я подростка и юноши разрешает любить противоположный пол, но это же Сверх-Я, четко унаследовав жесткую мораль юношеской субкультуры, предписывает сопровождать любовь довольно циничным аккомпанементом, бравадой, запретами на простые и искренние отношения. Тут есть огромная опасность, что любовь в столь циничном сопровождении так и не проявится в своей естественности, искренности и нежности. Мало того, циничное отношение к девушке может вообще сделать невозможным проявление любви, и тогда от нее останутся только эти грубые и циничные отношения. В этом случае реактивное образование свершило свое черное дело, оно "защитило" личность от насмешек своих сотоварищей и одновременно от настоящих чувств. В так называемой народной мудрости реактивное образование получит свое подкрепление в высказываниях, которые усваивает и женский пол: "Если бьет, значит любит".

Чем авторитарнее общество и репрессивнее культура, тем больше вероятность формирования репрессивной цензуры Сверх-Я и тем больше вероятность проявления реактивных образований. На уровне социального поведения реактивные образования находят свое выражение в строгом следовании социальным стереотипам: "Мальчики не плачут", "Водиться с девчонками — позор", "Я начальник, ты дурак", "Хороший начальник всегда строг" и т. д.

Пример действия стереотипа "Порядочный человек не ненавидит" на формирование реактивного образования рассматривает в своей книге Петер Лаустер [83].

Секретарша Гизела Ф. часто досадовала на своего начальника. Причиной ее раздражения было несправедливое отношение начальника к ней. Копившееся раздражение и постоянно подавляемая агрессия привели к тому, что у нее начало формироваться чувство ненависти к шефу. Но ее строгое и репрессивное Сверх-Я, которое руководствовалось стереотипом "Порядочные люди не испытывают ненависти", "Ненависть свойственна только плохим людям" вытеснило это часто возникающее чувство неприязни и даже ненависти к начальнику, Сверх-Я преобразовало его в подчеркнутую любезность, предупредительность. Гизела осознавала определенную неискренность, неспонтанность своей любезности и вежливости, тем больше распаляя цензуру Сверх-Я на большую активность. Она стала еще больше прилагать усилий, чтобы полюбить своего шефа. Конечно же, ей не приходило в голову, что искусственная подчеркнутость в проявлении любезности есть результат реактивного образования, есть на самом деле тщательно скрываемая от самой себя агрессия в адрес начальника, агрессия, которая сменила свой знак, минус на плюс.

Этот пример с Гизелой интересен еще и тем, что излишнее, чрезмерное, подчеркнутое проявление чувства может как раз быть указанием на то, что в основании его лежит противоположное по знаку чувство. И, конечно же, неискренность реактивно преобразованного чувства ощущает тот, на кого это чувство направлено.

Лаустер указывает на то, что реактивное образование особенно четко демонстрирует лживость Я по отношению к самому себе и окружающим людям. Понятно, что ложь эта бессознательна, истинное знание о себе иногда настолько невыносимо, что оно не может быть осознано, и тогда человек защищается от этого знания.

Лидия Гинзбург в рассказе "Заблуждение воли" дает поразительное изображение такого отгораживания от реальных чувств с помощью реактивного образования. Главный герой рассказа Эн, человек эгоистичный, мучается чувством вины, вызванной тем, что он уклоняется от заботы о своем отце, который медленно угасает в старости и одиночестве. Вот этот отрывок из рассказа, который как раз демонстрирует ужасающую работу защитного механизма в разрушении личности героя: