Владимир Леви - Искусство быть другим

Помню я и другого доктора, симпатичного молодого мужчину, работавшего в беспокойном отделении (для подростков). Он жаловался мне на необыкновенную легкость общения после рабочего дня в клинике, чрезмерную легкость, от которой ему делалось не по себе. "Крылышки прорезаются. Вот-вот вознесусь..." Только к концу очередного отпуска он снова начинал нормально обижаться, спорить, требовать уважения, возмущаться несправедливостями и т. п., чтобы опять стать ангелом, ему требовалась ровно неделя обычной работы. И, глядя на его метаморфозы, я думал, как ценен подход к здоровым взрослым как к больным детям, и как полезно иногда, ради упражнения, воображать, будто жизнь-это психоклиника без стен и дверей или зоопарк без клеток.

Дана Р.

Есть ли вопросы!

...Сколько времени прошло?.. По часам двадцать две минуты, по ощущению - и мгновение, и целая вечность. Мы сидим, Д. С. ходит и говорит, внимание и невесомо, и страшно напряжено, кажется, этот человек умеет сжимать и разжимать время.

- ..Что же касается типа "ненаказующего", то в суровом мире нападения и защиты он, пожалуй, наиболее удивителен. Но если есть и такой - значит, на чем-то держится... Тоже весьма условно, можно разделить этих людей на три типа:

добродушные, или природно (физиологически) добрые,

равнодушные,

неравнодушные, или духовно (сознательно) добрые...

(Большой пропуск текста по техническим причинам. - В. Л.).

- Дмитрий Сергеевич, а можно спросить?.. (Опять гривастенький.)

- Да, пожалуйста.

- Скажите, Дмитрий Сергеич, а вы сами какой? Наказучий или ненаказучий? Добродушный или неравнодушный? Если можете ответить, конечно.

(Ой. Вот наглец.)

- Могу ответить. Добродушие исключено. Наказующий и самонаказующий. Примерно в равной пропорции.

Нужны ли подробности?..

- Нет. Спасибо.

- Тогда, пожалуй, на этом я и прервусь. Есть ли еще вопросы?

Д. С. бросил взгляд в сторону гривастенького, но тот молчал, опустив голову, и до самого конца не сказал больше ни слова. С минуту молчали все, так что стало слегка даже не по себе-что же, неужели все так уж ясно? Или наоборот, так неясно... А вдруг и вопрос-обнаружит твою скрытую активность...

Д. С. тихо присел на край дивана, рядом с Нарциссовым. Съежился, стал как бы невидимым. В это мгновение мне стало его вдруг ужасно жалко. Вот и спрошу сейчас: жалость-это что, тоже форма проявления...

Пускай глупо...

- Можно мне? - поднялся Нарциссов.

- Можно. Не обязательно вставать. Можно...

- Дмитрий Сергеич... Вот я тут не совсем понял.

Насчет изнанки трусости... Я могу говорить откровенно?

- Тут все свои.

- Хорошо... Допустим, человек по природе своей трус... Вот видите, не могу...

- Можете.

- Ну... значит, так: я из категории равнодушных. Но главное, трус. Объявляю всем присутствующим, что я трус. И вот сию минуту от страха признаться в трусости...

- Да ясно, ясно, - сердито буркнул Л. И. - Сами такие.

- ..Ну так вот... Я хочу спросить: почему моя трусость... Мой подлый страх никак не выворачивается в эту самую агрессивность... Я боюсь не боли, нет, боли не боюсь. Однажды на спор с самим собой изжарил вот этот палец на спиртовой горелке, видите - рубцы?

Могу повторить... Я боюсь именно самого факта драки, участия в драке. Боюсь и поражения, и победы, психически боюсь, понимаете?.. Один раз я, так сказать, преодолел этот барьер, и что из этого вышло, страшно вспомнить теперь... Все-таки расскажу... Четырнадцать лет мне было, отчим был еще жив. Он воспитывал меня. Воспитывал более всего криком, а иногда и оплеухами...

И вот после одной такой безответной воспитательной оплеухи я поклялся себе, что в следующий раз дам сдачи, дам изо всех сил, чего бы это ни стоило. Ждал, готовился, даже провоцировал... Я уже был довольно крепкий парень, на физическую слабость вообще никогда не мог пожаловаться. И вот она пришла, эта долгожданная оплеуха, пришла, как всегда, неожиданно, как раз в тот момент, когда я был апатичен и чисто автоматически сказал ему что-то непочтительное - что именно и в ответ на что, забыл совершенно, причем сразу же... И вот она, оплеуха, свежевыпеченная, горячая - а я стою перед ним, как всегда, обалдело, щека звенит... И вдругвспомнил. И... Дальнейшие кадры памяти походят на смутный и многократно сам себя перевравший сон.

Моя судорога, упирающаяся в его переносье, в упругий и хрупкий хрящ, обтянутый живой желтоватой кожей, - и этот тихий тканевой вскрик, беззвучный треск под костяшками... Тут же хлынула кровь, в два ручья... Будто отворились шлюзы, будто ждала и не выдержала... И он заплакал - вы понимаете? - он заплакал, слезы полились в такие же два ручья, перемешались с кровью, и все это на пол, на пол, на стены... А он стоит и фыркает, и пыхтит на месте, как паровоз, и вдруг забегал, забегал вокруг меня и себя...

Вот как теперь, бледно-приблизительно... Постигшее меня самоощущение...

Дмитрий Сергеевич... Простите за натурализм... Он меня больше не трогал. И не вспоминал... А через два месяца умер. Инфаркт...

Болевой шок

Все молчали. Д. С. медленно поднялся и

Болевой шок (продолжение)

все молчали. Д. С. медленно поднялся и

Болевой шок (окончание)

все молчали. Д. С. медленно поднялся и объявил семиминутный перерыв. Курящим разрешил курить у окна, а Нарциссова увел с собой в кабинет. О чем они там беседовали, никому не известно.

В. Л.

Мне известно,

о чем говорили Доктор и Антуан. Речь шла о том, что Д. С. называет ложным равнодушием и что в психиатрии именуется "болезненным душевным бесчувствием" (нередкий спутник депрессий). Говорили также о ложной трусости.

Привожу часть диалога (с разрывами).

А н т у а н. ..и раньше думал, а сегодня окончательно понял, что этой сдачей сократил ему жизнь, убил фактически... Ведь в для него был "объектом", да?.. А когда "объекта" не стало, когда отрубился - все это у него пошло на себя, так ведь получилось? Разве не так?..

Доктор. ..Все происходило в обоюдном ослеплении.

Вина общая.

А н т у а н. ..не покончу с собой только потому, что трус.

Готов к любой пытке, лишь бы волочить эту бодягу и дальше. Боюсь небытия.

Доктор. Это не трусость. Это приказ жизни - жить.

Антуан. Бессмысленный инстинкт самосохранения...

Жить в сознании собственного ничтожества, в мерзейшем равнодушии ко всему и ко всем...

Доктор. Трусость есть сокрытие трусости. Ничтожество есть неосознание своего ничтожества.. И насчет своего равнодушия заблуждаетесь. Если бы вы были действительно равнодушны, как бы вы могли столь тяжело переживать равнодушие? Нет, равнодушие претензий к себе не имеет. У вас другое.

Антуан. Что?

Доктор. Самонаказание, загнавшее вас в самого себя.

Низкая самооценка, происходящая из неуясненного притязания на высокую. Это и не дает вам нормально чувствовать. Вы не чувствуете любви к людям только из-за давящего убеждения, что вы должны ее чувствовать.

Как только вы почувствуете, что свободны любить или не любить, сочувствовать или не сочувствовать - все тотчас же станет на свои места...

...И все потому, что вы не привыкли верить себе и мыслить самостоятельно. Живете по чужим оценкам, которые неосмысленно считаете своими. Вам никогда не приходило в голову, что этот ваш страх дракиПРАВИЛЬНЫЙ страх, высокий страх, а не низкий? Что это инстинкт самосохранения души, а не тела?

Антуан. Нет, такое не приходило...

Доктор. А почему? Все тот же стереотип "настоящего мужчины"? Вы же сами только что рассказали, как это выглядит. Разве непонятно, что это человек возмутился в вас, что это Его протест. Его болевой шок... Мерзость, безумие всякой драки, животная бессмысленность всякой мести...

Антуан. Но где-нибудь в темном переулке... Защитить женщину, быть все-таки мужчиной... Биологический долг...

Доктор. Это уже долг духовный.

Антуан. Но вот этого-то я и не смогу! НЕ СМОГУ.

Доктор. Вы уже бывали в таких ситуациях?

Антуан. Заранее избегаю.

Доктор. Я в свое время вел себя точно так же, потом

иначе... Защитить вы СМОЖЕТЕ, я это ЗНАЮ.

Антуан. Если бы я мог поверить...

Дана Р.

Старые счеты с самим собой

...После перерыва наперебой заговорили мужчины (все, кроме окончательно замуровавшегося гривастенького). Д. С. то молчал, то вставлял реплики, спорил, смеялся и так увлекся дискуссией, что все, а по-моему, и он сам, забыли, кто он и для чего нас собрал. Я перестала стенографировать и вместе с другими представительницами своей половины человечества не без интереса наблюдала за внезапно возникшим мужским клубом (дойдет ли дело до нас?..), где оживленнейшим образом обсуждались проблемы такого порядка:

Как поступить, если некто наступил тебе на ногу, заметил это, но злонамеренно не извинился?

Вариант Н. Н.: язвительно извиниться или уничтожающе поблагодарить (Реплика Д. С.: возможно ответное нокаутирующее "пожалуйста"). Вариант К. М.: по возможности нечаянно наступить ответно. Вариант Д. С.: если тебе встали на правую ногу, подставь и левую - ему будет удобнее, а тебе не так больно.