Геннадий Егоров - Личностное и профессиональное развитие взрослого человека в пространстве образования: теория и практика

А. Р. Фонарев рассматривает феномен профессионализма как процесс развития личности в профессиональной деятельности, подчеркивая, что развитие личности в профессии — это одно из средств ее целостного развития. Высший этап становления профессионализма характеризуется, по его мнению, тем, что в своей профессиональной деятельности профессионал начинает выходить за рамки своей профессии, что позволяет ему каждый раз находить в стандартной профессиональной задаче новые грани и таким образом решать ее всякий раз иным, своеобразным способом. Сама же возможность выхода за пределы профессии в смежные области труда обогащает профессиональную деятельность и создает условия для ее непрерывного совершенствования и развития, наполняет профессиональную деятельность новыми средствами ее выполнения. Отказ от нацеленности на выход за пределы профессии приводит, по мнению А. Р. Фонарева, к стагнации и последующему регрессу.

Д. Н. Завалишина в своей профессионал–генетической модели развития субъекта профессиональной деятельности выделяет три стадии развития, последняя из которых предполагает выбор субъектом способа существования в профессии. Именно на этой стадии, по мнению автора, человек и переходит с уровня опытного специалиста на уровень профессионала. Основным вопросом (противоречием), решаемым субъектом на этой стадии, является выбор между творческим и адаптивными способами существования в профессии [40].

Итак, профессионализм представляет собой сложное явление, включающее в себя в качестве одной из основных составляющих достижение человеком высокого уровня профессиональной компетенции в своей профессиональной деятельности. Вторая составляющая профессионализма определяется разными исследователями по–разному. Одна группа исследователей определяет профессионала как высококлассного специалиста, достигшего уровня мастерства или творчества в своей профессиональной деятельности. Другая концентрируется на том, что, помимо обладания профессионалом высоким уровнем профессиональной компетенции, необходимо наличие явно выраженной профессиональной позиции, которая проявляется в стремлении к достижению в своей деятельности социально значимого результата и продуктивного развития личности средствами профессии, превращение своей профессиональной деятельности в инструмент собственного нравственного развития. Различие в определении второй составляющей профессионализма, как представляется, вызвано тем, что при ее выявлении исследователи рассматривают либо внутренние, личностные основания и последствия профессиональной деятельности, либо ее внешние проявления.

При этом все исследователи в том или ином виде связывают развитие профессионализма со стремлением субъекта труда привносить в свою деятельность ценностные основания и осуществлять ее творчески. Достижение уровня творчества характеризуется как высшая степень развития личности в профессии. Многими авторами творчество характеризуется как высшее проявление профессионального мастерства: помимо упоминавшихся ранее, можно отметить также выводы В. С. Леднева, что для ряда профессий (врач, педагог, юрист) творчество является необходимым условием нормального функционирования [цит. по 103]; значение творческой деятельности и реализации творческого потенциала для развития личности у Н. Ф. Вишняковой [21], Е. Н. Шиянова и В. В. Колпачева [127] и др.

Здесь мы сталкиваемся со сложностью, вызванной тем, что понятие творчества не имеет общепринятого определения. Самое общее — как создание чего–то принципиально нового — плохо выполняет свою задачу, так как указанным словосочетанием возможно обозначить самые разные явления. В обиходе творчеством часто называется не сама деятельность, а ее результат (как объективация опыта, деятельности). Использование при рассмотрении проблемы творчества термина «креативность» (являющимся просто английским аналогом слова творчество, или творческая способность), в случае когда им заменяют понятие творчества, может свидетельствовать о попытке уйти от рассмотрения ценностных основ творческой деятельности, сосредоточившись исключительно на ее технологической стороне. Неопределенность понятия творчества сама по себе свидетельствует о неповторимости и уникальности этого явления, что и становится причиной трудно определимости его формальными методами и вызывает необходимость использования метафорического языка. Эта неповторимость имеет своей основой неповторимость человека как субъекта творческой деятельности, уникальность творческой личности.

Многие авторы указывают на то, что творчество является внешним проявлением особой ценностно–мотивационной установки (А. А. Деркач, Э. В. Сайко, И. А. Колесникова, Д. Н. Завалишина, К. Е. Романова, Е. Н. Пономарева, В. Н. Дружинин). Важным также является общее определение творчества как «взаимодействия, ведущего к развитию», данное Я. А. Пономаревым [91, с. 18]. Некоторые исследователи обращают внимание на то, что творчество подразумевает выход за пределы поля активности или за рамки системы [11, 78, 101]. Необходимо также привести мнение С. Л. Рубинштейна, указывавшего, что творчество предполагает не просто создание чего–то нового, но значимого с точки зрения культуры [99]. Т. В. Черникова рассматривает творчество в трех аспектах: как создание новых по замыслу и исполнению материальных и культурных ценностей, как решение нестандартных задач, а также как самовыражение — актуализацию человеком своих личностных потенциалов [123].

С учетом всех этих определений, И. А. Колесникова приходит к совершенно обоснованному выводу о том, что творчество необходимо рассматривать не просто как уровень развития профессиональной деятельности, но и более широко как «способ бытия в профессиональной сфере» [78, с. 60].

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что упоминавшаяся в начале раздела вторая составляющая профессионализма связана не столько со способом деятельности, сколько в целом со способом осуществления бытия конкретным человеком. Именно способ бытия в профессии проявляется в качестве личностных оснований профессиональной деятельности.

Остановимся подробнее на только что упомянутом понятии способа или, иначе, модуса бытия. Как видно из разделов 1.1 и 1.2, это понятие является удобным представлением для того, что мы назвали второй составляющей профессионализма. Будучи сравнительно широко представленным в отечественных и зарубежных психологических исследованиях, оно дает возможность обратиться к антропологическим основам проблемы развития профессионализма.

Тема способов осуществления бытия (модусов) разрабатывалась разными авторами на протяжении XX века. Среди разнообразных подходов и определений наиболее интересными в рамках рассматриваемой проблемы представляются версии X. Ортеги–и–Гассета и Э. Фромма, писавших о двух базовых способах человеческого существования — в модусе обладания и в модусе бытия. Эти способы определяются ими как антагонистические. Ортега–и–Гассет применяет для их обозначения словосочетания: «человека–массы» и представителя духовной элиты. Для первого характерно стремление к обладанию жизненными благами, для второго — служение высшему, альтруизм, стремление к творчеству [86]. Э. Фромм прямо связывает отказ от нацеленности на обладание, от эгоцентризма и себялюбия с вступлением человека в сферу подлинного, не призрачного бытия [117]. Тему служения в своих работах поднимал и нидерландский историк и теоретик культуры И. Хейзинга, писавший, что «искоренение понятия служения из народного сознания было самым разрушительным делом поверхностного рационализма XVIII столетия» [119, с. 37]. Он же указывал на возможность существования самой культуры только в случае, если определяющий ее направленность идеал выше интересов общества. Ориентация на этот метафизический идеал характерна для подлинных творцов культуры [5]. Русский философ С. Л. Франк писал, что, отдавая себя служению высшему и абсолютному благу, человек обретает себя и открывает смысл своей жизни [116]. В современных исследованиях модус обладания иногда разделяют на два: модус обладания и модус социальных достижений.

Модус, или способ бытия, осознанно и сознательно реализуемый личностью, характеризуется ее ценностной ориентацией [77, 130].

С целью выявления этой ориентации И. В. Калинин и Ю. В. Резниченко, развивая модель Э. Фромма, вводят дополнительный вектор «подлинности», выявляющий скрытую ценностную ориентацию модуса существования [55, 56[. Ценностная ориентация может быть направлена либо к вещи, либо к цели, либо к смыслу (Ф. Е. Василюк, В. И. Слободчиков). Дополнительное разделение модуса обладания на две составляющие (обладания и достижения), фактически приводит их в соответствие с этим трехчастным разделением ценностных ориентации.