Фриц Ланге - Язык человеческого лица

Граф Бодиссан говорит о глазах Гёте: «Когда он начинал живо, активно жестикулируя, рассказывать о чем-то, его глаза становились такими большими и божественно сияющими, что, если он сердился, сносить вылетающие из них молнии было совершенно невозможно».

Такие глаза и изображены на картинах Штилера. Глазное яблоко упругое, напряженное, глазница широко открыта, что достаточно редко можно встретить у человека на восьмом десятке. Эти большие, широко открытые и ясно смотрящие глаза и придают всему лицу общий юношеский отпечаток. Гёте как исследователь природы часто сосредотачивал взгляд на ближних объектах — костях, растениях, минералах. Но в большей степени его глаза устремлены все-таки вдаль и вверх, иначе мышцы, поднимающие верхнее веко, не сохранились бы у него настолько развитыми до 79 лет. Песнь одного из его героев о его способе смотреть на мир могла бы быть отнесена к самому Гёте.

Форма рта хорошо дополняет выражение глаз — выражение владеющего собой человека. В течение его жизни был активен buccinator (щечная мышца) — поскольку жизнь при Веймарском дворе давала много поводов для отказа и разочарования — и рот более вытянут, чем на его юношеском изображении. Но уголки рта для 79-летнего человека направлены вниз очень незначительно. Гёте не выказывал презрения. Его рот не искажался существенно при взрывах его темперамента, иначе форма не сохранилась бы в 79 лет так хорошо. Его рот выражает рассудительность и вдумчивость, которые определяли образ жизни старого уже человека.

Возрастные изменения, отразившиеся на лице Гёте, характерным образом свидетельствуют об изменчивости черт лица под влиянием жизни и переживаний, страстей и настроений. Причем в тех изменениях его лица, которые можно констатировать с 1790-го по 1810-й годы, наследственность не играет никакой роли. Именно поэтому наблюдения за этими переменами имеют такое большое значение для нашего исследования. Особый интерес вызывает тот факт, что раздраженно выдвинутая вперед нижняя губа, которая возникла у него в возрасте 40 лет и которую затем можно было наблюдать в течение еще 20 лет, исчезла благодаря появлению в его жизни нового счастья.

От природы (т. е. наследственно) Гёте получил необычайно красивые черты лица. На картине его итальянского периода мы находим прекрасное лицо Аполлона (рис. 297), несмотря на то, что досадные времена в Веймаре оставили на нем черты недовольства. После возвращения из Италии его лицо меняется. Тихое счастье с Кристианой пробуждает недовольство фрау фон Штайн и всего прочего придворного общества. Раздраженный Гёте начинает выдвигать вперед нижнюю губу, которая несколько отвисает. Это выражение раздраженного состояния становится с каждым годом сильнее и достигает высшей точки в 1806. Нижняя губа по меньшей мере в два раза толще, чем верхняя (рис. 300). Однако затем прекрасные женщины снова начинают радовать Гёте. Первое указание на эту перемену в его жизни мы находим на картине 1810 года (рис. 301), а в 1814 году эта некрасивая черта исчезает с его лица (рис. 302). За это мы должны благодарить Марианну фон Виллемер. И появляется лицо зрелого Гёте, олимпийца (рис. 303–304).

Рис. 297. 1786 г., картина Тишбайна (городской музей искусства, Франкфурт).

Рис. 298.1791 г, после возвращения из Италии, рисунок мелом Липса.

Рис. 299. 1800 г., картина Бари.

Рис. 300. 1806 г., картина Ягеманна.

То, что подобные изменения лица возможны и для обычного человека, должен показать последний пример. Одновременно представленные фотографии являются своеобразным дополнением к картинам Гёте, потому что они показывают линию развития формы лица как в детстве, так и в юности. Это изображения одного молодого врача, которыми я располагаю и историю развития которого я хорошо знаю.

Рис. 301.1810 г, картина Кюгельгена (музей Гёте, Франкфурт на Майне).

Рис. 302. 1814 г, картина Раабе (Вальраф-Рихартц-музей, Кёльн).

Рис. 303. 1822–1826 гг. Картина Кольбе (Национальный музей Гёте, Веймар).

Рис. 304.1828 г., картина К. Штилера (Государственное собрание, Мюнхен).

Рис. 297–304. Изменения в облике Гёте.

Первая фотография была сделана, когда ему было 3 или 4 года (рис. 305). Ребенок был тогда слабым, часто болел и мы не находим на его лице дружеского расположения к миру. С этим согласуются выдвинутая вперед нижняя губа со складкой между нижней губой и подбородком, плотно сомкнутые губы и направленные вниз уголки рта. Triangularis, quadrat, lab. inf. и mentalis уже часто вступали в действие. В глазах мы видим усталость. Верхнее веко, особенно на правой (от наблюдателя) стороне значительно опущено, поэтому видна большая часть тарзального края.

Рис. 305.3-4-х-летний ребенок.

Рис. 306. 14-летний мальчик.

Рис. 307. 18 лет.

Рис. 308. На 30-м году жизни.

Рис. 305–308. Врач.

Мышца, поднимающая верхнее веко напряжена не очень значительно. Т. е. интерес ребенка к своему окружению не может быть очень большим. Внутренние окончания бровей уже стянуты вниз. Чтобы бровные мышцы у З-х-4-х-летнего ребенка были активны в столь сильной мере, не совсем обычно. Речь идет именно не о каких-то случайных сокращениях, одно из которых и запечатлел фотоаппарат, но об устойчивом длительном состоянии. Это можно видеть по состоянию верхнего века. Изначально верхнее веко, как можно предположить с большой вероятностью, представляло собой очаровательное веко, по форме напоминающее кусочек персика; но длительные сокращения мышц, сморщивающих брови, привели к частичному исчезновению жирового слоя на медиальных половинах верхних век. Ребенок по большей части пребывает — как можно предположить на основании этой фотографии — в состоянии раздражения, и вряд ли его можно назвать счастливым. Это совпадает с тем, что мне известно об этом времени его жизни. Его отец был служащим, подверженный частой смене настроений, которые носили иногда скорее маниакальный, а иногда депрессивный характер. Поэтому на семейной жизни всегда лежала определенная тень, хотя мать старалась, жертвуя собой, заботиться о своих шестерых детях. Однако у нее не было много времени, чтобы в достаточной мере посвящать себя ребенку, поэтому он рос в состоянии внутреннего одиночества. В этой безрадостной жизни, когда мальчику исполнилось 12 лет, наступили определенные изменения. О мальчике начал заботиться его дядя, который каждый год приглашал его к себе в дом, где тот попадал в общество толпы озорных мальчиков и задорных девочек. В этом кругу мальчику открылся новый мир — мир радости и детского счастья.

Это видно по фотографии, изображающей 14-летнего мальчика (рис. 306). В наибольшей степени перемена мрачного окружения на веселое отразилась на форме рта. Исчезла выдвинутая вперед нижняя губа, уголки рта больше не указывают вниз, но, скорее, даже вверх. Губы покоятся друг на друге спокойно, их форма достаточно привлекательна. Верхняя губа представляет собой четко выраженную дугу Амура. На то, что часто бывает активен buccinator, указывает вытянутая в длину ротовая щель и то, что, соответственно, уголки рта более удалены друг от друга, чем на предыдущей фотографии. В отношении глаз кроме свежего и внимательного взгляда обращает на себя внимание прежде всего то, что глаза располагаются глубже, чем на предыдущем изображении. Это объясняется тем, что мальчик похудел, и большая часть защитного жирового слоя исчезла. От века, напоминающего по форме кусочек персика, осталась узкая полоска, поскольку погрузившееся внутрь глазное яблоко затянуло верхнее веко в глубину. Брови вследствие этого существенно сместились вниз.

Активность мышц, сморщивающих брови, не так сильно бросается в глаза, как раньше, но она продолжается. Поскольку внутренние окончания бровей существенно ближе друг к другу, чем на первой фотографии. Это говорит о том, что на жизни мальчика, хоть и наполненной задором и весельем, все-таки лежат некоторые тени. И это действительно так и было. У мальчика были проблемы в школе.

В школе, которую он посещал, преподавали не слишком хорошо, большинство учителей не могло похвастаться высоким уровнем. Поэтому мальчик не проявлял интереса к учебе. Хотя его нельзя было назвать бездарем, в школе он учился плохо. Как правило, в первой половине учебного года он сидел на задней парте; однако затем он начинал работать достаточно для того, чтобы можно было перевести его в следующий класс. В старших классах этот метод не оправдался. Молодой человек остался на второй год. Это произвело на него глубокое впечатление, что послужило толчком к появлению честолюбивых порывов, и вскоре он стал лучшим учеником.