Константин Банников - Антропология экстремальных групп: Доминантные отношения среди военнослужащих срочной службы Российской Армии

Реализация социальной функции карнавала — инверсия ролей — приводит к психологической разрядке. Армия по определению — социальная инверсия гражданского общества, и карнавальные алгоритмы, предварительно организующие массу призывников, выступают как особого типа психологическая защита. Весь предыдущий опыт, весь запас знаний и культурных ценностей, все гражданские привычки и привязанности в этой новой агрессивной среде воспринимаются как бремя, от которого следует на время избавиться. Чем меньше человек знает и значит, тем легче ему подчиняться, т. е. полноценно функционировать в армии, поскольку суть армии — в подчинении. Когда автор данной работы еще только «собирал материал методом включенного наблюдения», он однажды попытался выяснить смысл абсурдного, на его взгляд, приказания. Понимание смысла абсурда было доведено до него командиром с поистине дзэнским пафосом «войны с рассудком» [23]: «Товарищ солдат! Не ищите в приказе высокого смысла! Вам жить будет проще! Выполняйте!».

Хороший солдат — тот, кто подчиняется на уровне рефлекса. «Приказ не надо ни объяснять, ни даже формулировать, — пишет Мишель Фуко, — достаточно того, чтобы он вызвал требуемое поведение. Ответственный за дисциплину сообщается с тем, кто ей подчиняется, посредством сигнализации: не надо понимать приказ, надо воспринимать сигнал и немедленно на него реагировать, следуя заранее установленному более или менее искусственному коду» [24].

Человек, готовящийся к службе в армии, полуосознанно начинает слагать с себя ограничения культуры еще за несколько недель до ухода по повестке. Это называется «догулять». «Догулять» — это значит допить всю водку, долюбить всех женщин и так далее, в полном спектре социальных девиаций, имеющих тенденцию роста от невинных оргиастических пирушек к уголовным преступлениям. Если бы велась статистика преступлений, совершенных призывниками в процессе «догуливания», то такого рода явления следовало бы выделить в отдельную социально-психологическую аномалию с единым смысловым контекстом: имея перспективу лишиться свободы, человек воспринимает актуальные культурные нормы в карнавальной инверсии, вплоть до полного их отрицания. В этом проявляется механизм адаптации личности к грядущему состоянию строевой единицы.

Этим и обусловлена реактуализация архетипа карнавального поведения. В качестве примера приведу текст письма, написанного одним тихим и скромным студентом-отличником в его последние перед армией дни:

Салют!

Сейчас уже прошло 1-е мая, и как ты уже понял, был праздник. С чуваками из института рванули на маевку, прихватив с собой водяры, жратву и гондоны. Ты знаешь, они сейчас жуткий дефицит. На «балке» одна резина стоит 3 руб. За голову можно схватиться, точнее за головку. Ну, в общем, забухали, пошли кидать за…пу, снимать б…ей. П… не получили, одни б…ди сами на меня повешались, но помня:

мы их бортанули, сняли еще троих, но они не местные, а угла у нас не было. Потом на тачке до Речного, оттуда до НЭТИ пешком. Выдернули 2 флага, и, идя по мосту, покосили все на свете, переворачивали все урны, били бутылки, свернули дорожный знак. В 4 ночи завалились в общагу, орали с балкона по-немецки, размахивая голубым флагом. Так продолжалось с полчаса. Почти всех поперебудили вместе с общаговскими чуваками с нашего потока.

А вскоре после нашего ухода на квартиру дежурная вызвала наряд «рексов». Так что вовремя сделали ноги.

Сейчас стараюсь учиться, хотя остались предметы, в которых я не прорубаю ни на дюйм. И что странно, понимают единицы из более чем 200 человек. Да и предметы долб…ие: теория вероятностей и основы дискретной математики. Даже и не знаю, как выкручиваться. Сессия. А 12-го мая пойдем цеплять б…й в ДКЖ, на дискотеке (нужно чем-то ублажить душу!). Этого добра хватит и на твой век, мы же только распахиваем почву разврата. Да, похвастаюсь, ин-яз сдал и досрочно получил зачет. Скооперировался с одной девчонкой, огромные труды прилагаю, чтобы заиметь с ней хорошую дружбу, но то ли я долб…б, то ли еще что… — она пока не очень.

А скоро салажья жизнь и воспоминания о том, какой был дурак и упустил такой клад. Ну да ладно, сам видишь, проблем, хоть ж…й ешь. Больше ничего не помню, не слышал, не знаю.

Пусть нам всем повезет!!!

(ПМА, Новосибирск, 1988 г.)

Автор — психически абсолютно нормальный, уравновешенный человек, разумеется, не сексуальный маньяк, не алкоголик и не дебошир, как это следует из его письма. Структура и принципы построения текста воспроизводят ситуацию диффузии культуры в трансформации личностных мотиваций и жизненных стимулов человека, переходящего из гражданского социума в экстремальную группу, человека, вырываемого из привычного социокультурного контекста своего бытия. «Культурный самораспад» личности призывника — скорее правило, чем исключение.

Прибыв в воинскую часть, новобранцы расстаются с последними личностно-знаковыми вещами, а зачастую и с деньгами. Не выделяться! На первом этапе службы унифицируются даже средства личной гигиены. Командиры всех уровней следят, чтобы минимум вещей, составляющих содержание прикроватных тумбочек (зубные щетки, паста, мыло, нитки и пр.), был у всех одинаков. С этой целью армейским начальством культивируется такой институт социального контроля, как смотр тумбочек и карманов, во время которого изымаются все неуставные вещи. Неуставной считается любая вещь, не входящая в регламентированный минимум единообразных предметов, которые предписано носить в карманах — носовой платок, расческа, блокнот с выписками из уставов, сигареты.

Присутствие владельца при «смотре тумбочек» не обязательно, поэтому все, что может быть изъято, рано или поздно изымается. К примеру, у автора в свое время изъяли даже такую «идеологически зрелую» вещь, как учебник по истории СССР для поступающих в вузы, под предлогом «рано еще».

Фраза «рано еще» проходит рефреном через весь первый год службы. За календарь с отмеченными днями можно получить наказание. Фактически люди в армии делятся на тех, для кого время существует — это старослужащие, и на тех, для кого оно не существует — так называемые молодые бойцы, которым вести счет времени, равно как и обзаводиться личностно-знаковыми вещами, «рано еще». То есть социальной протоплазме рано думать об очертаниях. Она не имеет права ни на время — счет времени «не положен по сроку службы», ни на место в пространстве — они «духи», им «по сроку службы» положено «летать». Для социальной протоплазмы хронотоп вообще не существует. «Лиминальные существа ни здесь, ни там, ни то, ни се; они — в промежутках между положениями, предписаниями» [25]. Формула «положено/не положено по сроку службы» имеет соционормативное значение и выражает принцип распределения привилегий в армии согласно социальной стратификации.

Структура экстремальных групп отражена в оригинальной системе номинаций, воспроизводящей полный спектр статусных состояний. Термины иерархии, от низшей номинации к высшей, образно воспроизводят тенденцию социального «осуществления» во времени. Критерий социальной сущности — соотношение прав и обязанностей.

«Духи» (также «птурсы», «зеленые», «салаги», «солобоны», «слоны», «чижи» и пр.) — это новобранцы, низшая каста, те, кто только что призван и не имеет никаких прав. Их называют «духи», видя в них нечто эфемерное. Статус духа сохраняется за солдатом первые 6 месяцев службы.

«Молодые» («фазаны», «стажеры» и пр.) — от 6-го до 12-го месяца службы — следующая ступень социальной лестницы. Спектр их обязанностей предельно широк. Представители этой группы уже имеют некоторые незначительные права (в основном это право оказывать психологическое давление на духов). Молодые отвечают за социализацию духов в «правильной» директории. По завершению года молодых «переводят» на следующую ступень, в результате чего они переходят в разряд элиты.

«Черепа» («черпаки») — первый привилегированный слой в системе экстремальных групп. Их главная функция — контроль за исполнением обязанностей молодыми и духами. Черепа пользуются всей полнотой прав: ведут счет своего времени, т. е. считают дни до дембеля, обсуждают связанные с демобилизацией вопросы. Отличия от вышестоящей касты наблюдаются в основном в области символов иерархии и в более активной, исполнительной, доминации.

«Деды» — полноценные субъекты экстремальных групп. Это военнослужащие «четвертого периода» (от 18-го до 24-го месяца, т. е. последнего полугодия службы), которые пользуются всеми правами. Их основная обязанность — блюсти себя, поддерживать реноме элиты и готовиться к дембелю. Это в прямом смысле слова обязанность, поскольку в конечном итоге сводится к противостоянию официальному командованию, офицерскому составу. Их доминация носит уже не столько исполнительный, сколько законодательный характер. Они выступают своего рода «гарантами» неписаного права дедовщины, осуществляя контроль над всеми уровнями доминантных отношений и их знаково-символическим выражением. Кроме того, они являют собой образ социального осуществления, столь желанного для бесправных духов и молодых.