Андрей Курпатов - Таблетка от страха

Тема смерти - безусловное табу, закрытая тема. О смерти говорить можно, но только абстрактно, так, чтобы это никаким образом не касалось самого рассказчика. Это и есть первое свидетельство «смертельного ужаса». Смерть и страх - вещи абсолютно нераздельные, они «ходят рука об руку», превращая жизнь в бессмысленное бегство от неизбежности. Что такое страх смерти, откуда он и что с ним делать, чтобы он не отравлял жизнь?

Ученые давно признали: культура, цивилизация возникли на страхе перед смертью. Историю человека разумного отсчитывают с момента появления первых ритуальных захоронений: живое существо, которое первым задумалось о смерти и испугалось ее, стало человеком. Поиски «выхода» - спасения от смерти - создали в свое время религию. Кульминацией стало знаменитое христианское «Смертью смерть поправ…» Современная наука озабочена той же проблемой: как изжить смерть.

Впрочем, успехи, надо признать, незначительны. Искусство - и то немыслимо без тематики смерти, вспомните хотя бы Шекспира!

Что же по ту сторону жизни? Что такое смерть? - замечательные вопросы! С равным успехом можно было бы спросить: какого цвета пустота? Да никакого! Нет ее, баста! Однако публику настойчиво снабжают разнообразными сообщениями об этом загадочном «ничто». Безусловными доказательствами жизни после смерти считаются рассказы переживших клиническую смерть. Что ж, настало время рассеять этот тлетворный миф.

«Клиническая смерть» - только название для определенного состояния живого еще организма, и смертью эта «смерть» отнюдь не является. При клинической смерти перестают выполнять свои функции так называемые жизненно важные органы человека, т. е. сердце и легкие. Однако мозг, это «седалище» нашей несчастной души, во время пресловутой клинической смерти еще продолжает жить, причем очень недурно, даже, как мы знаем, воспоминания остаются!

Собственно же смерть носит название не «клинической», а «биологической». При биологической смерти мозг умирает, и это уже безвозвратно, и потому всякие воспоминания об этом состоянии исключены самым категорическим образом, и никаких свидетельств о смерти у нас нет и быть не может.

Поэтому когда меня спрашивают: «А как бороться со страхом смерти?» - я отвечаю: «Сначала поймите, со страхом чего вы собираетесь бороться!» Поскольку мы не знаем, что такое смерть, не имеем о ней ни малейшего представления (за исключением фантазий на эту тему), то соответственно и бояться ее нельзя. Подчеркиваю это особо: нельзя бояться того, чего ты вообще не знаешь. Как можно испугаться, не имея о предмете своего страха ни малейшего представления?!

Ведь чтобы испугаться, нужно хоть что-то об этом думать! А здесь это невозможно физически!

Блистательный Эпикур как-то пошутил: «Если я есмь, значит, смерти нет; если же есть смерть, значит, нет меня. Мы с ней никогда не встретимся». Истинная правда! Наше огромное счастье состоит в том, что мы никогда не встретимся со смертью. Более того, мы ничего не знаем о ней, совсем ничего! Плохая она или хорошая, добрая или злая, ужасная или прекрасная - мы этого не знаем.

Нельзя думать о совершенно неизвестном, попробуйте подумать «ни о чем», и вы в этом убедитесь. Поэтому всякий считающий себя боящимся смерти в действительности боится только собственной фантазии. И, по большому счету, он мало отличается от ребенка, который боится лешего в лесу, домового под крышей загородного дома и Бабу Ягу, спрятавшуюся у него под кроватью. Мы придумали себе, что такое смерть, а потом испугались. Как маленькие дети, право!

Кстати о детях, точнее, о том, что было до них. Все мы начали свой жизненный путь с какого-то момента, до этого времени нас не было. Иными словами, мы были как будто мертвы до рождения, но почему-то это никоим образом нас не заботит… А вот то, что нас не будет после смерти, - повергает нас в панику! Нелепость!

Ничто не может так изощренно испортить нашу жизнь, как страх смерти. «Страх смерти обратно пропорционален хорошей жизни», - говаривал Л. Н. Толстой и, думается, не сильно ошибался. Есть хорошая русская пословица: «Волков бояться - в лес не ходить». Она может быть с успехом перефразирована: «Смерти бояться - не жить».

Тот факт, что мы живем (если учесть счастливую случайность этого события), сам по себе примечателен. Но нам всегда мало, нам нужно жить и дальше, и после смерти. Право, это чрезмерное нахальство!

Мы нерачительны, неблагодарны; со своим страхом смерти мы напоминаем капризную мачехину дочку из сказки «Морозко». Наполните свою жизнь смыслом, наполните ее содержанием, живите, а не бегайте от смерти, и вы увидите, что бояться вам совершенно нечего, а главное - незачем! От этого страха прибытка не будет, а вот «попадем» мы по-крупному!

«Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность», - резюмировал Кант. И он прав! Так что давайте, наконец, задумаемся не о смерти, а о собственной жизни, пока не поздно.

Меня всегда удивляла «способность» некоторых людей читать чужие мысли. То, что это возможно, сомнений нет никаких! Иначе как объяснить тот факт, что сотни тысяч, а то и миллионы людей по всей планете просыпаются с мыслью, что на них сегодня, например, нападут, или отходят ко сну, будучи в полной уверенности, что этой ночью в их квартире будет произведена кража со взломом? Нет, право, другого объяснения, кроме как телепатического, здесь просто не может бьггь! Эти люди «способны» проникать в сознание злоумышленников и выяснять все их кровожадные планы!

Правда, степень достоверности таких «телепатических сеансов» ничем не отличается от обычного угадывания. И нападения, и ограбления бывают, это правда. А то, что это произойдет с тобой и именно сегодня, причем способом, который ты сам придумал, - это чистой воды случайность. Я даже допускаю возможность, что в одном случае из нескольких миллионов можно угадать, причем с некоторой точностью. Но именно угадать! Впрочем, если учесть, что дней в нашей жизни будет вряд ли более тридцати тысяч, то, разумеется, вероятность такого угадывания, мягко говоря, невелика.

Страх нападения, ограбления, физического насилия и прочих аналогичных процедур из серии «большой дороги» иногда представляет собой четкую «картинку». Например, одна из моих пациенток, женщина сорока с небольшим лет, панически боялась входить в собственную парадную после того, как однажды стала там свидетельницей драки. Что это была за потасовка, т. е. кто с кем и по какому поводу устроил там «борьбу в вольном стиле», моей пациентке было неизвестно. Но вдруг товарищ, затеявший сие безобразие, полюбил именно этот подъезд и теперь постоянно дежурит там в ожидании очередной жертвы? Особенно примечательным было в этой ситуации то, что другие подъезды, куда менее знакомые, не производили на эту женщину столь сильного эмоционального эффекта.

В других случаях подобный страх не бывает столь ясно «прорисованным» в воображении психотерапевтического героя. Просто страшно выходить на темную улицу, оказаться в незнакомом районе, увидеть, что за тобой кто-то идет. Забавно, конечно, думать, что всякий идущий за тобой человек имеет единственное в своей жизни намерение - это напасть на тебя и совершить надтобой нечто ужасное. Еще больший смех вызывает то, что сам этот товарищ зачастую мучается аналогичным страхом, и когда двое таких субъектов встречаются в темном переулке, каждый из них двоих думает про другого, что тот сейчас на него нападет.

Еще одним «хитовым» страхом является страх мелкой кражи. Всем же хорошо известно, что каждый второй прохожий или проезжий - это вор- карманник. Посмотришь на человека и понимаешь - у него в кармане ножик перочинный, сейчас ты зазеваешься, он твою сумочку прорежет и все из нее вытащит. Следовательно, единственный способ спастись - это прижать свое достояние (сумочку, авоську, портфель) к груди и ходить с ним, как Софья Перовская с бомбой или мать из одноименного романа Максима Горького с революционными листовками.

Одна из моих пациенток и вовсе развила по этому поводу целую теорию: если человек в транспорте не имеет при себе какой-нибудь вещи - сумки, портфеля, саквояжа или простой барсетки, значит, он и есть потенциальный вор. Почему? А чтобы ему ничего не мешало делать его грязное дело! Правда, на мой вопрос о том, куда этот вор будет прятать награбленное, дама затруднилась ответить. В этой части ее «теория» еще не была окончательно проработана.

Злой умысел угадывается и у террористов, что, в целом, логично. Помню, как после взрывов в Москве, когда обвалилось целое здание, нам в Клинике неврозов им. И. П. Павлова (в Санкт-Петербурге) даже пришлось сформировать спецпалату для тех женщин, которые не могли более оставаться в собственных квартирах, ожидая, что именно их дома подвергнутся следующей атаке террористов. «А почему вы думаете, что они не взорвут нашу клинику? - спросил я тогда этих милых дам. - Право, это было бы так колоритно - подорвать дом с умалишенными!» Ответа я так и не получил, и в наших стенах эти представительницы прекрасной половины человечества чувствовали себя весьма и весьма спокойно.