Андрей Курпатов - Складка времени. Сущность и критерии

Я никогда толком не вел дневник – может, и делал когда-то какую-то запись в блокноте, но системно не приходилось или не складывалось. Но в памяти сохранилась одна в некотором смысле виртуальная дневниковая «запись» – нечто, что болезненно и нервно крутилось в моей голове все те два года, пока я был нахимовцем (то есть, мой 9-й и 10-й классы). Я навязчиво думал о том, смогу ли я когда-нибудь кому-нибудь объяснить, если вдруг меня спросят (странная идея, конечно), что это такое 24 часа своей жизни шесть (а то и семь) дней в неделю на протяжении двух лет, без пауз и перерывов, без смены лиц и декораций, провести в компании 27-ми человек? Одних и тех же 27-ми человек… Непросто, весьма. Кто не испытывал чего-то подобного, поверьте на слово. Думал, впрочем, так – опять же, риторически. Но ответа у меня на этот вопрос не было, не придумывался.

А ведь все, по существу, совершенно примитивная вещь… Команда: «Ро-о-ота, подъе-е-ем!» Ты просыпаешься – в кубрике, где вместе с тобой продирают глаза еще 27 твоих товарищей, стремительно одеваешься – вы одеваетесь – выскакиваешь на «утреннюю зарядку», бежишь кругами по набережной Невы: «Раз! Раз! Раз-два-три! Держать строй!». Возвращаешься в расположение, хватаешь мыльно-рыльные, моешься – вместе с ними же, 27 человек. Тут же, в тесном коридоре, построение – проверка 27-ми почищенных блях, такого же количества поглаженных гюйсов, подстриженных затылков, поддетых кальсон, подшитых воротничков и так далее, по сезону.

Построение на улице: «Равняйсь! Смирно! Шагом марш!». Строем на камбуз – все те же 27 человек в колонне по трое (впрочем, впереди еще три взвода твоей роты – но их присутствие, на деле, лишь условность, они существуют в своем собственном пространстве 27-ми или, положим, 31-го, повзводно). Вверх по трапу – там завтрак. Вниз по трапу – и строем на занятия. Из класса в класс – тоже бегом, строем. «Взвод, равняйсь! Смирно! Товарищ преподаватель, 44-й взвод на занятия по литературе прибыл!» Занятия в классах: алгебра и геометрия – в одном, русский и литература – в другом, физика и астрономия – в третьем, химия и биология – в четвертом, а история и что-то там еще – в пятом. Так до обеда. Строем на камбуз, 27 человек. Вверх-вниз по трапу. Построение и строем в расположение.

40 минут – «личное время» (издевательское название), когда ты тупо сидишь в кубрике, перекидываясь с товарищами такими же бессмысленными, как и ты сам в этот момент, фразами. 27 человек. Далее «самподготовка» – у каждого взвода свой крошечный класс, каждые 45 минут – перемена, и ты, вы все, 27 человек, выходите в рекреацию. Через 15 минут обратно в класс. И так до ужина. Построение, строем на камбуз, вверх-вниз и обратно. Еще час занятий и программа «Время» – 21.00: вас – 27 человек (плюс 3 взвода) – высаживают перед телевизором в рекреации, и ты делаешь вид, что смотришь, или, может быть, действительно смотришь новости о «политике партии» в такой «непростой для страны» период… Построение роты, «вечерняя поверка».

– Аванесов!

– Я!

– Бескишкий!

– Я!

– Бесчетный!

– Я!

– Второй Бесчетный!

(они близнецы)

– Я!

… и, после Кудрявцева…

– Курпатов!

– Я!

Так до Якушева.

– Я!

Теперь мыться и спать: тот же общий «совмещенный санузел», кубрик, те же 27 человек. Сон. И…

– Ро-о-ота, подъе-е-ем!!!

2 года. 730 дней. 17 520 часов. 1 051 200 минут.

63 072 000 секунд.

Конечно, декорации временами менялись. Например, увольнения раз в неделю (если не накажут за какую-нибудь провинность или плохую оценку). Чистка картошки – дежурный по картошке взвод и большая ванная «с картофаном» на все училище. Военный лагерь, учения, учебные тревоги, марш-броски, морская практика на учебном корабле «Хасан». Наряды. Каникулы («отпуск»). Многомесячная подготовка к трем военным парадам – бесчисленные строевые занятия, ночные репетиции на Дворцовой и Красной площадях. Наконец, «Ансамбль песни и пляски Нахимовского училища» с выступлениями на подшефных предприятиях (особенно у нас ценились кондитерские фабрики). Да и много чего еще: дружба, звонки девчонкам из телефона-автомата, самоволки, первый алкоголь и политически выверенные заметки в газету «Советский моряк». Много всего, разного.

Однако же, неотступно преследовало меня это чувство – складки времени. Казалось, что, несмотря на очевидное разнообразие жизненных процессов, череду каких-то невероятных подчас событий и весьма ярких, надо признать, переживаний, по существу ничего не менялось – все одно и то же, все время так. Тотальное ощущение беспросветной бесконечности. Удивительное, кстати сказать, словосочетание – «все время», которое приходило на ум постоянно. Но что это значит? Как вообще возможно, чтобы время было «все и сразу»? А как же «стрела времени», которая, если верить классикам, безоговорочно направлена из прошлого через настоящее в будущее? Невероятно! Но при этом удивительно предельно точно.

– Это что у вас такое?..

– Да не обращай внимания! У нас все время так.

У меня было ощущение, что я попал в какую-то паранормальную зону, капсулу времени. Как будто все вокруг этой капсулы по-прежнему пребывает в движении (там ведь, за окном, шла Перестройка, собирались Съезды, вводились и выводились армии, разваливался Союз – события в Баку, Тбилиси, Вильнюсе и т. д., да и вообще там была жизнь), а я из него – из этого движения – выпал. Застыл в каком-то временном тамбуре с бесконечным движением строем туда-сюда-обратно. Словно там, где-то вовне, осталась реальная, настоящая жизнь, а здесь – в моем мире, она прекратилась, обернулась каким-то надсадно заедающим фейком, встала.

Блистательный философ и выдающийся психолог Уильям Джеймс в своих легендарных «Принципах психологии» писал: сознание – это не бочки или ведра с водой (некие «стабильные» элементы сознания – А.К), по какой-то причине запрудившие реку, а та свободная вода, которая протекает между ними. Так вот, тогда я не чувствовал себя потоком, я чувствовал себя попавшим в такую бочку, причем даже не по Джеймсу уже, а по Пушкину Александру Сергеевичу: «…посадили, засмолили, покатили и пустили в Океан, так велел-де царь Салтан». И я должен был «оттрубить» этот свой срок, эти два года – никакого иного выбора, никаких других вариантов, никаких более целей и задач – оттрубить и… «"Как бы здесь на двор окошко нам проделать?" – молвил он, вышиб дно и вышел вон». Так что единственное, о чем я с затаенной робостью, думал – когда-нибудь это наконец-то закончится…

А пока: «Ро-о-ота-а, подъе-е-ем!»

Что это было тогда – двухгодичное помутнение сознания или, может быть, трудности адаптации юного субъекта к «тяготам и лишениям воинской службы»? Или все-таки – складка?.. Прежде чем ответить на этот вопрос – согласиться или отвергнуть идею «складки» (как таковую), необходимо обосновать саму возможность (хотя бы теоретическую) данного психоэкзистенциального феномена. Физики, как мы помним, не против физической «складки времени», но что скажут психологи – возможна ли складка субъективного, психологического, то есть нашего с вами фактического времени?

Забавно, но на вопрос о потенциальной возможности психологической «складки времени» ответил именно физик. По крайней мере, по первому своему образованию выдающийся отечественный психолог Лев Маркович Веккер был именно физиком. Эта «физичность» веккеровского мышления звучит даже в названии его знаменитой теории – «теория сквозных психических процессов» – не вполне, впрочем, понятой и оцененной на родине (в 80-х годах прошлого века ему и вовсе пришлось, чтобы продолжить свои исследования, эмигрировать в США). Согласитесь, почти по-эйнштейновски – «единая теория поля», теория «сквозных психических процессов»… Да и сам подход к психологии у Льва Марковича был тоже такой – физический.

Тут надо заметить, что классические, так сказать, психологи-теоретики куда больше походят на филологов, нежели на физиков. Если для физиков язык – обуза (физики хорошо это понимают и всячески его – язык – обманывают), то для филолога он – мать родная (он их хлеб, понять можно). Психолог-гуманитарий – он как блаженный и чем-то очень напоминает ветхозаветного Адама, который блуждает по бескрайним просторам Эдема и нарекает имена всему, что попадается ему на глаза. Наивно и крайне опрометчиво. Следуя этой немудреной технологии, психологи, например, открыли (нарекли) – «внимание», «восприятие», «рефлекс», «ощущение», «инстинкт», «память», «желание», «воля», «эмоции», «чувства», «мышление», «сознание», «речь», «личность»… Но это же не какие-то самостоятельные штуки, разбросанные по разным полочкам нашей черепной коробки (как в той шутке про Васю, который, вот хохма-то, проснется, а голова в тумбочке!), нет – это лишь разные облики, частные проявления единого психического процесса. При всем уважении к психологическому знанию, согласитесь, трудно представить себе «восприятие» без «эмоций» или, например, «память» без «мышления». Но именно такой, как это ни странно, патологоанатомический способ думать исподволь предлагает нам классическая психология: кишки – отдельно, селезенка– отдельно. Вместо системы – куча.