Александр Лоуэн - УДОВОЛЬСТВИЕ: Творческий подход к жизни

В этом движении в обратном направлении, от взрослого к юноше, далее к ребенку и младенцу человеку предстоит столкнуться с той самой ситуацией, которая привела к замене истинного «Я» образом эго. Толчком для событий, в ходе которых чувство невинности ребенка сменилось чувством вины, послужило его противостояние с родителями. В этом противостоянии ребенок сперва чувствовал себя правым. Однако после неудачных попыток изменить родительскую установку это чувство сменилось ощущением собственной неправоты. Чувство неправоты оказалось невыносимой ношей, и в итоге, подчинившись родительской власти и приняв точку зрения родителей, ребенок оказался на стороне правых, но потерял свои права. Этот переход (от чувства правоты к чувству неправоты, от чувства невинности к чувству вины) не был связан с сознательным решением. Он происходил постепенно, по мере подавления негативных и враждебных чувств и их последующего замещения мыслями и установками, более приемлемыми для родителей. Следовательно, его невозможно вспомнить как какое-то конкретное событие и необходимо воссоздать из разрозненных воспоминаний о прошлом опыте. Однако эти воспоминания связаны с подавленными чувствами и не могут быть вызваны, пока чувства не будут реактивированы.

Реактивация подавленных чувств в процессе терапии происходит трудно. Этому противостоят с одной стороны эго-защиты, с другой — страх перед подавленными чувствами. Благодаря подавлению чувств, эго удалось создать относительно безопасные условия для личности, и оно не готово рисковать этой защищенностью, вызывая прошлые конфликты. Такая позиция эго подкрепляется страхом пациента перед интенсивными чувствами. Пациент боится, что его гнев выйдет из-под контроля и перерастет в ярость или бешенство. Он боится, что его полностью поглотит горе или он будет подавлен своим отчаянием. Он боится, что страх сменится паникой или ужасом и полностью парализует его. Когда эти чувства пробуждаются, они становятся для человека реальностью, так что его страх перед ними вполне обоснован.

Ситуацию еще больше усугубляет возникающее у пациента в процессе терапии чувство беспомощности, которое также было частью исходной ситуации, приведшей к подавлению чувства. Ребенок вынужден был отказаться от противостояния с родителями, иначе возникала опасность, что откажутся от него самого. Родители прибегают к отказу в своей любви или угрозе такого отказа как средству контроля над ребенком. Чувство беспомощности снова поднимает проблему выживания, проблему, которая, не получив решения, была отправлена в бессознательное. Поскольку самоотречение способствовало выживанию ребенка, самоутверждение, по-видимому, представляло для него угрозу. Тем не менее, определенная доля самоутверждения также необходима для выживания в этом мире.

Высвобождение подавленных чувств пациента и установление контакта с внутренним ребенком требует постоянной согласованной работы на психологическом и физическом уровнях. Эго-защиты, которые препятствуют принятию естественных эмоциональных реакций ребенка на удовольствие и боль, должны быть проанализированы. Хронические мышечные напряжения, которые блокируют весь диапазон эмоциональных выражений, должны быть освобождены. Этого нельзя достичь с помощью подхода, ориентированного на какой-либо один уровень. Психотерапия, аналитическая или любая другая, не предусматривающая выражение подавленных чувств, способствует усилению контроля в ущерб спонтанности и укреплению эго в ущерб телу. Если же терапевтическая работа ограничивается выражением чувств, то происходит поощрение импульсивности в ущерб интеграции.

Творчество в терапии, как и в жизни, является результатом синтеза полярных сил. Способность выражать чувство и умение контролировать его выражение — это две стороны одной монеты, иначе говоря, качества зрелого человека. В начале терапии функция контроля выполняется терапевтом. Пациента поощряют «отпустить» чувство, гарантируя, что терапевт сможет справиться с ситуацией. Гнев направляется на кушетку и не становится деструктивным. Пациент может дать волю своей печали, зная, что он не одинок и рядом с ним сочувствующий слушатель. Он может через крик выразить свой страх, зная, что может получить поддержку. Он может позволить себе быть беспомощным, поскольку верит в силу терапевта. Постепенно этот контроль переходит к пациенту, который приходит к заключению, что если он принимает свои чувства и доверяет им, они перестают быть темными, неведомыми силами, которые угрожают его эго. К нему приходит понимание того, что его негативные и враждебные чувства — это реакция на боль, а нежные чувства — реакция на удовольствие.

Постепенно, с укреплением своей связи с реальностью, пациент переходит от защитной позиции и эго-контроля к открытой позиции и творческому отношению к жизни. Первым шагом пациента навстречу реальности становится его идентификация с телом. Терапевт помогает ему увидеть себя с точки зрения тела, а не через призму образа эго, которое находится в конфликте с телом. Он начинает сознавать свои мышечные напряжения и ощущать их влияние на его отношения и поведение. И он учится снижать эти напряжения с помощью соответствующих физических упражнений. Идентификация с телом является также первым шагом к самореализации.

Второй шаг навстречу реальности — это признание принципа удовольствия в качестве основы сознательной деятельности. Мотивация всех наших действий заключается в стремлении к удовольствию и в избегании боли. Преследуя эту цель, мы можем идти разными путями, однако нами движет одно желание. Человек, который не признает, что его действия мотивированы жаждой удовольствия, или которого сдерживает страх перед удовольствием (чувство вины), не имеет представления о реальности своей животной природы.

Третий шаг — принятие собственных чувств. Чувства — это спонтанные реакции организма на его окружение. Человек не в силах повлиять на свои чувства, они не подчиняются его воле или разуму. Все, что он может, — это выразить свои чувства или удержаться от их выражения, в зависимости от ситуации. Идя против своих чувств, человек изменяет самому себе. Если он отвергает свои чувства, то он отвергает себя.

Четвертый шаг — осознание того, что все функции человека взаимно связаны. Человека, укорененного в реальности, отличает субъективная установка. Он знает, что его мышление связано с чувствами и обусловлено телесными реакциями. Он может быть объективен, поскольку сознает свою субъективность. Даже самое абстрактное из его рассуждений неотделимо от его актуального состояния. Он не говорит: «Я мыслю, следовательно, существую». Если бы он и хотел что-то сказать, то это были бы слова: «Так как я существую, я мыслю».

Пятый шаг — это смирение. Смирение заключается в признании ограниченности своих способностей. Оно противоположно самомнению эго. Мы беспомощны во многих важных жизненных вопросах. Мы не можем обрести настоящую любовь, даже за все деньги мира. Мы не можем генерировать удовольствие, даже обладая той властью, которой наделяют нас современные технологии. Человек начинает свою жизнь в чреве женщины не по своей воле и заканчивается она независимо от его желания. Мы не создаем ее, и мы не можем сохранять ее вечно. Мы должны заботиться лишь о том, чтобы прожить ее максимально полно.

Смирение — признак человека, который полностью принимает себя. Такой человек ни робок, ни высокомерен. Он не эгоистичен, но и не старается держаться в тени. Признавая собственную уникальность, он прекрасно сознает, что является частью большего порядка. И хотя он понимает, что его жизнь подчинена внеличностным силам, он ощущает эти силы, природные и социальные, внутри себя и воспринимает их как часть своего существа. Следовательно, он является как субъектом, так и объектом, одновременно и творцом, и «творением» в мастерской жизни.

Положение человека — это сочетание кажущихся противоречий, разрешение которых происходит спонтанным образом в творческом процессе жизни. Каждое человеческое существо одновременно и животное, и носитель культуры. Когда эти две противоположные силы сливаются творчески в его личности, человек становится окультуренным животным. Его культура — это надстройка, воздвигнутая на фундаменте его животной природы и предназначенная для усиления и возвеличивания этой природы. Такого слияния не происходит, если процесс передачи культуры, воспитательный процесс, сводится к попыткам модифицировать и контролировать животную сущность человека. Если модификация была осуществлена и был установлен контроль, то человек превращается в прирученное животное, чей творческий потенциал уничтожен ради достижения высокой продуктивности. Если этого сделать не удалось, то человек остается жить, терзаем яростной животной сущностью, которая часто прорывается сквозь культурный фасад в виде бунтарского и деструктивного поведения.