Сергей Познышев - Криминальная психология

Обращаясь к дальнейшей характеристике Ш., надо отметить следующие ее черты. Она не глупа, – хотя, как замечено выше, мало развита, – деловита, энергична, трудолюбива, любит посидеть спокойно дома, побольше поспать, а иногда скромно развлечься, например, сходить в кинематограф, или выпить, но немного и лучше на чужой счет. Никаких припадков и признаков душевного расстройства у нее никогда не было. Она терпелива и говорит, что любит ухаживать за больными. В жизни у неё были два плана и оба не удались: стать сестрой милосердия и завести себе, хорошую семейную жизнь. Она недурно владеет собой и отличается большим хладнокровием. Сначала она в убийстве не сознавалась. Дело раскрылось через неделю. Всю эту неделю Ш. вела обычную жизнь, ничем не обнаружила своего беспокойства, спала на той же постели и подушке, на которых лежала убитая, и никаких тревожащих снов не видела, спала хорошо и долго.

Часто то чувство, которое толкает человека к преступлению, вспыхивает у него сразу, захватывает его сознание и сильно затрудняет оценку поступка, мысль о котором мелькнула, как о способе удовлетворить это чувство. Такой резко выраженный аффективный тип представляет собою, например, Надежда X., 23 лет, полька, истеричка, которая 9 апреля 1922 года убила женщину, сообщившую мужу X., только что вернувшемуся из долгой отлучки, что в его отсутствие его жена вступила в Связь с одним молодым человеком, чего, на этом деле, не было. Узнав об этом, Надежда захотела пойти в нижний этаж, взять у этой женщины взаем муки и масла и, кстати, объясниться с ней, спросить, на каком основании она высказала ее мужу свои предположения о мнимой ее связи; с молодым человекам. Она отправилась к ней в кухню объясняться. Когда она выразила ей свое неудовольствие, та заявила ей, что ни муки, ни масла она ей не даст, – что брать-де вы умеете, а отдаете плохо, а что то, что она говорила о сожительстве Надежды с молодым человеком, – правда, – конечно, они в связи. Возмущенная Надежда схватила лежавшую на столе доску для рубки мяса и ударила обидчицу в висок. Та упала замертво. Надежда схватила, не отдавая себе отчета, муки и масла из шкафа и побежала наверх к мужу, страшно взволнованная, бормоча бессвязные слова, из которых он сначала не мог понять, в чем дело: – «убила… ругались, взяла» и т. д. Он спустился вниз с целью выяснить, что произошло, увидел труп и понял страшную правду. В содеянном X. очень раскаивается «зубами бы, – говорит она, – вырыла ее из могилы, чтобы воскресить, не понимаю, как я могла это сделать». Надо добавить, что она сильно склонна в гневе к насильственным действиям, кричит, швыряет тем, что под руку попадется, больно бьет себя в грудь и т. д.

Случаев преступлений, учиненных в резко выраженном аффективном состоянии, в моей коллекции очень много, но, за недостатком места, я остановлюсь еще лишь на одном. 8 мая 1922 г. Федор К., 27 лет, электромонтер, русский, уроженец Тульской губ., сын запойного пьяницы, пьющий и сам, хотя «не шибко», при чем, выпив, впадает в мрачное состояние, раздражительный, но умеющий сдерживать свое раздражение, – убил гражданина Н., человека, который был гораздо старше его, за сорок лет. В течение 7 лет они находились в связи, Н.-был пассивным, а К.- активным педерастом. Соблазненный на противоестественные отношения еще в очень молодом возрасте, К. за последние годы очень тяготился отношениями и желал их кончить. Н. страшно его ревновал, следил за ним, грозил, в случае разрыва, рассказать всем рабочим завода, где работал К., об их отношениях. К. этого страшно боялся, продолжал тяготившую его связь и терпел постоянные побои от Н., который был сильнее его. Лишь за несколько дней до убийства К. вышел из больницы, где лечился от язвы желудка, и в течение 2 недель избегал видеться с Н. Тот, наконец, потребовал его к себе, стал бить и настаивать на половых отношениях, от которых К. просил его временно освободить. Избиение и сцена ревности продолжались все утро, до 3 часов рокового дня. К. стал даже на колени и упрашивал Н. не приневоливать его к половым отношениям, но Я. бранил его и ударил ногой в живот. Стоявший на коленях К., выведенный этим ударом окончательно из терпения, в порыве злобного раздражения схватил лежавший, на столе большой замок и убил им Н., за что и был приговорен к лишению свободы на 1 год.

Представителями типа расчетливых рассудочных являются те преступники, которые, поставив себе целью достижение известного положения – служебного, социального, имущественного, семейного, – или известной роли в обществе, ради этой общей цели своей жизни совершают преступление, потому что, по их расчетам, преступление поможет им достигнуть ее, или устранит какое-либо стоящее на пути к ней препятствие и приблизит к ее осуществлению. В основе их преступной деятельности лежит цель, имеющая не мимолетное значение, а более или менее общее, руководящее значение в их жизни, поскольку достижением ее на долгий срок создаются известные рамки для этой жизни, и определяется направление последней. Не порыв чувства, не стремление к мимолетным чувственным наслаждениям, а представление известной связи совершаемого преступления с их общею целью, – вот что толкает их на преступную дорогу, и, чтобы свести их с последней, надо или изменить в их глазах значение этой общей цели, или привести к убеждению в необходимости идти к ней иными, непреступными путями.

В качестве общих целей, толкающих к преступлению этих преступников всего чаще фигурируют:

Карьера, при чем преступники, у которых движущей силой является склонность к достижению этой цели, стремятся к последней или по честолюбию, как к властному, видному, почетному положению (карьеристы-властолюбцы или честолюбцы), или ради материальных выгод, связанных с известным положением (корыстные карьеристы). Представителем носителей этого типа может служить обрисованный выше С.

Достижение известного семейного положения, – освобождение себя от известных тягостных для субъекта почему-либо уз с целью поставить себя в новое семейное положение, или обеспечение за собой известного семейного положения и т. д. (искатели семейного покоя или счастья).

Вот одни из носительниц этого типа, -14 февраля 1924 г. около 2 часов дня к проживавшей с родителями по 1-му Зачатьевскому переулку Марии С. явилась ее подруга – 17-летняя Евдокия Г. и пригласила Марусю к себе будто бы на бал, устраиваемый ее родителями по случаю благословения дочери на брак, имеющий состояться после Пасхи. Переодевшись в свое парадное платье малинового бархата, Маруся отправилась с подругой и более домой не возвратилась. На расспросы отца пропавшей «Дуся» говорила, что 14 февраля Маруся на самом деле к ней вовсе не заходила, приглашение же ее было лишь заранее условленным и вымышленным предлогом для того, чтобы Маруся могла уйти с какими-то неизвестными тремя подругами на бал, на который иначе родители ее не пустили бы. Все розыски родителей погибшей оставались безрезультатными, пока 28 февраля дворник дома, где жила семья Г., проходя по обширному пустырю, прилегавшему одной стороной к задворкам этого дома, не наступил на покрытый снегом твердый сверток, оказавшийся, при ближайшем рассмотрении, куском женского тела.

Г. жила все время с родителями, которые вели торговлю на рынке, и нужды не знала. Она не без оттенка гордости даже пересчитывала со мной свои золотые вещи, которых мы насчитали семь, и на мое замечание, что она могла бы, с целью выручить жениха, продать надетую на ней шубу, а сама остаток зимы немного померзнуть ради него, она ответила: – «я думаю, что, если бы я эту шубу продала, у меня все-таки нашлось бы что надеть». Кроме Дуси, у родителей ее есть еще дочь, учащаяся в гимназии, и два маленьких сына-7 и 9 лет. Оба родители-люди здоровые и работящие. Но отец пьет запоем и, по-видимому, не в особенно хороших отношениях находится со старшей дочерью; по крайней мере, Дуся отзывается о› нем как о человеке злом и суровом: «он злой и суровый, говорит она, так что я не хотела с ним разговаривать; что скажешь, он не принимает никаких слов». Между прочим, она сообщает, что отец ее большой любитель чтения, читает газеты, разные рассказы, даже сказки; о чем она упоминает с усмешкой. С матерью у нее, по-видимому, более теплые и сердечные отношения. С сестрой же она ругалась чуть не каждый день, что объясняет своей унаследованной от отца раздражительностью. Про братьев своих она сообщает, что один из них «немного такой нервный, что когда рассердится, то сразу падает и делается такой черный, словно с ним какой припадок». В общем, атмосфера в семье Дуси не была такой согревающей и сердечной, как это могло бы быть; наоборот, между членами семьи было немало взаимного равнодушия, а часто и сильного раздражения. Алкоголизм отца и алкогольная наследственность, несомненно, наложили некоторую печать на жизнь этой семьи и взаимные отношения ее членов.