Софья Макеева - Дауншифтинг, или как работать в удовольствие, не зависеть от пробок и заниматься тем, чем хочется

О погоде и политике

Причины переезда Артема Ейскова и его жены Светланы – политическо-климатические.

«С одной стороны, я плохо переношу долгую русскую зиму, – рассказывает Артем. – Минус 20–30°, да еще и несколько недель, а то и месяцев, никогда не нравились. С другой стороны, есть идеологические причины. Как говорили в свое время советские эмигранты, “эстетические противоречия с режимом”. Окончательное решение уехать мы приняли после парламентских выборов 2003 года. Хотя настроения в обществе были оптимистическими, я тогда работал в экономической журналистике, жена – в правительственном пуле, и мы видели, что закладываются основы для неправильной, на наш взгляд, политики и экономики. Иллюзий после этих выборов не осталось: было много грязи, ее молча проглотили. Звучит немного пафосно… Если проще говорить, то нам становилось неприятно тут жить и работать. И мы подумали: “А зачем?” Ведь мы можем жить на расстоянии от всего этого».

К выбору среды обитания журналисты подошли рационально. Из обязательных требований: климат – более мягкий, чем в России (условие Артема), но не жаркий (пожелание Светланы); близость к исторической родине (тут остались родные и близкие); не слишком высокая стоимость жизни (Артем относит себя к среднему классу по московским меркам); низкая преступность. Азия, Америка, Западная Европа и часть Восточной сразу выбыли. Будущие иммигранты съездили туристами в Чехию и обнаружили, что чувствуют себя там как дома. В отличие от Москвы.

«Несмотря на то, что мы жили в Москве (я переехал в столицу из глубокой провинции, жена – коренная москвичка), мы не любим быстрый темп, предпочитаем спокойствие и размеренность и скорее интроверты, чем экстраверты… – погружается в себя Артем. – Поэтому к чешской жизни, где никто никуда не спешит и никому ничего, по большому счету, не надо, привыкать не пришлось. Это дико нам понравилось!»

Потратив год и семь тысяч евро (на организационные вопросы, билеты и аренду жилья на первое время), в 2006 г. московские журналисты получили долгосрочные бизнес-визы и начали жить в Праге. Адаптироваться к новым условиям, кроме темперамента, помогла четкая установка: «Мы не эмигрируем с целью забыть прошлое, язык, культуру, стать чехами или интегрироваться. Мы уезжаем как бы на дачу». Дача действительно находится в традиционных двух-трех часах езды от Москвы, правда, не на машине – на самолете.

Поначалу новоиспеченные пражане снимали маленькую квартиру, так называемую гарсонку (у нас подобные называют студиями) и внимательно считали деньги, тратя 20 000 крон (около €700) в месяц на двоих (с учетом аренды).

Через полгода заработки вернулись на прежний уровень (Артем и Светлана сотрудничают с ведущими российскими деловыми СМИ, плюс Артем ведет свой собственный проект – сайт http//superinvestor.ru). Фрилансеры переехали в квартиру побольше. В надомной работе есть свои особенности: через некоторое время хочется иметь отдельный от коллег кабинет, даже (а иногда и особенно) если коллеги – члены твоей семьи. Еще через несколько лет экс-москвичи мигрировали в городок недалеко от столицы Чехии.

«Тогда ипотеку давали всем подряд – даже тем, кто заходил в банк по ошибке, – почти шутит Артем. – Мы без вопросов со стороны банка оформили кредит под 6,88 % годовых. Дом нашли немного раньше. Сначала думали о квартире в Праге, но почти случайно заехали в это место (в переводе с чешского “место” – “город”, хотя по российским меркам – деревня с четырьмя тысячами жителей)… Походили по тихим улицам, посмотрели на неторопливых местных жителей и почувствовали себя – опять же – как дома. Купили трехкомнатный каменный барачек (в переводе с чешского “барачек” – “одноэтажный дом”), построенный в конце XIX в., с небольшим двориком».

В будущем жители Ближнего Подпражья (так они сами называют это место) планируют достроить второй этаж и облагородить территорию – чтобы можно было приглашать на летние вакации гостей.

Охота к перемене мест помогла Артему оказаться вне игры: он сейчас не так зависит от ситуации в России, поэтому воспринимает ее не болезненно, а скорее отстраненно-иронично, и почти не зависит от ситуации в Чехии, наблюдая за политической и экономической суматохой с добродушной, чуть снисходительной улыбкой.

Если добавить к этому возможность работать и общаться с друзьями по сети, необходимость выходить из дома только в магазин и тот же Интернет, станет ясно, почему ни разочарований в новой стране, ни особых проблем у Артема и Светланы не возникло.

После переезда условия труда, по мнению Артема, принципиально не изменились: фрилансерам неважно, из какой точки мира работать. Условия жизни – улучшились: подходящий ритм жизни, хорошая экология, здоровая и недорогая еда, города Европы в почти шаговой доступности и… совершенно другое ощущение себя при решении вопросов с государством. «Приятно удивила чешская бюрократическая система, – рассказывает Ейсков о том, что он увидел, прорубив свое окно в Европу. – Система сложная, не всегда предсказуемая, но есть четкие алгоритмы, нет хождения по кругу, кроме того, она по большей части не коррумпированная». В качестве доказательства приводит «типичный пример»: знакомая парикмахерша получала разрешение местной власти на открытие маленького салона… Простой русской женщине, открывающей в Чехии свой крохотный бизнес, чиновники сказали очень странную вещь: мол, не можем прийти с предварительной проверкой сейчас, но, если у вас все хорошо, подпишем документы, а проконтролируем потом – и это все для того, чтобы вы могли начать работу сегодня. Когда парикмахерша в чувствах принесла инспектору коробку конфет – согласно древнему русскому обряду кормления духа бюрократии, – чиновница была в шоке.

«Не потому что одной коробки мало, а потому что ничего удивительного она не сделала и ничего за это не ждала. Задача чиновника, причем как он сам ее понимает в Чехии, – работать так, чтобы тебе, мелкому предпринимателю, было хорошо. В Чехии ты не мешаешь чиновнику жить. Если у тебя возникает какая-то проблема, это проблема его, а не твоя, – довольно улыбается Артем, а затем гораздо менее радостно проводит легкий сравнительный анализ того, как оформлял документы в чешской и русской налоговых. – В чешской налоговой за меня заполнили анкету, вежливо проясняя по ходу непонятные вопросы. В России же – буквально за пару недель до этого – в налоговой посмотрели на меня как на червяка и сквозь зубы отправили искать инструкции неизвестно где. Жуткий контраст!»

Сейчас Артем и Светлана периодически приезжают с подпражской дачи в Москву, в том числе для того, чтобы поддерживать деловые связи (так как о существовании фрилансеров могут случайно и забыть, полезно попадаться на глаза редакторам и издателям). В обычные же дни супруги превращаются то ли в чехов, то ли в русских дворян: работают в среднем по три-четыре часа в сутки (хотя иногда «организуют» себе авралы с суточными сменами за компьютером), в остальное время общаются, читают, смотрят фильмы и путешествуют.

Артема и Светлану от гоашифтеров принципиально отличает то, что о будущем они задумываются и даже планируют его. Так, Ейсков намерен развивать свой сайт (пару лет назад http//superinvestor.ru начал приносить стабильный доход; сейчас на сайт заходят 1–1,5 тысячи посетителей в день, одно посещение приносит в среднем один рубль, но это, по оценкам Артема, не предел). А в дальнейшем – жить на инвестиции так, как и положено специалисту: «В своем завтрашнем дне я уверен, нужно подумать и о послезавтрашнем». На государство – российское или любое другое – он не рассчитывает и другим не рекомендует. Сейчас, по его мнению, происходит перестройка финансовой системы, так что, возможно, в будущем у нас сформируются совершенно иные представления о деньгах:

«То, что мы сейчас называем деньгами, не деньги, а средства расчета, которые нельзя хранить. Речь не только об инфляции. Инфляция – видимый результат тех экономических явлений, которые сейчас происходят подспудно. Напомню, тот экономический мир, в котором мы живем, фактически построен в семидесятые годы XX века, а до этого был другой финансовый мир, в котором имелись стабильные валюты, были золото и серебро, а бумажные деньги не считались деньгами. Сейчас нет твердых валют, а будет еще большая волатильность [8]. Поэтому говорить о пенсионном фонде или о запасах на будущее в виде денег или акций бессмысленно».

Артем видит два варианта: жить сегодняшним днем, тратя все, что заработано, или создавать базу, не зависящую от денег. Например, бизнес (какая разница, чем будут оплачиваться востребованные услуги или товары – долларами или патронами для автомата Калашникова, это, по сути, та же валюта). Другая модель «независимой базы» – реальный пенсионный фонд, то есть физически существующие запасы того, что человек планирует потреблять через двадцать-тридцать лет – еду, ткань, бензин. Новая версия испытанных идей наших бабушек – запасы – вполне возможно, будет реализована в виде частных фондов, обеспеченных на этот раз не золотом, а чем-то более энергоемким и/или калорийным: бензином, зерном, тканями.