Роберт Джонсон - Сновидения и фантазии. Анализ и использование

У древних греков phantasia обозначала тот особый дар разума, который способствовал созданию поэтических абстрактных и религиозных образов. Фантазия — это наша способность "делать видимым" содержание внутреннего мира посредством придания ему формы, его персонификации. Греки считали реальность внутреннего мира само собой разумеющейся и выражали ее идеальные формы или универсальные качества в образах своих богов. Для них phantasia была инструментом, посредством которого божественный мир общается с человеческим разумом.[4]

В европейской психологии (по крайней мере, до начала средневековья) способность к созданию образов, называемая воображением (phantasia), рассматривалась как инструмент, посредством которого можно принимать послания из духовного и чувственного миров и превращать их во внутренний образ, который можно сохранить в памяти и сделать предметом осмысления. В религии воображение было вполне законным путем к религиозному вдохновению, откровению и экстазу. Тот факт, что информация пробралась в осознающий разум через воображение, ни в коей мере не дискредитировал эту информацию, ибо, как сказано в "Оксфордском Словаре Английского Языка": "Поэтическое воображение повсеместно рассматривалось как вера в реальность воображаемых вещей".

Слово фантазия стало приобретать другой смысл — «вымысел», "нечто нереальное и непонятное," — скорее всего, в елизаветинские времена. Появилось слово «выдумка» — нечто, произвольно порожденное воображением ради чистого развлечения. К сожалению, это неверное понимание природы воображения в полном объеме унаследовала цивилизация двадцатого века.

Если задуматься над этим вопросом хотя бы на мгновение, то станет ясно, какой глупостью является подобное принижение воображения. Поэзия, литература, живопись, скульптура, да и вообще любая художественная, философская и религиозная деятельность человека зависят от этой способности к созданию образов, называемой воображением. Если бы не эта наша способность к созданию образов, мы не смогли бы развить ни абстрактное и логическое мышление, ни точные науки, ни даже язык. И здесь уместно повторить уже приводившуюся выше цитату из Ноймана:

"Символические образы бессознательного — это творящий источник человеческого духа во всех его проявлениях… И поскольку процесс формирования бессознательным символов является источником человеческого духа, то язык, история которого практически идентична зарождению и развитию человеческого сознания, всегда начинается как язык символов"

Активное Воображение, подобно бессознательному, всегда присутствовало в человеческой жизни. Как и в случае со многими другими аспектами нашей внутренней жизни, человечество вновь обрело это утраченное искусство благодаря Юнгу.

На первый взгляд, Активное Воображение может показаться слишком простым и наивным, чтобы его всерьез принимать за психологическую технику: оно обращено к возникшим в воображении образам и диалогу с ними. А это включает в себя общение с образами. Собственно, осознающий эго-разум входит в воображение и принимает в нем участие. Зачастую под этим подразумевается обычный разговор с возникшими фигурами, но, иногда, это включает в себя принятие участия в действиях, приключениях или конфликтах, история которых разворачивается в воображении.

Вот именно это осознанное участие в воображаемом событии и превращает обычную пассивную фантазию в Активное Воображение. Соединение осознающего разума с бессознательным на нейтральной полосе плана воображения дает нам возможность разрушать определенные барьеры, отделяющие эго от бессознательного, установить подлинную связь между двумя уровнями души, разрешить некоторые наши невротические конфликты с бессознательным, и, стало быть, больше узнать о нашей личности.

Поскольку у большинства широко распространено представление о воображении как о вымысле, то многие люди, услышав о таком эксперименте, реагируют чисто автоматически, заявляя, что он не имеет никакого смысла. Они думают: "Да я просто буду разговаривать с самим собой". Но если мы работаем с Активным Воображением, то скоро убеждаемся, что ведем диалог с подлинной внутренней частью нашего «я». Мы сходимся лицом в лицу с могучими личностями, которые живут внутри нас на уровне бессознательного и зачастую находятся в конфликте с нашими осознанными идеями и поведением. Собственно, мы вторгаемся в динамику бессознательного: мы путешествуем в области, дорога в которую неизвестна осознающему разуму.

Конечно же, это событие является чисто символическим. Образы, с которыми мы встречаемся, являются символами, и встречаемся мы с ними на символическом плане существования. Но здесь действует магический принцип: когда мы общаемся с образами, то непосредственно общаемся с внутренней частью нашего «я», облаченной в эти образы. В этом и заключается сила символического ощущения человеческой души, когда она осознанно вторгается в него: насыщенность этого ощущения и его воздействие на нас зачастую бывает таким же конкретным, как воздействие и насыщенность физического ощущения. В его силе изменить наше мироощущение, научить нас чему-нибудь на более глубоком уровне, и его сила гораздо больше силы внешних событий, которые мы можем пережить, даже не заметив того.

Когда мы общаемся с символами, мы одновременно общаемся с комплексом, архетипом, внутренним психическим существом, которое представлено этим символом. Когда образ говорит, он говорит одним из наших собственных внутренних голосов. Когда мы отвечаем ему, то невидимая внутренняя часть нашего собственного «я» слушает и запоминает. Она стоит перед нами в форме воображаемого образа.

Во время Активного Воображения человек говорит не "сам с собой", а с одним из своих «я». Именно в ходе этого обмена между эго и различными образами, поднимающимися из бессознательного и появляющимися в воображении человека, он начинает собирать отдельные части своего «я» в единое целое. Он начинает знакомиться с неизвестными ему дотоле частями своего "я".

Когда люди спрашивают меня, является ли Активное воображение «реальностью», или являются ли реальностью сны, я всегда вспоминаю Дон Кихота Ламанчского. Дон Кихот говорил, что ищет "хлеб, который сделан из чего-то лучшего, чем пшеница". Он, конечно, имел в виду Гостию, хлеб, поедание которого является частью христианского ритуала. Гостия делается из пшеницы, но ее составными частями являются также архетип, тело Христово, и что-то, что лучше, чем пшеница.

Выражаясь фигурально, я могу сказать, что Активное Воображение "реальнее реальности". Оно реально не только в том смысле, что имеет практическое и конкретное влияние на наши физические жизни, но также и потому, что связывает нас с миром сверхличностных и возвышенных сил. Оно позволяет нам принять участие в формировании общего потока основных струй энергии, которые, соединяясь в каждом из нас, образуют долговременные схемы наших жизней, наших отношений, наших убеждений. Оно воздействует на нас на гораздо более глубоком уровне реальности и воздействует в гораздо большей степени, чем любое событие местного значения из нашей повседневной жизни.

По сравнению с этими мощнейшими внутренними силами и установленными ими внутри нас приоритетами, проблемы и решения повседневной жизни оказываются, по большей части, лишь мелкой рябью на поверхности огромной реки жизни, которая медленно и неумолимо движется к своей цели. Работа со снами и Активное Воображение настраивают нас на более объемное видение жизни, на видение направления движения этой реки. Они на короткое время отвлекают наше внимание от мелкой ряби и незначительных противопотоков, которые занимают нас большую часть времени.

Таким образом, мы начинаем понимать, что сновидения и воображение связывают нас с уровнем существования, который не просто «реален» в смысле внешней реальности, но и является более реальным, чем сама внешняя реальность.

В работе со снами и в Активном Воображении концепция архетипов частенько напоминает о себе; а потому имеет смысл обсудить эту важную концепцию сейчас, в начале данного в этой книге материала. В результате, когда примеры архетипических образов будут возникать в нашем исследовании, мы будем лучше подготовлены к тому, чтобы понять их значение. Сейчас мы обратимся к основным идеям, содержащимся в концепции архетипов; ниже, когда мы дойдем до примеров конкретных снов и практических мер, у нас будет возможность углубить наше понимание этого предмета.

Дерзкая идея Юнга о психологических архетипах является одним из наиболее значительных его вкладов в современную мысль. Она широко применяется не только в психологии, но и оказала большое влияние на многих ученых, работающих в таких дисциплинах, как антропология, история культуры, мифология, теология, сравнительное религиоведение и литературное толкование. Это объясняется тем, что Юнг доказал присутствие архетипов в их символической форме не только в снах отдельных людей, но также и в мифологии, истории культуры, религиозных символах и обрядах, и во всех продуктах человеческого воображения, каковыми являются литература и искусство.