Владимир Козлов - Трансперсональный проект: психология, антропология, духовные традиции Том I. Мировой трансперсональный проект

8. Околосмертные переживания - индивид как бы становится свидетелем собственной внутренней жизни, за секунды промелькнувшей перед ним в цветной сконденсированной форме. Он проходит через темные туннели к свету сверхъестественной яркости и красоты, к божественному существу, излучающему любовь, прощение и приятие. В общении с ним он получает урок универсальных законов существования. Затем он выбирает возвращение к обычной реальности, где может жить по-новому в согласии с этими законами.

9. Опыт близких встреч с НЛО. Встречи и похищения теми, кто кажется инопланетянином, т.е. существом, прибывшим из других миров, также вызывают эмоциональный и интеллектуальный кризис, имеющий много общего с духовным кризисом. Все описания НЛО содержат в себе упоминание о свете сверхъестественного свойства. Этот свет очень похож на тот, который появляется в экстраординарных состояниях сознания как видение. Было отмечено, что инопланетянам можно найти параллели в мифологии и религии, корни которых в коллективном бессознательном.

10. Состояния одержимости: у человека возникает сильное чувство, что его психика и тело захвачены и контролируются неким существом или энергией с такими свойствами, которые «одержимый» воспринимает как идущие извне, враждебные и тревожные [66].

Многие формы эволюционного кризиса, которые описываются в этой книге, представляют фундаментальное противоречие с принятыми в современной науке взглядами на мир. Наблюдения показывают, что данные состояния вовсе не обязательно погружают человека в безумие, и если относиться к духовному кризису с поддержкой и уважением, то он приводит к замечательному и более позитивному и духовному взгляду на мир, к более высокому уровню будничной деятельности. Поэтому духовный кризис следует воспринимать серьезно, как бы причудливы ни были его проявления с точки зрения нашей традиционной системы верований.

Современная практика психиатрии все еще не освоила эти новые идеи. Сколько десятков тысяч людей в данное время в России являются пленниками своего собственного безумия, и никто не может им помочь, потому что в психиатрических клиниках им предложат дозу галоперидола, аминазина и, высосав из них всю энергию, лишат их тех голосов, которые готовы прорваться. Сколь много из так называемого безумия есть нечто иное, как духовный кризис. Человек хочет измениться, хочет родиться заново, проходит через интенсивный процесс трансформации, который напоминает безумие. Но, не получив поддержки, застревает на одной из стадий этого процесса. Ищет в этой замороженности нового знания, нового языка, утратив на время контакт с окружением, которое считает его безумцем и нормализует, лишает энергии и вменяет ему, что он должен мыслить, как он должен чувствовать.

Наше общество недостаточно гуманно по отношению к людям, испытывающим духовный кризис. Конечно же работа с такого рода людьми требует просто потрясающей преданности. Нужно создавать специальные центры по типу тех, которые сейчас созданы для помощи умирающим, – хосписы, где квалифицированный персонал может поддерживать людей в их личном бурном поиске. Когда такое будет создано, это будет являться одним из важнейших показателей того, что общество стало гуманным, милосердно относящимся к своим собственным героям, своим собственным безумцам… Гуманность любого общества можно проследить по отношению к наименее защищенным слоям населения: детям, женщинам, преступникам, безумцам и пенсионерам, пожилым людям.

Духовный кризис – это один из самых важных кризисов жизни среди других жизненных кризисов роста и развития. Первый серьезный жизненный кризис начинается в возрасте от 16 до 20 лет, в первой четверти жизни, когда заканчиваются подростковые годы и возникают вещи, связанные с ответом на вопрос «Кто же я?», когда большинство начинает выходить из семьи в большой мир. В этом принципиальное значение этого кризиса. Для современных подростков это время после школы. Для мужчин этот кризис приходится на более поздние годы, для женщин – сразу после школы. Второй кризис, через который проходит каждый человек, – это кризис последней четверти жизни, связанный с неизбежностью смерти. Необходимо преодолеть страх смерти, понять смерть, сродниться с ней, перерасти ее. Этого также не минует никто из нас.

Важнейший кризис – это кризис середины жизни или кризис средних лет, который нередко проявляется как духовный кризис. Здесь мы вступаем в период, когда подготавливаются очень значимые изменения в человеческой психике. В это время резко возрастает число возрастных депрессией, количество самоубийств, количество творческих кризисов. Давно замечено, что возраст в районе 37 лет является трагичным и критичным для многих творческих личностей.

Смысл кризиса средних лет состоит в том, что он готовит, говорит Юнг, глубиннейшие изменения самой структуры души [385]. Все прежние приспособительные механизмы, все прежние задачи, которые лежали на нас, выполнены, если жизнь наша развивалась более или менее нормально. Нередко во второй половине жизни что-то радикально меняется. Мужчина, который был самцом, лихим боцманом, во второй половине жизни становится робким, женственным. Или женщина становится этакой усатой комендантшей, в ней просыпается активное мужское начало. Эта гипертрофия помогает нам понять смысл кризиса средних лет. Каким-то образом мужчина должен воссоздать свою целостность включением в себя женского начала, анимы, как называл это Юнг, а женщина – мужского начала, анимуса. И эта работа имеет тончайшую алхимическую структуру. Юнг вообще считал алхимию самым глубоким аналогом психотерапевтической работы. Алхимическое Великое Делание по производству философского камня, благородная субстанция которого превращает всю чернь в благородный металл, в совершенство все, с чем вступает в соприкосновение, была для него одним из лучших примеров процесса индивидуации.

В своей работе «О смысле брака» Юнг пишет, что если в начале жизни мужчина и женщина находят свою целостность во внешней полноте своей противоположности и все многообразие любовных игр и отношений является проявлением этой целостности, то затем в их отношениях вызревают новые задачи. Те отношения, которые были между мужчиной и женщиной до этого, уже не удовлетворяют ни одного из членов этого союза. Большой мир и тот опыт, который большой мир внес в каждого из нас, противятся недостаточно зрелым связям, и мы вынуждены формировать совершенно другие отношения. И никогда, пишет Юнг, мужчина не найдет свою целостность в чем-то внешнем, сколько бы он ни путешествовал по миру, со сколькими бы женщинами он ни встречался и вступал в глубокие отношения. То же самое относится и к женщине. Поиск целостности через внешнее обречен на неосуществление [385].

Дело стареющего человека, говорит Юнг, это не дело налаживания связей, установления авторитета, не дело продолжения рода: все эти функции уже выполнены при нормальном развитии. Возникает совершенно другая задача поиска смысла жизни, завершения главного, нахождения философского камня. Для этого есть все основания: есть необходимый опыт, и сама структура души подводит человека к критическому порогу.

Мы стоим перед задачей нащупать пути к этому новому большому, всеобъемлющему сознанию, которое в каком-то смысле было всегда, но до некоторого времени призыв и притяжение к нему не было столь неотвратимым. Для «Я» соприкосновение с этой большой самостью само по себе является трагичным и жестоким. Речь идет о том, чтобы отрешиться от старого опыта и попытаться найти в своем опыте всеобщее. Юнг выражал это как задачу согласования нашего мышления с первообразами бессознательного, порождающими любую мысль, т.е. с архетипами. У него речь идет о конкретном знании архетипов как протосценариев всех возможных ситуаций в жизни.

Можно взглянуть на проблему кризиса средних лет с другой стороны, рассмотрев задачи, возникающие на определенных этапах жизни – 14, 25 и 37 лет. Задача, стоящая перед человеком в период детства, до 14 лет, – это накопление знаний. Маленькие дети – настоящие тираны, которые пристают к родителям, буквально домогаются их внимания, требуют, чтобы родители занимались ими, любили, обучали. Выготский называл этот феномен зоной ближайшего развития ребенка. Если ребенок со взрослым создают такую зону ближайшего развития и родительских инстинктов достаточно, чтобы пожертвовать собой, происходит развитие, если недостаточно – развития нет, человек не состоялся. Но вот на такой требовательности, иногда доходящей до паразитизма, энергии добычи и, с другой стороны, на полной отдаче, возможно развитие человека, возможен период неустанного наполнения себя миром.

До 25 лет возникает другой период – период добычи, в это время мы живем на энергии индивидуальности, на энергии своеобычности, особенности. Основная задача, которая здесь стоит, – самоутверждение, задача продолжения рода, нахождения подходящей пары.