Роберт Райт - Моральное животное

Некоторые женщины, считающие себя превосходными жёнами и матерями, могут придерживаться другого мнения. И у них могут быть веские основания для него. Тем не менее, идея о том, что имеются некоторые различия между типичными мужскими и женскими сексуальными аппетитами, и что мужской аппетит менее разборчив, вполне укладывается в новую дарвинистскую парадигму.

Впрочем, эта идея поддерживается с самых разных сторон. Популярный ещё недавно постулат, что мужчины и женщины в основном идентичны по природе, похоже имеет всё меньше и меньше защитников. Он больше не является основной доктриной феминизма. Все школы феминизма, и "феминистки различий", и «принципиальные», сейчас соглашаются с тем, что мужчины и женщины глубоко различны. Но слово «глубоко» слишком многозначно; они часто расходятся в конкретной интерпретации этого понятия, и многие, скорее всего не станут произносить слово «гены» в этом контексте.

А если они это и произнесут, то скорее всего останутся дезориентированными, хотя и убежденными, что ранняя феминистская доктрина врождённой сексуальной симметрии была неправильной (и что она могла в некоторых случаях повредить женщинам), но все-таки не решатся честно использовать альтернативную.

Если бы новый дарвинистский взгляд на сексуальность не сделал ничего более подтверждения обычной народной мудрости, что, дескать мужчины — это просто похотливая часть человечества, то в нём будет мало толку. На самом деле он проливает свет не просто на такие животные импульсы, как похоть, но и на более тонкие контуры бессознательного. "Сексуальная психология" для эволюционного психолога включает всё — от подростковых колебаний самооценки до эстетических суждений, которые мужчины и женщины делают друг о друге, и следовательно, моральных суждений, которые они делают о других людях своего пола.

Хорошими примерами являются дихотомия «мадонна-шлюха» и сексуальный двойной стандарт. Сейчас ясно, что оба они имеют корни в человеческой природе — в ментальных механизмах, которые люди используют, чтобы оценивать друг друга. Но здесь нужно сделать пару важных оговорок.

Первая: если что-либо является продуктом естественного отбора — это не значит, что это непреодолимо: почти любое проявление человеческой природы может быть скорректировано, будучи помещено в соответствующую обстановку, хотя требуемая особенность обстановки будет в некоторых случаях сильнодействующим запретом.

Вторая: если мы говорим, что что-то «естественно», мы не имеем в виду, что это обязательно хорошо. Нет смысла принимать «ценности» естественного отбора как наши собственные.

Но если мы преследуем цели, которые противоречат таковым естественного отбора, мы должны знать, против чего мы выступаем. Если мы хотим скорректировать некоторые возмутительные разделы наших моральных императивов, Дарвин поможет узнать, откуда они взялись. Собственно, откуда они взялись, понятно: в основе своей они — человеческая природа, хотя в это трудно бывает поверить, настолько сильно природа может преломляться конкретикой обстоятельств и культурной традицией, сквозь которые она проглядывает.

Нет, не существует "гена двойного стандарта". Однако чтобы понять двойной стандарт, мы должны понимать наши гены и как они влияют на наши мысли. Мы должны понимать процесс, который выбрал эти гены и странные критерии, которыми он руководствовался. В следующих нескольких главах мы исследуем этот процесс, и то, как он сформировал сексуальную психологию. Затем, укрепив таким образом свои позиции, мы возвратимся к викторианской морали и к психике самого Дарвина, а также к психике женщины, на которой он женился.

Всё это позволит нам увидеть нашу современную ситуацию — ухаживание и женитьбу в конце ХХ века — с ясностью, доселе неизвестной.

Дарвин был не во всём прав насчёт разницы между полами.

Он был прав, говоря, что самцы — «ухажёры». Его толкование базовых характеров двух полов находит своих сторонников и в наши дни. "Женская особь, за редким исключением, проявляет меньшую инициативу, чем мужская… Она «скромна» и часто может длительное время «избегать» внимания мужских особей".

Всякий, кто наблюдал за повадками животных, сможет вспомнить подобные примеры. Некоторая привередливость выбора со стороны женских особей представляются таким же общим правилом, как и инициативность мужских особей".

Дарвин также был прав насчёт асимметрии интереса. Он отмечал, что самочья сдержанность заставляла мужские особи соревноваться между собой за её ограниченные репродуктивные возможности. Из этого понятно, почему мужские особи часто имеют «встроенное» оружие: рога оленей, роговидные челюсти у рогачей, свирепые клыки у шимпанзе. Мужские особи, которые не были врождённо экипированы для поединков с другими мужскими особями, лишались возможности участвовать в спаривании, и их черты исчезали в ходе естественного отбора.

Дарвин также отмечал, что предпочтения женских особей накладывают значительный отпечаток на их избранников. Если они выбирают самцов определённого типа, то признаки этих самцов начинают преобладать. В ответ на это появляются украшения у многих видов мужских особей. Примером может быть надувной горловой мешочек ящерицы (ярко окрашенный в брачный сезон), большой и нескладный хвост павлина, оленьи рога, которые намного более ветвисты, чем требуется для поединка. Украшения остались в процессе эволюции не потому, что они помогают повседневному выживанию (и бывает, даже усложняют его), но потому, что они помогают очаровывать самок. А это перевешивает привносимые ими повседневные помехи. Насколько отвечает генетическим интересам самок их склонность соблазняться такими вещами — это отдельный вопрос, который является предметом изощрённых разногласий между учёными-биологами.

Оба эти варианта естественного отбора, соперничество самцов и придирчивость самок, Дарвин назвал половым отбором. Его идеи вполне заслуженно получили широкое признание. Половой отбор — это только одна из возможных интерпретаций его главной теории. Она объясняет кажущиеся исключения из главной теории (например, кричащие цвета, которые как бы говорят хищникам "убей меня"). Эта интерпретация не только существовала долгое время, но и была довольно широко распространена.

Но Дарвин ошибался насчет эволюционной причины сдержанности самок и инициативности самцов. Различия в их заинтересованности, как он заметил, создают соревнование между самцами за драгоценные репродуктивные возможности. Однако он не рассматривал вопрос о том, что создает этот неравный интерес. Его попытка позднее объяснить данный феномен не увенчалась успехом.

Но справедливости ради нужно отметить, что многие поколения биологов также не преуспели в этом вопросе. Теперь, когда существует общепринятое мнение по этой научной проблеме, длительные неудачи в поиске его выглядят странными. Это очень простое решение. В данной ситуации половые признаки, типичные для многих индивидов, объясняются с точки зрения естественного отбора. Такой подход стал действительно влиятельным только в течение последних трех десятков лет. В принципе его возникновение было возможно и 100 лет назад, настолько отчетливо это следует из дарвинистского взгляда на жизнь.

Первый шаг к пониманию базисного дисбаланса полов — это гипотетическое допущение роли, которую естественный отбор играет в формировании видов. Возьмём, к примеру наш вид. Представьте, что вы ответственны за установку в мозг человеческих или пра-человеческих существ правил поведения, которым они будут следовать всю свою жизнь; цель игры будет в максимизации количества генетических потомков у каждой персоны. Немного упрощая: вы должны заставить каждого человека вести себя так, чтобы он или она хотели бы иметь как можно больше потомства, а эти потомки в свою очередь, имели бы потомства ещё больше.

Очевидно, что естественный отбор не действует столь буквально. Он не проектирует организмы сознательно. Он ничего не делает намеренно — он слепо сохраняет наследственные черты, способствующие улучшению выживания и воспроизводства. "Тем не менее, естественный отбор работает так, как если бы это было сознательное проектирование организмов; поэтому представлять себя ответственным за проектирование человеческого организма — это допустимый способ выяснения, какие тенденции вложены эволюцией в людей и других животных. Вообще, это удачное решение эволюционных биологов: наблюдая признак — ментальный или иной — выяснять, на что (если есть на что), на какой стимул он является ответом. Впрочем, новая дарвинистская парадигма полагает, что ведущая тенденция естественного отбора сложнее, чем "выживание и репродукция". Но этот нюанс не будет важен до седьмой части книги.