Джозеф Телушкин - Еврейский мир

Глава 24

Аарон и Мирьям

Большинство сегодняшних евреев с фамилиями Коган или Кац и все прочие, кто считает себя потомками коганим (священников) (см. гл. 22), возводят свои корни к первому еврейскому первосвященнику Аарону.

Священнические функции, которые описывает Тора, возможно, были его главной обязанностью. Однако Аарон выступал также и как полномочный представитель своего брата Моше, который страдал дефектом речи. По-видимому, евреи в пустыне очень любили Аарона: Тора намекает, что по его смерти скорбели сильнее, чем по смерти Моше (Бемидбар, 20:29, Дварим, 34:8). Видимо, Аарон имел более обходительные манеры, чем его брат. Когда евреи грешили, Моше гневался. Аарон вел себя иначе. Когда ему сказали, что хотят получить для поклонения золотого тельца, Аарон помог изготовить идола — хотя потом и отрицал свою личную ответственность за это перед возмущенным братом. Молчаливое согласие Аарона выглядит столь странным, что кажется, словно Тора скорее скрывает его подлинный образ, чем повествует о нем: некоторые из важнейших событий жизни Аарона остаются неясными. Два его старших сына, например, были наказаны Б-гом за предложение ими Б-гу «огня чуждого, какого Он не велел» (Ваикра, 10:1).

В еврейской традиции Аарон — пример миролюбивого человека. Самая известная из легенд о нем гласит, что когда Аарон узнавал, что двое поссорились, то обычно подходил к одному из них и говорил: «Тот так любит тебя и так печалится, что ты сердишься на него, но он боится подойти к тебе», затем отыскивал второго и говорил ему то же самое; при встрече эти люди бросались друг другу на шею и обнимались. В других историях Аарон становится другом дурных людей с тем, чтобы превратить их в хороших.

Сам титул, которым еврейская традиция наделила Аарона — огев шалом («миролюбец»), — знак глубокого уважения евреев к нему, и ради воцарения мира между людьми мудрецы оправдывают ту невинную ложь, которая приписывается Аарону в подобных легендах. Мирьям вошла в историю прежде всего благодаря заботе о своем брате Моше, пущенном матерью в корзинке по течению Нила. Это она видит, как дочь фараона находит младенца, и, хотя ей было тогда только девять лет, уговаривает царевну пригласить нянчить Моше его собственную мать. Когда Б-г рассекает воды Красного моря и спасает евреев от преследования, именно Мирьям увлекает женщин Израиля в бурный танец радости. А когда на Мирьям нападает проказа в наказание за то, что осудила женитьбу Моше на нееврейке, Моше произносит короткую молитву из пяти слов: Эль на рефа на ла («о Б-же, пусть она выздоровеет») — и Мирьям сразу выздоравливает.

Еврейская традиция усматривает в ее болезни наказание, которое Б-г посылает тем, кто злится на других или распространяет о них дурные слухи (см. «Лашон тара / Злословие»). Хотя Аарон и Мирьям не пережили своего брата, они умерли в глубокой старости. Аарон умер в 123 года, а Мирьям — в еще более преклонном возрасте. Их имена — одни из самых популярных среди дающихся еврейским детям.

Жертвоприношения животных играли для древних евреев ту же роль, какую выполняют молитвенные службы для их современных потомков: они являлись самой распространенной формой поклонения Б-жеству. Около 150 из 613 законов Торы посвящены жертвоприношениям.

Величайший средневековый еврейский философ Маймонид считал, что жертвоприношения животных введены для того, чтобы отучить людей от жуткого древнего обычая приносить человеческие жертвы. Когда Б-г останавливает Авраама от принесения в жертву Ицхака (Брейшит, 22:11–13), патриарх сразу же приносит в жертву барана (см. «Жертвоприношение Ицхака'»).

Самое известное жертвоприношение делалось на Песах и известно как пасхальный агнец. Оно знаменовало собой освобождение евреев от египетского рабства. Евреи приносили ягненка в Иерусалимский Храм (Бейт гамикдаш) и отдавали его священнику, который и убивал животное, брызгая его кровью на алтарь и сжигая внутренности и жир. Остатки возвращались тому, кто пожертвовал ягненка, их приносили назад в его дом, и семья съедала барашка с мацой, горькими травами и другими блюдами. Праздничная трапеза перемежалась беседами на тему исхода из Египта. Жареная нога, которую евреи до сих пор кладут на тарелку во время пасхального седера, и символизирует этого пасхального ягненка.

С тех пор как царь Шломо построил Первый Храм в Иерусалиме (примерно 950 г. до н. э.), еврейский закон предусматривал, что жертвоприношения должны совершаться только тут. За жертвоприношения отвечала одна из групп колена левитов, известная как коганим (священники). Племя Леви было единственным, не получившим своей земли когда евреи вошли в Кнаан. Левитам были отведены 48 городов в Стране Израиля (Бемидбар, 35:1–8), и на их содержание предназначался ежегодный налог, взимавшийся с других колен. Именно из племени Леви выходили духовные лидеры и учителя. Левиты также помогали коганим в Храмовых службах.

Жертвы приносились несколько раз: каждое утро и после полудня. До сих пор утренняя и послеполуденная молитвы («Шахарит», «Минха») символизируют эти ежедневные приношения в Храме. Поскольку послеполуденная жертва приносилась примерно с 12.30, закон запрещает проводить молитву «Минха» раньше этого времени. Другие жертвы приносились для замаливания невольных нарушений Торы, третьи служили дарами Б-гу.

Некоторые части туш жертвенных животных оставлялись для пропитания священников, другие отдавались в пищу жертвователю.

Для жертвы могли использоваться лишь кашерные домашние животные (коровы, овцы, козы и птица). Мудрецы объясняют это так: «Бык убегает от льва, овца от волка, козел от тигра. Сказал Святой Единственный, благословен будь Он: «Не приносите мне тех, кто преследует, но тех, кого преследуют» (Ваикра раба, 27). Жертвенные животные не должны были иметь никаких изъянов (Ваикра, 3:6; 22:17–25).

Кроме животных, евреи приносили в храмовую жертву часть первого урожая плодов, пшеницу и овес.

Когда в 70 г. был разрушен Второй Храм, многие евреи отчаялись когда-либо получить прощение за свои грехи: не осталось места, где они могли бы принести соответствующие жертвы. Великий мудрец первого века раби Иоханан бен Закай переориентировал все еврейское мышление, провозгласив, что жертвоприношения животных должны заменить акты любви — доброты, — лучший путь получения прощения от Б-га. В дополнение к делам любви — доброты Талмуд пояснил, что «изучение Торы — более великое дело, чем ежедневное жертвоприношение» (Мегила, 36). Кстати, с еврейской точки зрения христианская доктрина искупителей жертвы кровью Йешу (Иисуса) — своего рода реакционная реабилитация человеческих жертвоприношений.

Реформистский иудаизм вообще отказался от соответствующих упоминаний о храмовых жертвах в своих молитвенниках, рассматривая жертвоприношения как примитивную стадию еврейского религиозного развития, которой нет основания гордиться. В молитвенниках ортодоксов, напротив, постоянно выражается надежда на восстановление Храма и возобновление жертвоприношений. Консервативный молитвенник перенес все упоминания о жертвах с будущего времени на прошедшее: в нем с гордостью говорится о жертвах, прежде приносившихся в Храме, но не выражается никакого желания вновь восстановить их.

Сегодня религиозным евреям негде приносить жертвы, поскольку в Иерусалиме нет Храма. Но после Шестидневной войны другая группа религиозных евреев основала в Старом городе Иерусалима йешиву «Атерет коганим». Один из ведущих предметов этой школы — законы о жертвоприношениях, а ее ученики — коганим надеются вернуться к своим обязанностям в восстановленном Иерусалимском Храме.

Большинство христиан, да и многие евреи, убеждены, что это «золотое правило» впервые сформулировано Иешу. Но основатель христианства, проповедуя принцип «Люби ближнего своего», просто цитировал Библию. Спустя тысячу с лишним лет после дарования Торы, в I в. до н. э. Гилеля, величайшего мудреца своего времени, попросили кратко выразить суть иудаизма (буквально — «стоя на одной ноге»). Гилель ответил негативным и, пожалуй, более прагматичным определением Библии: «Что неприятно тебе, не делай своему ближнему. Все прочее — комментарий (к этому) — теперь иди и изучай» (Шабат, 31а).

Заповедь «Люби ближнего своего как самого себя» подразумевает и то, чтобы мы любили себя. Психологи знают, что тем, кто сам себе не нравится, обычно и труднее проявлять любовь и доброту по отношению к другим. Грубый отец, например, редко хорошо думает о себе. Что касается умения любить себя, то Баал-Шем-Тов, основатель хасидизма (XVIII в.), предложил способ выполнения заповеди «как самого себя»: «Как мы любим себя, несмотря на собственные недостатки, о которых мы знаем, так мы должны и любить своих ближних, несмотря на недостатки, которые мы в них видим».