Виктор Печорин - Имитация

Можно легко проследить эволюцию этого превращения. Ранее XIV века на русских иконах оклады практически отсутствовали. В XV – XVI веках они лишь частично, фрагментарно покрывают иконопись, закрывая преимущественно нимбы (венцы), и поля иконы. Наконец, в XVII – XIX вв. оклад почти полностью спрятал под собой собственно икону: сквозь золочёный оклад проглядывают лишь лики и руки (иногда – ноги) изображенных на иконе святых. Это привело к инфляции иконописного искусства: на доске, всё равно скрытой окладом, стали изображать только лица и руки, опуская всё остальное.

Идол и икона – греческие слова. Икона (греч. eikon) означает «образ», «картинка». Идол (греч. eidolon) – «изображение», «образ». Как видим, разница невелика. Точнее, нет здесь никакой разницы.

Идолы (изображения богов) выполняли в языческих культах ту же роль, что и иконы в христианстве: обеспечивали «эффект присутствия» и служили концентраторами внимания, гипногенными объектами.

«Для чего язычникам говорить: „где же Бог их“? – вопрошает Псалмопевец. – Бог наш на небесах [и на земле]; творит все, что хочет. А их идолы – серебро и золото, дело рук человеческих. Есть у них уста, но не говорят; есть у них глаза, но не видят; есть у них уши, но не слышат; есть у них ноздри, но не обоняют; есть у них руки, но не осязают; есть у них ноги, но не ходят; и они не издают голоса гортанью своею» (Пс.113:10—15).

В этом фрагменте объясняется причина приверженности язычников к своим идолам. Они хотели видеть своих богов, иметь перед собой их зримые образы. Поэтому когда иудеи говорили им о своем невидимом Яхве, язычники спрашивали: Каков ваш Бог? Как Он выглядит? Где можно Его видеть?

Христианские иконы функционально ничем не отличаются от языческих идолов. Иконы – тоже дело рук человеческих, их тоже украшают золотом и серебром, существа, на них изображенные, тоже имеют человеческий облик со всеми соответствующими органами, однако не чувствуют, не ходят и не говорят.

Между тем, отстаивая почитание икон, христианская церковь категорически отрицает и преследует изготовление идолов.

Христианские авторы категорически возражают против сравнений иконопочитания с идолопоклонением. Они проводят терминологическое различие между «поклонением» (греч. λατρεία) и «почитанием» (греч. προσκύνησις), утверждая, что христиане не поклоняются иконам, а лишь почитают их.

«Очень многие не понимают или не знают, что православные христиане поклоняются не доске, а Тому, Кто на ней начертан, – говорится в апологетической статье, размещенной в Интернете. – Поклонение воздается не веществу. Разница между почитающими иконы и язычниками состоит в том, что для язычников идол, выструганная из дерева статуэтка – это и есть сам бог. Икона же не обожествляется. Божеское почитание принадлежит не иконе, а Тому, Кто изображен на ней».

Однако язычники античных времён вовсе не принимали своих идолов за подлинных богов, как пытаются представить дело христианские апологеты. Они были слишком рациональны для этого25. До нас дошла запись любопытной беседы новообращённой в христианство бывшей жрицы храма Афины Дарии с обращающим её Хрисанфом.

«Если бы невежественный народ, – говорила бывшая жрица, – мог почитать богов без изваянных кумиров, то не следовало бы их изваивать и поставлять. Отливаются они из золота, серебра и меди, и делаются из мрамора и дерева, чтобы люди, видя их очами, знали, кого им надо представлять в уме, почитать и бояться… Изваянных идолов почитают люди простые, невежды, мы же почитаем те самые вещи, изображения которых поставлены».

Языческая жрица не хуже христианских священников разбиралась в психологии верующих. Языческие идолы, как и христианские иконы, сами по себе не содержат ничего необыкновенного или божественного. И то и другое – не что иное, как проверенные веками инструменты воздействия на человеческое сознание.

Традиционное христианство едва не лишилось этих инструментов, но вовремя опомнилось.

В других конфессиях этот процесс был доведен до конца. Однако, там, где культ оказался лишённым визуальных инструментов, он непременно находил им не менее сомнительную в теологическом смысле замену. Например, некоторые псевдохристианские секты, отвергающие церковную обрядность (хлысты, скопцы, молокане-прыгуны, старообрядцы-беспоповцы, пятидесятники), нашли поддержку религиозному чувству в радениях, в вызывании экстатических переживаний.

Запрет на использование изображений в исламе пришлось компенсировать обязанностью регулярного (пять раз в день) совершения намаза (молитвы). Реакцией на аналогичный запрет в иудаизме стала трехкратная ежедневная молитва и практика раскачивания тела вперёд-назад во время молитвы (и при чтении Торы), помогающая достичь необходимой концентрации. Полагают, что раскачивание обеспечивает взаимодействие между телом и духом26.

Если монотеистические религии испытывают трудности, связанные с разрывом между теологией и практикой в вопросе использования изображений, политеисты, казалось бы, оказываются в более выгодном положении: их учения не налагают запрета на изображения божеств и святых.

В современном индуизме, например, пышным цветом расцветает искусство религиозной скульптуры и иконографии. Индуистские храмы перенаселены изображениям богов, полубогов, духов, и иных бесчисленных сверхъестественных существ, признаваемых этой религией.

Однако и здесь происходили процессы, весьма напоминающие дискуссию между икономахами и иконолатрами в христианстве: по-видимому, это неизбежный шаг в развитии любой религии.

Некоторые индуистские движения, такие как Арья самадж, отвергают поклонение изображениям. Их оппоненты парируют это мнение вполне в духе христианских иконопочитателей и просвещённых античных язычников: заявляя, что поклонение отдаётся не материальному изображению, а тому, кого оно изображает. Индуисты обозначают статуи или живописные изображения определенной формы Бога, дэва или святого термином му́рти (санскр. mūrti, букв. «проявление»). Поклонение (пуджа) мурти рекомендовано и обстоятельно описано в древнем тексте «Панчаратра».

Мурти обычно представляет одну из форм Бога или одного из дэв, например Вишну, Кришны, Шивы, Ганеши или Кали.

Традиционно мурти изготовляется в согласии с предписаниями «Шилпа-шастры» из камня, металла или дерева. Если мурти изготовляется из металла, то часто используется специальный сплав панчалога из пяти металлов. Археологические раскопки показали, что данный способ изготовления мурти начал применяться в Индии по крайней мере 3000 лет назад.

Мурти повсеместно используются в индусской религиозной практике и выступают как ключевой элемент в установлении связи и личностных взаимоотношений с вездесущим и всемогущим Богом, одновременно являясь одним из проявлений его вездесущности.

Индийская традиция допускает, что отдельные продвинутые личности способны общаться с Абсолютом в его непроявленном, умопостигаемом состоянии, то есть не нуждаются в мурти. Однако такой способ постижения Абсолюта считается слишком сложным. Поэтому большинство индуистов, привлечённые возможностью встречи с Богом в одной из его разнообразных форм, поклоняются мурти как одному из проявлений могущества безграничного Бога, из снисхождения к слабости и несовершенству человека воплотившегося в форме из материальных элементов с целью облегчить поклонение Себе. Особенное значение мурти приобретают в течениях индуизма, практикующих путь любви или преданного поклонения (бхакти), которые предусматривают развитие глубоких личностных любовных отношений с Богом.

Первоначально, в первобытные времена, обычай поклонения мурти, по-видимому, предполагал тождество изображения с объектом поклонения. Об этом свидетельствует, например, сохранившийся до наших дней обряд «воздвижения мурти» – прана-пратиштха, совершаемый брахманами-жрецами над свежеизготовленным изображением божества. Такое изображение до совершения обряда считается «мертвой» формой, недостойной поклонения. В ходе сложной церемонии жрецы приглашают соответствующего бога, дэва или святого воплотиться в форме из материальных элементов и начать принимать поклонение. Исключение составляют так называемые «самопроявленные», или «нерукотворные» мурти, в которых Бог проявился Сам без человеческого вмешательства и без проведения какого-либо специального ритуала. К такого рода мурти принадлежат лингамы и шилы, о которых упоминалось в предшествующей главе.