Джон Пайпер - Величие Бога в проповеди

Семь лет, проведенные в захолустном Стокбридже, стали годами очень продуктивной работы, и к 1757 году он уже воспринимал новое место как свой дом. Поэтому, получив 19 октября 1757 года приглашение в Принстонский университет, Эдвардс написал письмо попечительскому совету в Принстон и сообщил, что считает себя неготовым к подобной работе. Он, в частности, писал: «Мое тело во многих отношениях особенно несчастно, бессодержательно, неуклюже — большое, худощавое, физически слабое; со мной часто случаются приступы детской неуверенности, в голосе и манере держаться сквозит презрение, и, кроме того, неуклюжесть и скованность делают меня фактически неспособным вести разговор, а тем более управлять колледжем».

Он продолжает: «К тому же я очень слабо разбираюсь в различных науках, особенно это касается алгебры, высшей математики, греческой классической литературы. Мои знания греческого языка ограничены познаниями Нового Завета». Остается только удивляться тому, как он, несмотря на тяжелый тридцатилетний труд пастора, сохранил свои знания древнееврейского языка. Эдвардс говорил, что никогда не хотел бы преподавать языки. Единственное исключение он сделал бы для древнееврейского языка: «Я готов работать над ним, улучшать его, обучая и других». Такое желание весьма характерно для человека, стремящегося совершенствоваться в познании языков, на которых была написана Библия. Затем он поведал о тех книгах, которые хотел бы написать, и попросил разрешения отклонить приглашение, так как он хотел посвятить себя работе над тем, что действительно приносило ему радость: «Мое сердце переполнено желанием заниматься любимым делом, и я не хотел бы отказаться от этого в будущем»[46].

По личному приглашению Эдвардса попечительский совет университета прибыл в Стокбридж. Члены совета единодушно проголосовали за Эдварса, они сказали, что он просто обязан принять их приглашение и стать ректором университета. Эдвардс искренне растрогался и тут же согласился. Он прибыл на новое место в 1758 году. Тринадцатого февраля ему сделали прививку против ветряной оспы. Поначалу никаких осложнений не было. Однако через некоторое время у него повысилась температура, в горле появились гнойники, и это не позволило ему принимать лекарства. Он умер 22 марта 1758 года. Ему было 54 года.

Лежа в постели при смерти, он обратился к своим друзьям, скорбящим о нем, со следующими словами: «Верьте Богу и ничего не бойтесь»[47]. Его глубокая вера в суверенную благость Бога нашла, пожалуй, наиболее красноречивое отражение в силе его жены. Врач Эдвардса письменно известил ее о смерти супруга. Первым сохранившимся письмом после смерти мужа было ее письмо к дочери Эсфирь, датированное 3 апреля (т. е. через две недели после кончины Эдвардса):

Мое драгоценное дитя! Что я могу сказать? Святой и благий Бог скрыл нас в черной туче, чтобы научить нас целовать руку Наказывающего, и положил печать на уста наши! Господь совершил это. Он преклонил меня для славословий пред Его благостью, ведь он (Эдвардс) так долго был с нами. Но жив мой Бог, в Его руке сердце мое. Какое наследие мой супруг и твой отец оставил нам! Все мы — в руке Его. Там я и моя любовь.

Ответы на вопросы — что Джонатан Эдвардс проповедовал и как он это делал — кроются в его понимании Бога. Поэтому, перед тем как мы пустимся в обсуждения его проповедей, нам нужно постараться хотя бы кратко вникнуть в его видение Господа. В 1735 году Эдвардс проповедует на тему: «Остановитесь и познайте, что Я Бог» (Пс. 45:11). Развивая свою мысль, он приходит к выводу: «Бог требует от нас не без-рассудного подчинения Ему, а подчинения как видящих и понимающих. Следовательно, простое пони-мание истины, что Бог есть Бог, вполне достаточно для того, чтобы отмести все возражения и противостояния Его святым и суверенным делам»[49].

Когда Джонатан Эдвардс «остановился и познал» великую истину, что Бог есть Бог, то перед ним открылся необъятный мир, где живет Величественное Существо, Чье существование более не оставляло со-мнений, — он узрел Того, Кто обладал бесконечной властью, бесконечным знанием и бесконечной святостью. Он писал:

Деяния Бога свидетельствуют об одном: Его разум и власть неисследимы… Таким образом, Он, обладая бесконечным разумом и властью, должен так же быть и идеально святым, поскольку грех всегда означает некий недостаток, некую слепоту. Там, где нет темноты и заблуждения, не должно быть и греха… Бог, обладая бесконечным разумом и властью, должен быть самодостаточным и все достаточным. Поэтому Его нельзя заставить совершить ошибку, ибо нет такой причины, которая могла бы побудить Его к этому… Следовательно, Бог абсолютно свят и для Него ошибаться невозможно[50].

В понимании Эдвардса бесконечная власть, или, другими словами, абсолютная власть, есть основание Божьей вседостаточности. Вседостаточность Бога — это пульсирующий фонтан Его идеальной святости. В своем «Трактате о религиозных чувствах» Эдвардс писал, что Божья святость охватывает все аспекты Его морального превосходства. Итак, для Эдвардса суверенность Бога стала краеугольным камнем в понимании всего остального о Боге[51].

В двадцать пять лет он вспоминал, как девятью годами раньше буквально «влюбился» в доктрину о суверенности Бога, о чем и написал: «В моей голове произошел переворот с того момента, как я принял учение о суверенности Бога. С того дня и до конца… безраздельная суверенность Бога… есть то, в чем я убежден в такой же степени, как я убежден в реальности мира, который вижу своими глазами. <…> Не раз это учение представлялось мне невероятно приятным, светлым и сладостным. Я люблю говорить о Боге как об абсолютно суверенном в Своей воле… Его суверенность является мне как величайшая составная Его славы. Приближение к Богу и преклонение пред Ним, всевластным Хозяином, доставляет истинную радость»[52].

Взирая на Бога, ошеломленный величием Его суверенной воли, Эдвардс не рассматривал ее в отрыве от всего остального. Божья суверенность — это часть Божьей славы. Эдвардс наслаждался этим потому, что это было великой и важнейшей частью Того бесконечно славного Существа, которого Эдвардс невероятно искренне любил.

Из такого видения Бога проистекает два вывода. Первый заключается в том, что во всем, что бы ни делал Бог, Он преследует цель явить сияние Своей славы. Все деяния Господа берут начало в полноте Его естества, а не в недостатке. Большинство поступков человека имеют своей целью восполнить недостаток или отсутствие чего-либо в нем. Бог же никогда не нуждается в восполнении своих недостатков. Он никогда не пытается залечить Свои изъяны, потому что Он Сам есть источник силы, изменяющей все по своей воле, отражающей всю полноту Его бытия. Любое действие Бога направленно на то, чтобы явить и раскрыть Свою славу, а не дополнить ее (эта мысль была мастерски раскрыта в «Dissertation Concerning the End for Which God Created the World»[53]).

Второй вывод заключается в том, что долг человека — восторгаться славой Бога. Я намеренно фокусирую ваше внимание на слове «восторг», потому что во времена Эдвардса, равно как и в наши дни, многие верующие убеждены, что цель человека — прославлять Бога и всегда наслаждаться Им. Таким образом, они считают, что наслаждаться Его присутствием необязательно, не понимая того, что главная цель человека — это прославить Бога через наслаждение Им.

Эдвардс называл восторг чувствами. «Трактат о религиозных чувствах» был подчинен одной мысли: «Истинная вера, по большей своей части, состоит из святых чувств». В его понимании чувства были «весьма значительными, наиболее заметными проявлениями всех стремлений души и ее воли»[54].

Нам необходимо понять, что «восторгаться Господом» не такая уж и простая задача. Одни желания нашего сердца всегда связаны с другими. Например, «восхищение Богом» включает в себя ненависть к греху, страх разгневать Бога, надежду на обетования Бога, удовлетворение от общения с Богом, желание последнего откровения Бога, ликование по поводу искупления грехов, горестное сокрушение о грехах, благодарность за незаслуженные дары, рвение исполнить Божьи цели, голод по праведности. Наш долг перед Богом заключается в том, чтобы все наши чувства были естественным следствием Его присутствия, отражающего Его славу.

Эдвардс был искренне убежден, что без святых чувств нет и истинной веры. «Тот, у кого нет религиозных чувств, является в духовном смысле мертвецом, лишенным сильных оживляющих влияний Духа Божьего»[55].