Владимир Авдеев - Преодоление христианства

Есть здесь и общие места, связанные с пропуском в Царствие Небесное.

«Когда вы увидите того, который не рожден женщиной, падите ниц и почитайте его; он — ваш Отец».

«… И когда вы сделаете мужчину и женщину одним, чтобы мужчина не был мужчиной и женщина не была женщиной, когда вы сделаете глазá вместо глáза, и руку вместо руки, и ногу вместо ноги, образ вместо образа, — тогда вы войдете в Царствие».

«Царствие Отца подобно человеку, который хочет убить сильного человека. Он извлек меч в своем доме, он вонзил его в стену, дабы узнать, будет ли рука его крепка. Тогда он убил сильного». (Какая смиренная кротость, оказывается, существует в этом самом Царствии).

По мере узнавания нами засекреченного Христа, новыми оттенками заиграли и эти, казалось бы, безобидные слова.

«Там, где три Бога, там Боги. Там где два или один, я с ним», — новые изречения в подкрепление нашего тезиса о насажденном выдуманном Однобожии.

«Нет пророка, принятого в своем селении», — это мы слышим часто, но вот поистине замечательное продолжение, которое от нас утаивают учителя благонравия: «Не лечит врач тех, которые знают его».

Истово призывая соблюдать один моисеев закон, касающийся субботы, он позволяет себе, тем не менее, издеваться над другим, не менее существенным.

«Ученики сказали ему: Обрезание полезно или нет? Он сказал им: Если бы оно было полезно, их отец зачал бы их в их матери обрезанными».

А вот прекрасная заповедь военного коммунизма, последствия которой мы уже хорошо испытали на себе:

«Тот, кто не возненавидел своего отца и свою мать, не сможет быть моим учеником, и тот, кто не возненавидел своих братьев и своих сестер и не понес свой крест, как я, не станет достойным меня».

«Будьте прохожими», — передает нам христовы слова Фома, а Епифаний добавляет: «Будьте опытными менялами». Так кем же все-таки надо быть?

После всех разговоров о нищих, сирых и убогих иначе воспринимается и другое высказывание Учителя:

«Тот, кто сделается богатым, пусть царствует, и тот, у кого сила, пусть откажется».

Все исследования о Христе принято делить на две научные школы: мифическую и историческую. Первая считает Христа вымышленным лицом и именно с этих позиций рассматривает его, вторая же придерживается того мнения, что евангелия и прочие упоминания о нем имеют четкую историческую подоснову, и не ставит под сомнение существование человека — Христа.

Мы, к сожалению, не можем позволить себе роскошь примкнуть ни к одному из этих течений. Чудеса и факты в жизни Мессии — не это влечет нас. Христос интересует нас как явление морального порядка. Идея Бого-человека, искупающего грехи вех людей, и последствия его проповедей — вот предмет нашего интереса. Христос глазами другой веры, с позиций другой структуры веры, альтернативный религиозный опыт — вот критерий данного повествования. Единобожие глазами Многобожия — вот угол зрения, под которым рассматривается проблема.

Книжные полки всех библиотек мира полны исчерпывающими сочинениями адептов ортодоксального Единобожия, а то время как цивилизованная политеистическая традиция взгляда на мир сознательно уничтожена, рассеяна по труднодоступным каталогам, занесена в индексы «запрещенных книг».

Ни для кого не секрет, что сознание индивидуума, исповедующего служение одной доктрине, независимо от того, истый ли он однобожник или «сознательный» последователь обезбоженного коммунистического Абсолюта, кардинально отличается от сознания человека, придерживающегося множественной автономной системы нравственных императивов. Структура монистического сознания всегда подобна пирамиде, где все умственные процессы всегда сходятся в одной точке вершине — нравственном занебесном Абсолюте, который одновременно является точкой максимального напряжения всего сознания. Структура политеистического сознания же, напротив, подобна сложной композиционной фигуре. Чем больше будет в ней узловых точек, тем меньше будет вероятность разрушения всей системы в целом. Человеческая вера в Бога — это всего лишь мнение о нем. Однобожие — это примат одного мнения, Многобожие — букет из разных. Христу, как известно, эта вторая точка зрения казалась в высшей степени кощунственной. Он жил в великой Римской империи, где каждый мог по своему собственному желанию проповедовать какую угодно систему нравственных ценностей, оставаясь, тем не менее, членом единого общественного организма. Античный разум ставил государственные интересы выше племенных, религиозных представлений и вкусов, в этом и состояло его величие, источник властолюбивого гордого гения. Этот апофеоз практического сознания был назван «печатью зверя», а город, объединивший людей Европы, Азии и Африки в единый социум, был назван «великой блудницей». Этруск и германец, сириец и эллин, скиф и иудей — каждый мог найти храмы своих Богов в Вечном Городе, а сын отпущенного на волю раба Гораций мог был первым придворным поэтом, что слагал оды не в честь пригревшего его императора, но в честь любви. Античное сознание, не пользуясь никакими достижениями техники и средствами связи, повинуясь одной лишь логике здравого смысла, сумело создать то, что не в силах создать нынешний компьютеризированный государственный разум.

Великодержавный шовинизм обличают лишь люди, закосневшие в шовинизме мелкодержавном.

Именем Христа это изумительно творение многонациональное государство — было уничтожено, и сам Мессия в своих речах и действиях планомерно следовал плану разрушения, быв в действительности уже не первым Мессией по счету и не последним. Религиозный карьерист, рожденный от случайного римского солдата, а не от Святого Духа, как изменили заинтересованные политики твой облик! Сколько патетики высосали они из податливых человеческих душ и вылили к твоим ногам, которые еще при жизни ты услужливо доверял целовать падшим женщинам.

Окончательно прозрение наступает от единственной коротенькой фразы Христа, которую передает евангелист Филипп, и все сомнения в изощренности собственного нигилистического «поганого языческого» ума исчезают:

«Истина — пожиратель жизни».

Акробатически раскручивая притчи о Царствии Небесном, об Отце, Иисус неустанно творил истину. Призывая презреть мать, отца, братьев, сестер, разводя напыщенные рассуждения о том, что он принес в мир разделения, меч, войну, о том, что он стережет огонь, чтобы тот разгорелся, что ему под силу разрушить этот дом, так чтобы никто его не восстановил — с этими и подобными мыслями Иисус пожирал окружающую его цветущую жизнь. Христос точно постоянно переодевался, то в белые одежды, то в черные, с его уст то стекал елей, то неслись изощренные угрозы. Все время возникала иллюзия действия двух лиц. Но в сей короткой фразе все воссоединяется самым замечательным образом: елей срастается с угрозами, обнажая режиссуру чудовищного замысла. Строительство Царствия на небесах ведется с единственной целью: разрушение дома-государства на земле, а хитроумные тесты на пропуск к Отцу Небесному нужны, чтобы ожесточить сердце против Отца Земного.

Так и вышло: со времен Христа мировой философии искривили позвоночник поисками занебесных истин, что пожирают реальную земную жизнь. Нет лучшего способа отвратить от жизни, как заставить искать истину. Сколько трудов в философии посвящено ей, в скольких заглавиях она красуется. Но вывод-то очень прост: если бы истина была одна (как и Бог), ее давно бы нашли раз и навсегда и занялись другими полезными делами, среди которых на первом месте стоит изучение жизни как таковой, без истин-пожирательниц, смыслов и поучений. «Истина — пожиратель жизни». Эти слова нужно выжечь на лбу всем, кто озабочен поисками этого вредоносного фантома, чтобы можно было их так же легко безболезненно обходить, как людей, на лбу которых в старину выжигали коротко «ВОР».

Единой истины нет и никогда не было, да они и не нужна вовсе, вот в чем истина. Достаточно знать смысл собственной жизни, чтобы не думать ни о чем таком вовсе. Если есть своя жизнь, зачем нужна чужая цель в жизни? Ведь, даже наивно полагая, что Вы сделались ее обладателем, Вы становитесь ее рабом.

В основе державной философии правящей аристократии Рима лежала философия Эпикура, но в ней-то как раз истины и нет, ибо мудрому охотнику за свободным разумом и ясными чувствами она была не нужна. «Ваша цель — не страдать телом и не смущаться душой», — говорил великий жизнелюб. Когда Вы ищите истину, Вы теряете жизнь, и Христос отлично знал это, как знал и знает до сих пор тот цех, из которого он вышел.

Другие изречения Христа, переданные евангелистом Филиппом, теперь также идут в копилку наших непредвзятых знаний. Насколько живее и краше делается Мессия от одного апокрифа к другому.

«Те, кто наследует мертвое, мертвы сами, и они наследуют мертвое», — не от того ли в христианстве имеет такое значение культ поклонения мощам святых? Поклониться праху, мертвечине праху, мертвечине — это показалось бы ужасным не только древнему язычнику, но и современному зороастрийцу. Хотя, конечно же, Христос подразумевал здесь нечто, связанное со сферой духа, но нам, изверившимся и окровавленным после побега из коммунистического рая, эти слова не кажутся столь беспечно умозрительными.