Мирча Элиаде - История веры и религиозных идей. Том 2. От Гаутамы Будды до триумфа христианства

Такое понимание пуруши вызывает множество вопросов. Если, в самом деле, дух вечно незамутнен, безучастен, автономен и неизменен, как же он позволяет втягивать себя в психоментальные переживания? Как осуществляется это взаимодействие? Мы лучше поймем предлагаемое санкхья-йогой решение этого вопроса, если рассмотрим взаимоотношения Я и Природы. Заметим, что вопросы из чего и почему возникла эта парадоксальная ситуация, иначе говоря, странная «связь» пуруши с пракрити, не являются предметом схоластического спора в санкхья-йоге: это два аспекта единого — духа и его проявления. Именно это считали неразрешимым учителя санкхья-йоги: это, говорили они, выше возможностей человеческого понимания, ибо человек получает знание и понимание вещей посредством «интеллекта», буддхи. Но сам по себе интеллект — это лишь продукт, хотя и тончайший, первоначальной субстанции, пракрити. Как продукт Природы, «феномен», буддхи может быть связан нитями познания исключительно с феноменами. Ему никак не удается познать истинное Я: нет точек соприкосновения интеллекта с трансцендентной реальностью. Эту связь можно понять, рассмотрев, из чего и почему возникла парадоксальная связь Я с Жизнью (т. е. материей) лишь метафизическим путем познания, что невозможно при современном состоянии человека.

Санкхья-йога знает, что причина страдания — в «неведении», т. е. подмене духа психоментальной деятельностью. Невозможно точно установить момент зарождения этого метафизического неведения, как и нельзя узнать точную дату сотворения мира. Это вопрос, не имеющий ответа. На некорректно сформулированный вопрос, по старому завету брахманов (Шанкара, «Веданта-сутра» III, 2, 17) — к нему не раз прибегал и Будда, — мудрец отвечает молчанием.

Первоматерия (пракрити) так же реальна и вечна, как и дух (пуруша), но в отличие от пуруши, она динамична и креативна. Эта предвечная субстанция — совершенно однородная — обладает тремя "аспектами бытия", гунами, позволяющими ей проявляться тремя разными способами: саттва (ясность и постижение), 2) раджас (движущая энергия и умственная активность, 3) тамас (отсутствие движения и психоментальная темнота). Гуны имеют двойственный характер: с одной стороны, они объективны, т. е. это феномены внешнего мира, с другой субъективны, так как поддерживают, питают и обусловливают жизнь психоментального субстрата. Выходя из первоначального состояния Совершенного равновесия и принимая разнообразные формы, пракрити Мгновенно переходит в состояние энергии, махат, «великий». Увлекаемая импульсом «развития» (паринама), пракрити переходит из состояния махат в состояние аханкара и становится единой ощутимой массой, еще не имеющей персонального опыта, но уже с зачатками «самосознания» (в слове аханкара первый слог ахам означает "эго"). Подвинутый этой ощутимой массой "процесс развития" раздваивается на противоположные ветви: одна ведет в мир объективных проявлений, а другая — в мир субъективных феноменов (чувственных и психоментальных).

Следовательно, Универсум — и объективный, и субъективный есть лишь развивающаяся форма первоначального плана Природы, аханкары, где впервые в энергетическом сгустке вырастает предчувствие «эго». Раздвоившийся процесс аханкара создает дуальный универсум — внешний и внутренний, и эти два «мира» имеют общие точки соприкосновения. Так и тело человека, его физические функции, чувства, "состояния сознания" и даже его «интеллект» были сотворены единой Субстанцией; она же сформировала физический мир и его структуры (см. § 75).

Здесь уместно указать на то, что санкхья-йога — как и большинство индийских религиозных систем — считает основополагающим принцип индивидуации путем осознания "себя". Генезис мира — квазипсихический акт. Объективные и психофизиологические феномены имеют общую матрицу. их единственное решающее отличие — соотношение гун: в психоментальных феноменах преобладает саттва, в психофизиологических — раджас (страсть, активность чувств), а феномены телесного мира — атомы, животные и растительные организмы и т. д.) — формируются из более плотного и инертного тамаса.[136] Такое физиологическое обоснование позволяет понять, почему санкхья-йога рассматривает любой психический опыт как простой, развивающийся в сфере материи «процесс». Нравственность основана на том же: доброта есть не качество духа, а «очищенная» тонкая материя в форме сознания. Гунами пронизан весь универсум, и только они устанавливают органичную симпатическую связь между человеком и Космосом. Реальная разница между человеком и Космосом — различие по уровню, но не по сути.

В непрерывном «развитии» (паринама) материя производила неисчислимые формы, все более сложные и разнящиеся друг от друга. Санкхья оставляет за своими пределами доказательство и осмысление факта этого необъятного творения, создания сложных форм и организмов. Можно объяснить первичную пракрити — бесформенную и аморфную. Но перед нашими глазами сложнейший мир из множества структур и отчетливых форм. Морфологическая сложность Космоса возводится санкхьей в ранг метафизического аргумента. Здравый смысл подсказывает нам: любое сложное соединение создается для потребностей другого соединения. Например, совокупность нескольких деталей, кровать, служит предварительно продуманным целям создавшего ее человека ("Санкхья-карика" 17).

Так санкхья-йога выявляет телеологический[137] характер Творения. В самом деле, если бы предваряющим замыслом не было служение духу, Творение было бы абсурдно и бессмысленно, Природа есть «соединение» частей, следовательно, должен существовать и "верховный управитель", кто должен соединять и использовать эти соединения в своих целях. Этот «управитель» — не деятельный ум и не состояния сознания (они сами по себе являются составными частями пракрити). Уже то, что "одни вещи сочетаются для блага других вещей" прежде всего "служит доказательством существования духа".[138] В то время, как истинное Я (пуруша) пребывает под покровом майи и смутных понятий о космическом Творении, пракрити заряжается энергией "телеологического инстинкта" и целиком устремлена на освобождение пуруши. Ибо "от Брахмана до последней травинки Творение служит делу достижения духом высшего знания" ("Санкхья-сутра" III 47).

Доктрина санкхья-йоги не объясняет ни причину, ни происхождение странного уподобления духа "состояниям сознания", а пытается объяснить природу этой ассоциации. Речь не идет о реальных отношениях, зримых связях между предметами внешнего мира и их восприятием органами чувств. Именно эта тончайшая, прозрачнейшая область ментальной жизни, интеллект (буддхи) в модусе саттвы, чистого сияния, имеет особенное свойство отражать дух, и в санкхья-йоге это ключ к данной парадоксальной ситуации. В лучах чистого «сияния» истинное Я не меняется и не теряет своих онтологических признаков (вечность, безмятежность и т. д.). Как цветок отражается в кристалле, так и пуруша отражается в сознании (ЙС I 41). Приписать кристаллу качества цветка — его форму, размеры, окраску — способен лишь невежда. Движется предмет — движется и его отражение в неподвижном кристалле.

Извечно и постоянно дух втянут в иллюзорную связь с психоментальным переживанием, т. е. с жизнью и материей. Причина этой связи — неведение (ЙС II 24), и пока длится авидья, согласно карме продолжается жизнь, а значит страдание. Неведение состоит в подмене в действительности безмятежного пуруши психоментальным потоком. Говоря "я желаю", "я страдаю", "я ненавижу" и полагая, что местоимение «я» и есть дух, люди в заблуждении множат иллюзии. А любое рожденное иллюзией действие есть либо бесцельное растрачивание имеющихся возможностей, либо порождение новых причин, которые так или иначе потребуют следствий в настоящем или в будущем существовании.

Таков закон жизни, и подобно любому закону он транссубъективен, но его неизменность и универсализм выявляют омрачающее жизнь страдания. И санкхья, и упанишады признают единственный путь к спасению — правильное знание истинной природы духа. Первый шаг на пути усвоения этого спасительного знания — отказ от представления о духе, наделенном свойствами, качествами или атрибутами. Это — уже своего рода отрицание страдания, отношение к нему как к объективному явлению вне сферы сознания, иначе говоря, не подлежащему оценке, очувствованию (ибо все «оценки» и «чувствования» это прерогатива интеллекта). Страдание существует постольку, поскольку жизненный поток уподобляется «Я». Такое уподобление — иллюзия, ее можно легко развеять. Когда дух познан и осознан, оценки нивелируются, страдание больше не воспринимается как страдание и как не-страдание, оно — лишенный очувствования чистый факт. Как только мы осознали, что «Я» свободно, вечно и неактивно, мы перестаем присваивать страдания, чувства, желания, мысли.