Людвиг Фейербах - Сущность Религии

Эпикур говорит, что боги обитают в промежутках между мирами. Прекрасно. Нас здесь, разумеется, не интересует подлинный смысл межмировых пространств Эпикура. Они существуют лишь в пустом пространстве, в бездне, зияющей между миром действительным и миром воображаемым, между законом и его применением, между действием и результатом действия, между настоящим и будущим. Боги – воображаемые существа, мнимые, фантастические существа, которые, строго говоря, обязаны своим бытием не настоящему времени, а будущему и прошедшему. Боги, обязанные своим бытием последнему, являются тем, что уже больше не существует; это мертвецы, существа эти живут только в душе и представлении, их культ у некоторых народов и составляет всю религию, у большинства же – значительную, существенную часть религии. Но бесконечно сильнее, чем прошлое, действует на душу будущее; прошлое оставляет лишь спокойное ощущение воспоминания, будущее же стоит перед нашим взором с ужасами ада или с небесным блаженством. Поэтому боги, восставшие из гроба, сами только тени богов; подлинные, живые боги, повелители дождя и солнца, молнии и грома, жизни и смерти, неба и преисподней, обязаны своим существованием лишь страху и надежде – силам, распоряжающимся жизнью и смертью, расцвечивающим темную пучину будущего фантастическими существами. Настоящее в высшей степени прозаично, завершено, определенно; его нельзя изменить, восполнить, выделить. В настоящем представление совпадает с действительностью, богам в нем нет места, нет простора, настоящее – безбожно. Будущее же есть царство поэзии, царство неограниченных возможностей и случайностей, будущее может быть тем или другим, оно может быть таким, каким я его желаю, или таким, каким я его страшусь. Оно еще не обречено суровой судьбе, не допускающей никаких измерений; оно еще витает между бытием и небытием в своих высотах над «повседневной» действительностью и явной наличностью; оно еще входит в сферу другого «невидимого» мира, мира, движимого не законами тяжести, а чувствительными нервами. Этот мир – мир богов. Настоящее принадлежит мне, будущее – богам. Сейчас я налицо; боги не могут у меня отнять настоящего мгновения, которое, впрочем, тотчас становится прошлым; даже божественное всемогущество не может случившееся превратить в не бывшее, как это утверждалось уже древними. Но буду ли я существовать в следующее мгновение? Зависит ли следующее мгновение моей жизни от моей воли или же оно находится в необходимой связи с настоящим мгновением? Нет? Тут бесконечное число случайностей; ежеминутно будущее мгновение может оказаться навеки отторгнутым от настоящего – или неустойчивостью почвы под моими ногами, или падением крыши над моей головой, молнией, ружейным выстрелом, камнем, даже виноградиной, попавшей вместо пищевода в дыхательное горло. Но благодетельные боги не допускают этого резкого толчка, они своими эфирными, неуязвимыми телами заполняют поры нашего человеческого тела, открытые для всевозможных вредоносных воздействий, они минувшее мгновение связывают с наступающим; они служат посредниками между будущим и настоящим, они являются и владеют в непрерывной связи тем, чем люди – эти пористые боги – являются и владеют даже в промежутках, лишь с перерывами.

Милосердие – существенное свойство богов; но как могут они быть милосердными, если они не всемогущи, если они не свободны от законов естественного предвидения, то есть от цепей природной необходимости, если в индивидуальных случаях, в вопросах жизни и смерти, они не оказываются хозяевами природы и друзьями и благодетелями людей, следовательно, если они не творят чудес? Боги или, вернее, природа одарила человека телесными и душевными силами, чтобы он мог поддерживать свое существование. Но разве всегда достаточно этих естественных средств самосохранения? Не попадаю ли я часто в такое положение, в котором я безнадежно погиб бы, если бы божественная рука не задерживала беспощадного хода естественного порядка? Естественный порядок хорош, но всегда ли он хорош? Например, этот непрерывный дождь, эта продолжительная засуха вполне в порядке вещей, но если боги не помогут, не прекратят этой засухи, то в результате ее не погибну ли я, не погибнет ли моя семья, не погибнет ли даже целый народ? Даже христиане, подобно грекам, обращающимся к Зевсу, молят своего бога о дожде и думают, что он услышит их мольбу. В застольных беседах Лютера читаем: «Была великая засуха, потому что долго не было дождя, и хлеб в поле уже стал сгорать; тогда доктор Мартин Лютер стал молиться и сказал, тяжело вздыхая: О! господи! Снизойди к нашей молитве ради твоего обетования… Я знаю, что мы от всего сердца к тебе взываем и вздыхаем с тоской, почему же ты нас не слышишь? В ближайшую же, ночь после того прошел обильный, благоприятный для растений дождь». Поэтому чудеса тесно связаны с божественным управлением и провидением, мало того, это – единственное доказательство, раскрытие и проявление божеств, как сил и существ, отличных от природы; упразднить чудеса – значит упразднить самих богов. Чем боги отличаются от людей? Только тем, что они не ограничены в том, в чем ограничены люди, что они всегда таковы, каковыми люди бывают только по временам, мгновениями. Правда, устранение ограничений сопровождается усилением и изменением свойств, но тождество остается в силе. Люди живут – жизненность есть божественность, это – существенное свойство, коренное условие божества, но – увы! – человеческая жизнь недолговечна, люди умирают, боги же бессмертны, обладая вечной жизнью; люди тоже счастливы, но не беспрерывно, подобно богам; люди также добры, но не всегда, и в этом, по Сократу, заключается отличие божества от человечества, что боги неизменно добры; люди также, согласно Аристотелю, наслаждаются божественным блаженством мышления, но у них духовная деятельность прерывается другими делами, другой деятельностью. Итак, у богов и у людей те же свойства, те же правила жизни, только у первых в их правилах нет ограничений, нет исключений, как у вторых. Потусторонняя жизнь есть не что иное, как продолжение настоящей жизни, не прерываемое смертью, так же точно божественное существо есть не что иное, как продолжение человеческого существа, не прерываемое природой, вообще – непрерывное, неограниченное человеческое существо. Чем же отличаются чудеса от явлений природы? Как раз тем, чем божество отличается от человека. Действие или свойство природы, которое не оказывается благотворным в данном специальном случае, превращается посредством чуда в благотворное или, во всяком случае, в безвредное:

благодаря чуду я не тону и не захлебываюсь в воде, когда по несчастной случайности падаю в воду; благодаря чуду огонь меня не сжигает, упавший на мою голову камень меня не убивает – словом, чудо превращает существо, порою благодетельное, порою вредоносное, порою благосклонное к человеку, порою ему враждебное, в существо неизменно благое. Боги и чудеса своим существованием всецело обязаны исключениям из правил. Божество есть устранение человеческой ограниченности и изъянов, обусловливающих исключения из правил, чудо есть устранение изъянов и ограничений природы. Природные существа – определенные и, следовательно, ограниченные. Эта их ограниченность в исключительных случаях обусловливает их гибельность для человека; но ограниченность эта с религиозной точки зрения не есть нечто необходимое, но произвольное, положенное богом, следовательно, устранимое, когда это требуется для надобности человека, то есть для его блага. Отвергать чудеса под тем предлогом, что они не соответствуют достоинству и мудрости бога, сообразно которым он изначала на вечные времена предустановил и предопределил все к лучшему, – значит поступаться человеком ради природы, религией – ради ума, значит во имя бога проповедовать атеизм. Если бог исполняет только те просьбы и желания человека, которые могут быть выполнены и без его помощи, осуществление которых не выходит за пределы границ и условий естественных причин, если бог доставляет помощь лишь при содействии искусства и природы и перестает ее доставлять, когда чудодейственная материя оказывается исчерпанной, то такой бог есть не что иное, как прикрытая именем бога олицетворенная необходимость.

Вера в бога есть либо вера в природу (объективную сущность), как человеческое (субъективное) существо, либо вера в человеческое существо как сущность природы. Первая вера – религия природы, политеизм, вторая – духовно-человеческая религия, монотеизм. Обозначение политеизма как религии природы (безоговорочно и в общем смысле) имеет, лишь относительный смысл, смысл по противоположности. Политеизм жертвует собой природе, он одаряет природу человеческим оком и сердцем; монотеизм жертвует природой себе, человеческий глаз и сердце он наделяет силой и властью над природой; политеизм ставит человеческое существо в зависимость от природы, монотеизм – природу от человеческого существа; первый утверждает: