Алексей Добровольский - Волхвы

Знаменитый критский философ и поэт Эпименид (VII-VI вв. до н.э.), обладавший, по преданию, даром прорицания, творил гекзаметрические поэмы.

Античные натурфилософы для изложения своих мыслей пользовались поэтической формой и эпическим гекзаметром. Именно так в поэме «О Природе» излагал своё учение странствующий рапсод Ксенофан (VI в. до н.э.), затем его ученик Парменид (поэма «О Природе») и другие поэты-представи­тели одной из важнейших философских школ – элейской.

Слывший ведуном и чародеем мыслитель Эмпедокл (V в. до н.э.), следуя традиционному пути песнопений, излагал свои философские поэмы «О Природе» и «Очищения» гекзаметром.

Все античные писатели замечают, что, когда пророчица вещает в состоянии вдохновения, её лицо необычайно преображается, её речь делается ритмической и голос её крепнет; в нём чувствуется такая внутренняя сила, когда она произносит свои предсказания величест­венным и торжественным напевом.

Древняя поэзия представляла естественное выражение всякого сильного, цельного душевного движения, порыва или чувства, прежде всего – религиозного. Волевая и эмоциональная энергия создателя стиха бессознательно для него самого воплощалась в ритмическую речь и даже переходила в мелодичное пение.

Древнеиндийское предание гласит, что подвижник Вальмики однаж­ды залюбовался парочкой куликов, предающихся друг другу на ветви дерева. Внезапно самец с пронзительным криком падает наземь, сражён­ный стрелой подкравшегося охотника, а овдовевшая его подруга зали­вается горестным плачем. Вальмики потрясён до глубины души. Его сердце переполняется гневом и жалостью. Охваченный состраданием, он проклинает охотника, и слова проклятия неожиданно для него самого оказываются мерными строками стихов, а вся речь выливается в поэти­ческую импровизацию – поэму. Немного спустя Вальмики сознаёт, что гибель птички исторгла из его сердца неведомый прежде размер песно­пения – шлоку. Этим размером он затем слагает прекрасную эпическую поэму – песнопение о Раме – «Рамаяну».

На родство интонаций взволнованной словесной речи и музыкаль­ной мелодии обращали внимание многие языковеды и музыковеды. Подме­чено, что чем эмоциональнее, возвышеннее звучит речь, тем более обретает она дифирамбический ритм (как у сомнамбул) и при­ближается к пению.

В сагах неоднократно упоминается о скальдической импровизации, когда человек, подвергающийся смертельной опасности, вдруг начинает говорить мерными стихами.

Знаменитые пророчицы-монтанистки Присцилла и Максимилла облекали свои прорицания в ритмические мелодичные напевы.

Во время обрядов различных религиозно-экстатических общин и братств («хлысты» и т.п.) обычная речь возвышалась до ритмической напевной декламации, и пророчества произносились речитативами.

В связи с этим обращают на себя внимание наблюдения нашего крупнейшего психиатра, проф. С.С. Корсакова, который в «Курсе психиатрии» (М., 1901. С. 288) пишет, что у истеричных, склонных к сом­намбулизму больных, обычно косноязычных и недалёких, в возбуждённом состоянии «речь изменяется в своём темпе, делается быстра, словообильна, плавна, больной сыплет рифмами, созвучиями, поговорками и говорит стихами».

В диалоге «Ион» Платон устами Сократа поучает рапсода Иона: «Как корибанты пляшут в исступлении, так и они (поэты) в исступ­лении творят эти свои прекрасные песнопения; ими овладевают гармония и ритм, и они становятся вакханками и одержимыми… И он (поэт) может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступлён­ным и не будет в нём более рассудка: а пока владеет рассудком, ни­какой человек не способен творить и прорицать» (Ион, 534 А-В).

«И Демокрит говорит, что без безумия не может быть ни один великий поэт», – замечает Цицерон. Любопытно сравнить со словами фран­цузского писателя Ж. Кокто – одного из основателей и столпов сюрреа­лизма: «Ничто не может быть менее нормальным для поэта, чем сходство с нормальным человеком».

То же самое можно сказать и о Волхвах, ибо Волхв – тот же Поэт, ДО БЕЗУМИЯ ВЛЮБЛЁННЫЙ В ПРИРОДУ.

Самым мощным средством воздействия поэзии является ритм. Стихотворный размер – основополагающее свойство поэзии, отличающее её от прозы и роднящее с музыкой. Восприятие стихотворной поэзии обуслов­лено воздействием ритма. Ритм – это стержневая, стихийная сила стиха. В наиболее архаических формах устной народной поэзии главную роль играет собственно ритм, и очень малую – слово. На это указывают ис­следователи, в частности А.Н. Веселовский (Историческая поэтика, М., 1941), Д.Н. Овсянико-Куликовский и др.

Сила воздействия поэзии увеличивается в зависимости от коли­чества стоп в стихе «Ритм имеет силу волшебную», – утверждал Гёте, а Шеллинг справедливо считал, что «ритм принадлежит к удивительным тайнам Природы и искусства» (Философия искусства, М., 1966. С. 196).

Действительно, в чём обаяние произведения искусства? Почему у нас «захватывает дух» от созерцания совершенной скульптуры или от звуков музыкальной сонаты? В чём их власть над нашими чувствами? Что за тайна лежит в основе гармонии, которую Пифагор считал прояв­лением Божественных Сил?

Тайна эта тем и прекрасна, что она – Тайна. Объяснить её невоз­можно: о ней можно догадываться только так, как мы пытаемся догадать­ся о сущности магнетизма или гравитации.

Восприятие ритма не есть процесс умственный, интеллектуальный, рациональный; не есть процесс «понимания» и «осознания». Здесь вос­приятие иррациональное; гармонические стихотворные узоры действуют не на рассудок, а непосредственно на глубины нашего психофизиологи­ческого существа, на нашу душу, вызывая порой упоительные ощущения высокого потрясения, очищения, катарсиса.

Почему же таким особенным, восхищающим, нередко чарующим образом действует на нас размер гекзаметра?

Вся видимая и невидимая Природа пребывает в вечном Движении – Коловращении, важнейшей особенностью которого является устойчиво выраженная ритмичность, цикличность. В основе Мироздания лежит ритм, вибрация. Это утверждали древние, и это подтверждается новой наукой – киматикой, видящей в синхронизированных ритмах причину поразительной слаженности Вселенной.

Всем явлениям Природы присуще ритмическое биение Жизненной Силы. Ритм – это естественное, органическое свойство Жизни, основа Жизни в любом её проявлении. Ритмы пронизывают всё: жизнь атома, жизнь клетки, пульсации жизни Земли, «дыхание» Солнца, жизнедеятельность всего Космоса.

Можно сказать, что Вселенная – грандиозный Организм, насквозь пронизанный равномерными волнообразными колебаниями – биоритмами. Их многослойные, идеально сплетённые циклы и плавные переходы обра­зуют одну бесконечную гармонию, величественную симфонию, «музыку сфер».

Ритмы Вселенной невероятно, безмерно сложны, и человеческому разуму недоступно познать закономерности Космоса; понять, как объединяются многочисленные накладывающиеся и пересекающиеся силы, воздей­ствуя друг на друга в структуре Мироздания, но в то же время всё их неисчислимое разнообразие подчиняется могучим, всеобъемлющим и, в конечном итоге, прямолинейным в своей целеустремленности законам Природы.

Существуют какие-то общие, единые гармонически-струк­турные основы бытия – от пульсаций атомов и клеток до законов стихотворчества. Общий ритмический порядок свойствен и солнечному спектру, и музыкаль­ной гамме. Посмотрите брачные танцы журавлей – в эту балетную сюиту заложен бессознательный ритм. Биоритмы присущи как Природе в целом, так и человеческой психофизиологии.

Конечно, наивно предполагать, что древние греки знали законы биоритмологии. Просто человек как микрокосм (мир в малом) совер­шенно бессознательно (иначе и быть не может) руководствовался теми же правилами, что и сама Природа. Интуитивно подражая Матери, он осваивал Её правила и пользовался ими. Натурфилософы творили в меру своей одарённости, ума и знаний, опираясь в своих исканиях на принципы творчества самой Природы, и нередко приходили к поразительно глубоким выводам, улавливающим суть мировых явлений, что ныне под­крепляется данными самых разных точных, естественных и гуманитарных наук. Современное научное знание всё определённее раскрывает древнюю догадку о неразрывном единстве человека и Космоса. Уместно привести строки из стихотворения известного русского революционера, учёного и поэта Н.А. Мо­ро­зова:

Сознательное или неосознанное стремление человека жить в согласии с биосферными ритмами приводит к гармонии с закономерностями, действующими в Мироздании.

Природа подобна в своих проявлениях. Ритмические формы движения материи подобны форме движения человеческой мысли. Вспомним гениального поэта-пантеиста Ф.И. Тютчева: