Иосиф Крывелев - История религий. Том 2

При всем этом Коран следует считать основным источником, по которому можно судить о первоначальном исламе. Сказанное выше должно только предостерегать от некритического отношения к этому источнику.

Важное значение имеет то обстоятельство, что Коран отражает лишь первые десятилетия истории ислама. Вот что пишет по этому поводу его переводчик известный востоковед И. Ю. Крачковский: «Коран во всей истории остается основанием учения, предметом обожествления; но для понимания исторического ислама он недостаточен. Сам Мухаммад (автор так транскрибирует это имя. — И. К) под влиянием своего внутреннего развития должен был отказаться от старых откровений и заменять их новыми. Что же должно было произойти тогда, когда ислам стал делаться интернациональной силой?» 11 Действительно, в те десятилетия, в которые складывался Коран, формирование ислама как религиозной политической системы только начиналось. Поэтому источники, относящиеся к ближайшим двум последующим столетиям, приобретают наряду с Кораном большое значение.

В этой связи необходимо указать на сиру — биографическую литературу, посвященную Мухаммеду. В течение ряда столетий после возникновения ислама появились сборники произведений этого жанра — сираты, но даже наиболее древний из них, написанный Ибн Исхаком, относится лишь ко второй половине VIII в., т. е. отстает от описываемых в нем событий на полтора столетия. Это тем более существенно, что работа Ибн Исхака сохранилась не в первозданной форме, а в последующей обработке Ибн Хишама. Сират Ибн Исхака был написан в Багдаде по поручению халифа Мансура 12.

В VII в. наряду с записью коранических текстов стали появляться зафиксированные хадисы — предания, относящиеся к какому-либо историческому или вымышленному моменту жизни Мухаммеда: как он поступал в том или ином случае, что сказал или, наоборот, по какому поводу смолчал. Источниками хадисов вначале были сообщения еще живших сподвижников Мухаммеда, в дальнейшем — их преемников, а потом — «преемников преемников». При записи хадисов большое внимание уделялось указанию их источников, так что каждый хадис состоял не только из повествовательного текста, но и из так называемого иснада — перечня имен тех людей, от которых в последовательном порядке шла передача хадиса 13.

Группы хадисов соединялись в сборники, которые постепенно накоплялись во все большем количестве, так что мусульманским богословам пришлось произвести своего рода отбор тех из них, которые могли быть признаны заслуживающими особого почитания. Отобранные в IX в. шесть таких сборников составили Сунну — Священное предание ислама14, занимающее в нем такое же место по отношению к Писанию — Корану, какое в иудаизме занимает Талмуд относительно Библии, а в христианстве — Священное предание относительно Священного писания.

Исламоведы XX в. придают Сунне в качестве исторического источника гораздо меньшее значение, чем Корану. В. Бартольд писал: «Недостоверность хадисов, как исторического источника, в настоящее время вполне установлена наукой; вместе с хадисами падает и сира; в противоположность мнению Ренана, современный итальянский исследователь ислама Каэтани приходит к выводу, что все известия о деятельности Мухаммеда до его бегства в Медину более относятся к области легенды, чем к области истории. При установлении фактов жизни Мухаммеда теперь необходимо как можно меньше пользоваться преданиями, по возможности довольствуясь теми местами Корана, которые ясны без комментариев, и теми немногими сведениями о жизни Аравии в VII в., которыми мы располагаем» 15. Скептицизм Бартольда совершенно оправдан, но он относится лишь в фактам биографии Мухаммеда в ее мекканский период. Значение же и сиры и хадисов как источников, характеризующих современную им эпоху, не может быть оспариваемо. А эта эпоха тоже является периодом оформления ислама как религии и его широкого распространения по тому обширному географическому ареалу, в котором он утвердился в первые столетия своего существования.

Историчность личности Мухаммеда не вызывает сомнений. Он действительно был основателем ислама, признание чего ни в коей мере не снимает проблемы решающего значения тех социально-исторических условий, в которых его деятельность могла оказаться столь существенной и результативной.

Биография Мухаммеда, изложенная в известных нам источниках, выглядит в достаточной мере правдоподобно, и если отказаться не только от тех сообщений о чудесах, которые нагромождены в мусульманской религиозной литературе, но и от произвольных измышлений В. Ирвинга и других беллетристов от науки 16, то можно в общих чертах историю жизни и деятельности Мухаммеда реконструировать 17. Труднее это сделать в отношении мекканского периода; более твердую почву мы обретаем, подходя к мединскому периоду, составлявшему последнее десятилетие жизни Мухаммеда.

В отношении мекканского периода можно считать не подлежащими сомнению следующие факты: рождение в начале 70-х годов VI в., происхождение из второстепенного рода хашим знатного и богатого племени курейш, жизнь в бедности до женитьбы на Хадидже, сама женитьба, начало проповеди в 610 или 612 г., враждебное отношение к ней и к самому проповеднику со стороны правящих кругов Мекки, переселение или, как это чаще именуется, бегство в Ясриб (Медину) в 622 г. Достоверной выглядит и картина оформления первоначальной группы мекканских приверженцев Мухаммеда во главе с Абу Бекром и Омаром, так же как и отношение к Мухаммеду его родичей, не принявших ислама. Смерть богатой и влиятельной в Мекке Хадиджи и последовавшая за ней смерть дяди Абу Талиба, обеспечивавшего Мухаммеду поддержку, покровительство и защиту со стороны рода, сделали его дальнейшее положение в Мекке настолько рискованным, что переселение в Медину выглядит в тех условиях неизбежным.

Проповедническая и военная деятельность Мухаммеда в Медине, его личная жизнь там, состояние его здоровья, смерть в 632 г. описаны достаточно подробно. Главные события указанного периода — сражения при Бедре и Оходе, «войну у рва», набеги мусульман на другие арабские племена и территории, перипетии мирных взаимоотношений с Меккой, включая паломничество в 630 г. и окончательную ее капитуляцию в том же году, — следует считать историческими фактами, знаменовавшими этапы развития и победы первоначального ислама. И нет оснований отрывать их от личности человека, который был их инициатором и в известной мере руководителем.

Необходимо учитывать и те особенности личности Мухаммеда, которые не могли не оказать известное влияние на самый ход событий. В научной литературе долгое время бытовал взгляд, приписывающий основателю ислама эпилептическую болезнь. Один из крупных исламоведов прошлого века, А. Шпренгер, имевший и медицинское образование, отверг этот диагноз и признал болезнью Мухаммеда «мускулярную истерию» 18. В. Бартольд счел и такую болезнь не соответствующей характеру поведения Мухаммеда, так как «эпилептические и истерические натуры не могут быть свободны от болезненных колебаний и увлечений…» 19. Поведение же Мухаммеда было якобы последовательным и целеустремленным, а его учение — простым и ясным, может быть, слишком трезвым. Приведенные соображения не представляются убедительными, ибо и в поведении Мухаммеда, и в его учении было достаточно обстоятельств, могущих иллюстрировать склонность этого человека к «болезненным колебаниям и увлечениям». К тому же многочисленные сообщения свидетельствуют о часто происходивших у него припадках с частичной и даже полной потерей сознания.

Этот факт дает материал к установлению генетического родства пророческой функции Мухаммеда с шаманством. Как известно, это явление — более или менее универсальное в истории религий — связано с тем, что при своем служении (камлании) шаман впадает в транс, а иногда просто теряет сознание, находясь в это время, как считают верующие, в непосредственном общении с миром духов. В доисламской Аравии зафиксировано широкое распространение деятельности шаманов, известных там под именем кахинов 20.

К кахинам люди обращались за советами в критические моменты своей жизни. Но, чтобы иметь возможность дать такой совет, кахин должен был дождаться озарения, транса, приступа. Влияние кахинов в доисламской Аравии было так велико, что иногда они становились влиятельными общественными руководителями и своего рода вождями. Мухаммед явно унаследовал в своей деятельности исторически сложившуюся кахинскую практику в плане как чисто культовом, так и общественно-политическом. Приступы транса были лишь внешним выражением этого факта.

Характерно в этом отношении, что религиозно-политические вожди, выступавшие как конкуренты Мухаммеда у разных арабских племен, особенно сразу после его смерти, также претендовали на достоинство кахинов. М. Б. Пиотровский говорит в этой связи о Мусайлиме в Йемене, ал-Асваде в Йемене, Саджжахе в Тулайхе в Центральной Аравии, Ибн Сайаде в Медине. Он приводит материал, свидетельствующий о том, что все они в какой-то мере претендовали на основное качество кахинов — способность впадать в транс, открывавший перед ними возможность общения со сверхъестественным миром. Не следует при этом упускать возможность в некоторых случаях имитировать это состояние, чем, вероятно, иногда пользовался и Мухаммед.