Алексей Фомин - Воскресение мертвых

Когда, при последнем путешествии Своем в Иерусалим, Иисус Христос, подозвав двенадцать апостолов, опять начал говорить им о том, что будет с Ним, – что осудят Его на смерть и предадут на распятие, и в третий день воскреснет, то все они ничего из этого не поняли; слова эти были для них сокровенны, и они не поняли смысл сказанного (Лк. 18, 34), по той же конечно, причине.

Когда Иуда-предатель привел в Гефсиманский сад первосвященников, начальников храма, старейшин, тысяченачальника, воинов и служителей иудейских, чтобы взять Иисуса, когда начиналось уже исполнение предсказаний Спасителя о Своих страданиях и смерти, апостолы и тут не хотели верить возможности страданий Мессии и, желая защитить Его от угрожавшей опасности, сказали Ему: Господи! Не ударить ли нам мечом? А пылкий Петр, не дождавшись ответа Иисуса, выхватил меч и ударил им первосвященнического раба.

Когда же Иисус запретил им защищать Его силою, когда Его взяли и повели из сада, то все ученики, оставив Его, бежали. Бежали, конечно, и от страха преследования со стороны мстительных фарисеев, и, быть может, от закравшегося в них сомнения – Мессия ли Иисус, если Его взяли и повели, как преступника?

Под влиянием этих волновавших их чувств, они если и видели, как распинали их Учителя, то лишь издали, прячась в толпе; один только Иоанн не побоялся стоять у креста. Когда же Его сняли с креста и погребли, как человека, они пришли в уныние, переходящее нередко в разочарование.

Вот каково было душевное состояние апостолов, когда они лишились своего Учителя и остались одни: страх преследования, уныние, недоумение, сомнение, тоска, отчаяние… но только не ожидание воскресения Иисуса Христа, в которое они положительно не верили, о котором даже и думать не могли.

Уныние, безнадежность и неверие апостолов были так сильны, что когда жены-мироносицы возвестили им о воскресении Иисуса Христа, то показались им слова их пустыми, и не поверили им (Лк. 24, 11). А Клеопа и другой ученик, шедшие после того, в тот же день, в Еммаус, полные безнадежности и разочарования, рассказывая о крестной смерти Иисуса, сказали: «А мы надеялись было, что Он есть Тот, который должен избавить Израиля». Передавая далее сообщение некоторых женщин о явлении им Ангелов, сказавши, что Иисус жив, эти ученики обнаружили полнейшее неверие в возможность воскресения Его, так как добавили, что женщины те изумили их (Лк. 24, 21–22).

В виду таких доказательств неверия апостолов даже в возможность страданий и смерти, а следовательно и воскресения Мессии, отпадают сами собою уверения неверующих, что апостолы были так подготовлены к этому воскресению, так сильно мечтали увидеть воскресшего Христа, с такой уверенностью ожидали Его, что вызванное их мечтательностью и представшее их расстроенному воображению видение Иисуса Христа приняли за действительное явление Его им, за воскресение Его из мертвых!

Они забывают, что в состоянии полного уныния и безнадежности, в какое повергла апостолов смерть их Учителя, такое мечтательное настроение невозможно. Только чудо воскресения, только действительное явление воскресшего Иисуса могло рассеять сомнения Его учеников; да и то, для рассеяния сомнений, потребовались осязательные доказательства.

Ап. Фома, не присутствовавший при первом явлении апостолам воскресшего Христа, сказал: если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, – не поверю! (Ин. 20, 25), то есть не поверю, что Он жив, что Он воскрес. Но один ли Фома обнаружил в такой резкой форме свое неверие? Не были ли грешны в том же и другие апостолы? Ответ на это мы находим в Евангелиях Марка, Луки и Иоанна: когда, в первый день воскресения Своего, Иисус явился собравшимся в доме ученикам и сказал: мир вам! Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня. И, сказав это, показал им руки и ноги (Лк. 24, 36–40).

В первом соборном послании ап. Иоанна, в словах «что осязали руки наши» содержится некоторое указание, которое допускает возможность предположения, что, при первом явлении Иисуса, апостолы осязали руки и ноги Его. Когда же они от радости еще не верили и дивились (Лк. 24, 41) и, по-видимому, обнаружили желание еще более удостовериться, что пред ними стоит не дух, а Сам воскресший Христос, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними (Лк. 24, 41–43). Вот какие доказательства потребовали апостолы, чтобы убедиться в действительном воскресении Иисуса Христа.

При чтении этих повествований может показаться даже обидным это маловерие апостолов в Божественность своего Учителя; но, при серьезном размышлении об этом маловерии, приходишь к заключению, что так было угодно Богу. Да, Богу угодно было привести апостолов к сознательной вере в Иисуса Христа, как Сына Божия, и устранить всякую возможность обвинять их в вере слепой, в легкомысленности и мечтательности: ведь им надлежало идти в мир и свою веру передать другим; ведь их вера должна была быть крепка, как камень, и на камне том должна была воздвигнуться Церковь Христова! Вот чем мы объясняем все маловерие, все сомнения апостолов.

Когда апостолы истребованием обидно осязательных доказательств убедились, наконец, в том, что Иисус Христос действительно воскрес не только духовно, но и телесно, – тогда только открылись их сердца, до тех пор окамененные, – тогда только они осознали всю нелепость раввинских учений о вечном земном царствовании Мессии и покорении Им Израилю всех народов земли, – тогда только они поняли истинный смысл и значение всего слышанного ими учения Иисуса Христа и уверовали, что Он действительно обещанный Мессия, Сын Божий. С этой твердою, как камень, верою они выступили на проповедь.

В пятьдесят второй день после распятия и смерти Иисуса Христа, апостол Петр открыто проповедовал в Иерусалиме о Его воскресении, и в подтверждение события воскресения ссылался на всех апостолов, как свидетелей: Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели (Деян. 2, 32). Эта проповедь произвела потрясающее впечатление на слушателей, в числе которых, вероятно, были и те, которые недавно кричали Пилату – распни Его! Тотчас же около трех тысяч человек уверовали в воскресшего Христа и крестились (Деян. 2, 41).

Такая смелая проповедь Петра, такое прямое обвинение руководителей еврейского народа в убийстве Мессии, должны были встревожить первосвященников и фарисеев. Если Петр и другие апостолы, на которых он ссылается, как на свидетелей, обманщики, то надо было немедленно изобличить их в обмане. Место погребения Иисуса было хорошо известно им: они же приложили к нему печать синедриона. Если Он не воскрес, если тело его лежит в гробу, то стоило только повести эту, обращенную Петром, трехтысячную толпу ко гробу, показать лежащее в нем тело Иисуса и обнаружить обман. Но они молчат, потому что знают уже, что гроб пуст. Но где же тело Иисуса? Если его украли ученики, то надо было тотчас же привлечь их к суду, уличить их показанием стражников, карауливших тело, и тем воспрепятствовать Петру ссылаться на свидетельство апостолов. Но убийцы Христа и этого не делают, так как не уверены, что стражники поддержат на суде их клевету. Так где же тело Иисуса Христа, если гроб пуст и оно не украдено учениками Его? Где?

Вопросы эти не могли не волновать членов синедриона. Они первые должны были всесторонне исследовать их, так как им принадлежало руководительство еврейского народа в религиозно-нравственном отношении; на них же лежала и ответственность за пролитую кровь Иисуса; и они, конечно, не преминули тщательно, хотя и негласно, убедиться в справедливости слов стражников, первых свидетелей чуда воскресения. Трудно допустить предположение, что они оставили эти слова без проверки; правдоподобнее считать, что они лично, хотя и не в полном составе синедриона, ходили к гробу Иисуса и видели его пустым. После тщательного исследования, они не могли не признать, что Иисус Христос действительно воскрес. Но отчего же они постыдно молчали о том? Отчего всенародно не исповедали свой тяжкий грех? Отчего своим публичным покаянием не оградили народ свой от грозивших ему бедствий?

Да оттого, что этим развращенным людям блага земные были ближе, дороже благ небесных. Они не надеялись покаянием получить прощение своего тяжкого греха; но, вместе с тем, они прекрасно понимали, что всенародное покаяние их в убийстве Мессии повлекло бы за собою немедленное избиение их камнями тем же народом, который был вовлечен ими в соучастие в этом преступлении. В страхе за свою жизнь, они молчат, боясь преследования; они бессильны возражать Петру, собирающему вокруг себя народ и проповедующему о воскресении распятого ими Христа; но видения Креста и пустого гроба не дают им покоя; они хотели бы забыть даже Имя Распятого ими, но не могут: молва о Нем в народе растет, Именем Его Петр исцелил уже хромого от рождения, толпы идут к нему креститься, исповедуя воскресшего Христа… И вот, убийцы Его, призвав Петра и Иоанна, оказываются бессильными сказать что-либо против события воскресения, и ограничиваются лишь приказанием «отнюдь не говорить и не учить о имени Иисуса» (Деян. 4, 18).