Ирина Свенцицкая - Запрещенные евангелия

В самом раннем из канонических евангелий — Евангелии от Марка нет описания рождения Иисуса, рассказ о нем начинается сразу с прихода Иисуса из Галилеи и крещения его Иоанном. После крещения, именно тогда, когда, по учению первых христиан, Иисус стал божьим пророком, он начал проповедовать. Естественно, поскольку автор этого евангелия не интересуется рождением Иисуса, о его матери там упоминается мало и вскользь.

Только когда, уже под влиянием языческих религий, начала создаваться легенда о богочеловеке, в евангелиях Матфея и Луки в описаниях чудесного рождения Иисуса начинает фигурировать Мария. У Матфея эти рассказы менее подробны, чем у Луки: автор третьего евангелия вводит рассказ о благовещении, т. е. о том, как к Марии явился ангел и объявил, что она зачнет от святого духа. Но о дальнейшей жизни Марии в период проповеди Иисуса, во время суда над ним и после казни его в первых трех евангелиях ничего не сказано: мать Иисуса даже не упомянута среди женщин, присутствовавших при распятии. Только в Евангелии от Иоанна Мария, мать Иисуса, оказывается у креста. Иисус поручает ее своему любимому ученику (Иоанну). Этот эпизод явно сочинен автором (или кем-либо из составителей) четвертого евангелия с целью выделить из апостолов Иоанна, от имени которого ведется повествование четвертого евангелия. Вот и все сведения о богородице, которые содержатся в Новом завете. И все-таки культ Марии существует, и торжественно справляются праздники в честь ее рождения и смерти, о которых ни слова нет в боговдохновенных писаниях.

Оказывается, большинство событий из биографии богородицы, по поводу которых установлены церковные праздники, взяты… из апокрифической литературы — литературы, которую сама церковь не рискнула признать священной.

В конце II в., когда появляются евангелия, повествующие о детстве Иисуса, начинают распространяться также и различные фантастические рассказы о его матери. Так как младенца Иисуса с самого рождения его превращали в этих сказках во всесильное божество, то и его мать должна была обладать чудесными свойствами.

Прежде всего, в сказаниях о матери, написанных в дополнение к каноническим евангелиям, описывались ее детские и девичьи годы вплоть до рождения Иисуса. Всячески подчеркивалось, что Мария с самого начала своей жизни была «избранницей» божьей. Наиболее подробный рассказ о детстве Марии содержится в так называемом Евангелии Иакова, или «Истории Иакова о рождении Марии». Она начинается с описания того, как престарелые Иоаким и Анна скорбят о своей бездетности. Иоаким в горе удаляется в пустыню пасти стада, а жена его молит бога послать ей ребенка. Наконец появляется ангел, который сообщает, что у Анны родится дочь. Счастливые родители дают обет посвятить дочь богу.

До трех лет Мария росла дома. В три года во исполнение обета Иоаким отвел Марию в Иерусалимский храм, чтобы она там воспитывалась — на этом эпизоде сказания и основан церковный праздник введения во храм (21 ноября). В храме Мария находилась до двенадцати лет. Сами ангелы приносили пищу и кормили ее: будущая богородица не могла питаться обычной, человеческой пищей, она вкушала небесную, как и многочисленные богини, которые пили только особый напиток— нектар и ели особую пищу — амброзию.

Когда Марии исполнилось двенадцать лет, жрецы храма стали раздумывать, что делать с ней дальше. И тут опять на сцене появляется ангел, который приказал созвать вдовцов, чтобы выбрать хранителя Марии. Когда старики-вдовцы собрались, из посоха, с которым пришел плотник Иосиф, вылетел голубь и сел ему на голову. Иосифу вручили Марию, чтобы он охранял ее девственность.

Далее в Евангелии Иакова рассказывается о том, как Иосиф обнаружил беременность Марии, как их вызвали в храм и заставили пройти испытание «водою ревности». Это был древний обычай, восходивший еще к первобытным временам: людям, подозревавшимся в прелюбодеянии, давали выпить воду, смешанную с грязью. Если они безболезненно, без последствий проглатывали эту жижу, значит, они были невиновны. Естественно, в сказании Иакова Иосиф и Мария легко проходят через испытание.

Заканчивается это сказание описанием рождения Иисуса, причем в основу рассказа положены соответствующие места у Матфея и Луки. Только автору сказания показалось, что в этих евангелиях чудес недостаточно, и он их добавил в изрядном количестве. Так, к только что родившей в пещере Марии приходит женщина, по имени Саломея, которая хочет сама удостовериться в ее девственности. В наказание за неверие у Саломеи отсыхает рука… Но тут опять являются ангелы и велят раскаивавшейся Саломее коснуться новорожденного; она берет его на руки и тут же исцеляется. В Евангелии Иакова, как и в Евангелии Фомы, сверхъестественные свойства Иисуса оказались присущи ему с самого рождения.

Церковники не признали Евангелие Иакова боговдохновенным: оно было явно написано позже четырех, признанных церковью каноническими, и слишком вольно передавало рассказ о рождении Иисуса. Но хотя оно, как и евангелие о детстве Иисуса, считалось апокрифическим, церковь не уничтожала его и не препятствовала его распространению. «История Иакова о рождении Марии» дошла до нас на греческом и сирийском языке, кроме того, существовали эфиопская, армянская, коптская, арабская и даже славянская переработки ее. Такие праздники, как рождество богородицы и введение во храм, основаны только на этом апокрифическом сказании.

Автор, выступающий под именем Иакова, доказывал избранность, благочестие и целомудрие девы Марии. Но он еще не рискнул объявить ее саму божеством — это слишком противоречило учению ранних христиан (восходящему к иудейской религии) о едином, всемогущем и всеблагом боге.

О конце жизни Марии ни в сказании Иакова, ни в других сказаниях вплоть до IV в. ничего не было сказано: Мария не была самостоятельной фигурой в системе христианских догматов.

Но в течение III–IV вв. происходит постепенный процесс обожествления матери Иисуса Христа.

Чем больше вера в Иисуса переставала быть верой в защитника угнетенных, который вернется на землю и уничтожит социальную несправедливость, тем быстрее шло заимствование христианскими проповедниками языческих представлений и обрядов. Это был более простой и менее опасный путь для привлечения верующих, чем непримиримое учение Откровения Иоанна. А среди языческих культов большую роль играл древний земледельческий культ богини-матери, богини плодородия. Вряд ли можно было найти в Римской империи область, где в той или иной форме не почиталось женское божество. В Греции была Деметра, в Малой Азии — Кибела, в Месопотамии — Иштар, в Египте — Исида…

В первые века империи эти древние верования как бы заново возрождаются, особенно среди сельского населения провинций. Крестьяне на последние гроши ставили посвятительные надписи «великой матери богов», прося у нее и покровительства, и хорошего урожая. Они инстинктивно противопоставляли свои традиционные культы официальной римской религии, и прежде всего обожествлению императоров, поклонение которым было обязательно для всего населения империи. Сохранить хотя бы свой культ, свои древние обряды — в этом выражалась робкая мечта о независимости у крестьян, особенно в тех глубинных районах Малой Азии, Сирии, где сохранились общины, способные поддерживать местные святилища.

Культы женских божеств проникали и в высшие слои римского общества. Старая римская религия со множеством богов, божков и духов, с примитивной обрядностью, восходящей к глубокой древности, не могла больше удовлетворять римлян. Они тоже искали новую религию и ждали божественного спасителя — будь то персидский бог солнца Митра, абстрактный логос гностиков или богиня-прародительница.

За много веков до появления культа богородицы древние египтяне поклонялись Исиде — богине-матери (статуэтка XII в. до н. э.).

Особенно был распространен — даже в Италии — культ египетской богини Исиды, по мифу, жены бога Осириса и матери бога Гора. Она обычно изображалась с младенцем Гором на руках, и это изображение легло в основу позднейших икон и статуй богородицы. Римский писатель II в. Апулей в своей знаменитой повести «Метаморфозы» («Золотой осел») подробно описывает культ Исиды. Герой этого произведения — молодой человек Луций с помощью колдовства превращается в осла. Он претерпевает множество приключений, пока наконец Исида не освобождает его. Она является к Луцию и торжественно объявляет: «Вот я пред тобою, Луций, твоими тронутая мольбами, мать природы, госпожа всех стихий, изначальное порождение времен, высшая из божеств, владычица душ усопших, первая среди небожителей, единый образ всех богов и богинь, мановению которой подвластны небес лазурный свод, моря целительные дуновенья, преисподней плачевное безмолвие» («Метаморфозы», XI, 5).