Евгений Кузнецов - Валаамская тетрадь

А дело, наверное, в том, кто и как ведет в храме службу. Если священник в убогой приходской церковке или иеромонах в заштатном монастырьке или скиту сам исполнен благодати Божьей, если вера его истова, наполнена душа его добротолюбием, нестяжанием и любовью к ближним своим, если чтит он непреложно заповеди Господни, то и всякому, в храм вошедшему, вселит он в душу эти драгоценнейшие дары, которые и есть сама суть Христовой веры. Если же этого нет — все будет мертво и пусто. И всякое внешнее благолепие будет бессильно. Но как же достичь в себе человеку, священнослужителю тем паче, состояния этой благодати? Тернист и неисповедим путь духовного восшествия к совершенству. Достаточно почитать и задуматься над высказываниями на этот счет Святого Серафима Саровского, чтоб познать, что это такое. Доставьте себе труд на досуге, читатель, прочтите.

С конца XVIII века под влиянием великого подвижника Пенсия Величковского в Русской Православной Церкви, в монастырях прежде всего, распространялось и постигалось его учение о добротолюбии. К середине XIX века в монастырях русских, особенно таких как Оптина Пустынь, Валаамский, Дивеевский и многих других, возник институт старчества. Целая плеяда духовных наставников, которые и вели братию, особенно новопослушников и новообращенных, по тернистому пути совершенствования. Шаг за шагом постигали иноки под руководством мудрых старцев, что есть «труд и молитва Единому Богу», что есть нестяжание подлинное. Приведу пример. Будущий настоятель Валаамского монастыря Ионафан II, тогда еще инок Ионафан, взял без благословения настоятеля подаренную ему просфиру. Когда он явился к Дамаскину и исповедался ему в этом, тот наложил молитвенную епитимью на него, ибо, по разумению Дамаскина, поступок сей явил грех стяжания!

Старцы-наставники, сами пройдя этот путь, вели по нему иноков, воспитывая в них духовное совершенство. Монах, уходя от мира, должен отрешиться от всего мирского, все мирские радости и печали должны им быть отринуты. Все деяния его и помыслы должны быть обращены только к Господу. Нелегки сии задачи, и особенно в наше время. Где те старцы? За годы советской власти институт старчества иссяк. Путь духовного совершенствования по письменным наставлениям? Он еще более тернист, чем прежде. Да и, простят меня, весьма сомнителен.

Монастырь — прежде всего монашеская община, сообщество отрешенных от мира людей, а не стены. Стены тоже, конечно, нужны. Но если в монастыре нет высокой духовности, то остается только название, а не суть. В XVIII веке Валаамской обители потребовалось (с момента ее возрождения формального, приказного в 1715 году) почти 70 лет, чтоб начать возрождение ее духовное. И не случайно не настоятелями, а строителями именовали до 1756 года наместников монастырских.

А ведь вспомоществование материальное в те годы было не чета нынешнему. Богатые особы, купцы в частности, жертвовали суммы по тем временам значительные, помогало и епархиальное казначейство, да и государственная казна, по окончании Северной войны начавшая наполняться, не забывала о Валаамской обители. Особливо во времена Елизаветы Петровны, императрицы набожной и щедрой. Достаточно взглянуть в Петербурге на роскошный ансамбль Смольного монастыря, возведенного ее повелением, чтобы понять рачение государыни о монашестве русском. И только по пришествии на Валаам отца Назария обитель стала монастырем в высоком смысле этого слова. 70 лет срок не малый. Хотя и потрясением для церкви было тогда упразднение патриаршества Петром. Но срок петровских реформ — каких-то двадцать лет. А тут — 80 лет советской власти, да Гражданская война, да Вторая мировая, да всего и не перечислишь. 80 лет церковь наша находилась под мощным присмотром карательного органа — КГБ, я уж не говорю о чудовищных репрессиях, обрушивавшихся на нее в 20-е и последующие годы. Так какое время потребуется нынче и церкви самой, и оплоту ее — монастырям православным — до полного, поистине духовного возрождения? Я думаю, срок немалый.

Как человек мирской, искренне сожалею, что тогда, в XV–XVI веках, победили иосифляне, а не нестяжатели. Идейным представителем нестяжателей явился Нил Сорский. в его трудах была обоснована (согласно евангельским заповедям) несовместимость собственности с монашеским уставом, в том числе и собственности на землю. Но, получив первый удар на Соборе 1503 года от противника своего Иосифа Волоцкого, поддержанного Великим Князем Иваном III, Нил и соратники его не успокоились. На Соборе же 1531 года они потерпели поистине поражение, ученики Нила Сорского Матвей Башкин и Вассиан Косой были осуждены собором. Для справки: если б не это — меньше было бы забот сегодня у иерархов православных о внешнем блеске храмов и монастырей, а более пеклись бы о духовном содержании оных. Ну, да свершенного — не вернешь.

Не собираясь пускаться в богословскую полемику, что, мол, «Господу так угодно было», замечу лишь от себя: не в простом ли хитоне ходил Христос? Собирал ли дань с верующих в него? В роскошные ли храмы призывал на молитву? Не он ли дал нам всем заповедь: «Поклоняйтесь Богу, а не Маммоне?» И не он ли изгнал торгующих из храма и заповедовал: «Храм мой, храмом молитвы наречется?». Не мне поучать, но, наверное, об этом должны размышлять иноки сегодняшние. Ведь в монастырь идет сегодня человек из нашего с вами мира. А уж каков он, этот мир, не мне вам рассказывать. И, конечно, непросто, ах, как непросто отрешиться человеку от всей грязи мира на пути к Богу. Но уж если избрал путь сей — устремляйся по нему и не ищи дорог окольных. Их нет. Пути Господни поистине неисповедимы, и в старые времена различные причины побуждали мирянина укрыться от мира в стенах монастырских. Тем более сегодня.

В последнее десятилетие нашего несусветного века столь много появилось людей неприкаянных, потерявших всяческие нравственные ориентиры, всяческую опору в жизни, немудрено, что взоры свои обращают они к церкви, к стенам монастырским. И идут туда, плохо себе представляя, что от них в стенах этих потребуется. Не понаслышке, из прямого общения знаю, что многие невольно, подспудно воспринимают монастырь как некую лечебницу. Один приходит, чтоб избавиться от наркомании, другой — от запоев, бомж ищет крова и куска хлеба. Знаю и таких, кто после четырех «ходок» в зону, не желая более становиться на эту стезю, ищет в обители хоть какого-то пристанища. На воле, в миру — ни прописки, ни работы, а значит — через месяц-другой опять за старое. А там, не за горами, и «суд идет». Куда деться? В монастырь. Но все они понимают, что в стенах этих они временно подлечатся, выправятся, «отдохнут», а там и опять в мир, начинать «новую биографию». «Новых» биографий не бывает, не следует обольщаться на этот счет.

Но монастырь ведь не лечебница, не временное пристанище. Он, конечно, поможет наркоману, остановит алкоголика, даст кров бомжу, приютит «завязавшего» уголовника. Но пристанищем для души станет только для того, кто пойдет по дороге к Богу. А ведь многие, ныне приходящие, и понятия не имеют, что это такое. По уставу Валаамского монастыря испытуемый даже в послушании проходит некую лестницу (не служебную, избави Бог): трудник, кафтанник, послушник, рясофор — и только потом уже монах. В старые-то времена некоторым до пострижения требовалось по 15–20 лет. И это тем, кто «шел» к Богу! Что же говорить о многих нынешних.

Чтоб у читателя не создалось превратного мнения, что именно такие люди только и являются сегодня насельниками монастырскими, скажу, что это, конечно, не так. Да, таких людей немало, что поделаешь, но основную массу составляют все-таки люди истово верующие, идущие в монастыри обретать пути ко спасению души. Они не ищут похвалы, награды здесь, сейчас. Они веруют: награда ждет их на небесах, в жизни вечной. Входя в стены монастырские, не следует сегодня мирянину так уж восторженно умиляться, что вот-де, мол, святые люди перед ним. Все в этих стенах нынче не просто. До святости пока далеко. Обилие возрожденных и вновь возникших монастырей, открытых для службы храмов не означает еще, что народ русский так стремительно нашел дорогу к Богу. На это потребуется время. Время, время, время и еще раз время. И великое терпение. Пока же суета сует мира, увы, проникает и в стены монастырские.

Но «возжжен светильник монашества» на островах, и это вселяет надежду. Уже сейчас возобновлена скитская жизнь на островах: Предтеченском (там заново выстроен келейный корпус, реставрируется самая старинная на Валааме церковь Иоанна Крестителя, срубленная иноками-изгоями еще в 1618 году в монастыре Василия Кесарийского), на Никольском, Святом, Скитском. В скит Всех Святых, возобновленный по старому уставу, как и прежде, не допускают мирян 364 дня в году, и только на день Всех Святых ворота его растворяются для паломников. Так же строго теперь с посещением острова Святого и Предтеченского. Да и в Воскресенском скиту теперь не турбаза (закрыта в 1983 году), а паломническая служба монастыря.