Киприан Керн - Литургика

1. Синаксарь импер. Василия является древнейшим памятником этого рода. В начале первой его части, то есть обнимающей месяцы с сентября по февраль включительно, имеется написанное стихами предисловие, в котором упомянуто имя “Сына багряницы Василия, победами славного, равно и словами….” Бароний относил составление этого синаксаря к импер. Василию I Македонянину (867–889), но потом выяснилось, что под именем Василия скрывается Василий II Булгароктон (Болгаробойца) (975—1025). Синаксарь, кроме этого вводного стихотворения, не имеет стихов перед каждым житием, почему и относится к нестишным. Найден он был так. В конце XV в. его принесли в дар из Константинополя миланскому герцогу Людовику Сфорца; потом его унаследовала семья Сфондрати, и один из членов этой семьи, кардинал Павел, подарил эту рукопись папе Павлу V, а от него она перешла в Ватиканскую библиотеку. Внешний вид этого памятника замечателен: он написан на прекрасном пергаменте, красивыми буквами, заглавные буквы золотые; каждое жизнеописание сопровождается миниатюрными изображениями высокой художественной ценности на золотом фоне. Вскоре после находки первой части года, в одном из монастырей Италии [90] была найдена в подвале вторая часть года (с марта по август), хотя и не так прекрасно написанная и богато украшенная, как первая, но по времени, слогу и общему содержанию совершенно ей современная. Нашли ее Болландисты.

Обе части были изданы в 1727 году кардиналом Албани, потом Болландистами в “Деяниях святых” и, наконец, аббатом Минем в его Патрологии в томе 117-ом. Этот древнейший синаксарь представляет собою исключительную ценность не только по своему возрасту, но и потому, что он содержит жития таких святых, сведения о которых мы в других источниках не имеем. Автор этого синаксаря не пользовался житиями Симеона Метафраста [91]. Возможно, что автор воспользовался каким-то нам неизвестным источником. Но следует заметить, что западные древнейшие мартирологи были автору неизвестны [92].

2. Синаксарь Петра, относившийся к XI веку. Найден неутомимым нашим путешественником и востоковедом еп. Порфирием Успенским. Петр (имя автора) составил этот пролог на основании каких-то источников, которые он переработал. По внешнему виду он отличается от Василиева Пролога тем, что равномерность объема жизнеописаний в нем не выдержана: одни жития очень кратки, другие более пространны. Он послужил основанием для составления впоследствии стишного синаксаря. Слог его схож со слогом стишных. По количеству содержащихся в нем памятей он богаче Васильева: до 70 памятей, имеющихся у Василия, в Петровом прологе не содержится, но зато добавлено еще до 140 таких, которых нет в Василиевом. Всего в нем до 900 памятей. Этим памятником широко воспользовались потом составители Миней.

3. Клармонтанский синаксарь (или Сирмунда) интересен потому, что им немало пользовались Болландисты. Он, вероятно, позднее Петрова Пролога, но по неравномерности объема житий весьма на него похож.

4. Стишные (греческие и славянские) прологи отличаются от разобранных тем, что перед каждым сказанием о святом они имеют по краткому стихотворному введению в два или три стиха (ямбических или героических) Язык самих сказаний более искусственный, чем в синаксарях Василия и двух других упомянутых. Сказания неравномерны: одни очень кратки, другие велики; иногда к жизнеописаниям прибавлены и сказания нравоучительные. Древнейший из рукописных стишных прологов относится к 1295 году. Автор стишного пролога не установлен точно наукой. Одни [93] считают Христофора Митиленского; Никодим Святогорец и патр. Иерусалимский Досифей называют диакона Маврикия, который, вероятно, составил краткую редакцию сказаний. Краткие стишные синаксари для нас важны потому, что по ним можно определить, какие святые в первой половине XI века почитались преимущественно; почти всем святым этого месяцеслова уже были в то время написаны каноны. Содержание стишного синаксаря Христофора Митиленского весьма близко к греческим печатным минеям, которые в употреблении теперь на Востоке [94].

Греческие богослужебные минеи отличаются от наших славянских, между прочим, и тем, что они после 6-ой песни канона печатают краткий синаксарь. В нем содержатся сказания об одном или двух, иногда даже и нескольких святых данного дня. Если памятей много, то последующим не составлено сказаний, а только краткое упоминание имени, характера и времени смерти святого. Все это при каждой памяти предваряется стихами в две-три строчки. Заимствовано это, главным образом, из стишного пролога Христофора. Кроме того, в начале XVII в. греки стали издавать синаксарь и отдельным изданием, вне богослужебного минейного текста. Это уже текст, переведенный на современный разговорный язык; перевод Максима Моргуния, епископа Цитерского. В начале XIX в. Никодим Святогорец издал свой известный “Синаксарист.” Издание совершено по поручению патриарха Константинопольского Григория. В основу лег стишной пролог, но исправленный и дополненный многими памятями новых греческих святых, сербских, болгарских. Дополнения и изменения сделаны применительно к Прологу импер. Василия и Клармонтанскому тексту.

С 1641 г. стал печататься славянский Пролог. Он составлен из текстов Василиева, Клармонтанского, стишного и пространных житий.

Если история календаря в широком смысле этого слова имеет значение для истории праздников, то история Типика, как регулятора богослужебной жизни, в особенности интересна для эортологии. Типикон не только содержит указания памятей данного дня, как календарь, месяцеслов или пролог, но и указания распределения самого богослужебного материала. В истории развития типика ученые различают три периода:

1 — до Х века,

2 — Х-ый век. и

3 — от XI века доднесь.

Такое деление, конечно, не равномерно разбивает процесс развития, но, диктуемый историческими требованиями, он имеет свое оправдание.

В истории русской науки Типикону посвящено несколько очень ценных работ, так что развитие его может быть оценено с достаточной научной достоверностью. Следует указать в особенности:

— И. Мансветова “Богослужебный устав,”

— прот М. Лисицына “Первоначальный славяно-русский Типикон,”

— Скабаллановича “Толковый Типикон” и

— уже упомянутое исследование архиеп. Владимирского Сергия (Спасского) “Полный Месяцеслов Востока.”

Этот этап в развитии Типикона наименее благоприятен для научного исследования. Богослужебных уставов в настоящем смысле этого слова от этого времени не сохранилось, да их, в сущности, и не было. Те монастырские уставы, которые до нас дошли, содержат в себе очень мало литургического материала Если можно, судя по теперешним уставам, отделять в них дисциплинарную часть от литургической, то в памятниках того времени это разделение не проводилось. Литургическая часть явно недоразвита; дисциплинарная подавляет все. Правила монашеского быта отделяются от церковных служб [95]. Отдельные монашеские уставы, которые могут иллюстрировать состояние тогдашнего монастырского быта, суть следующие:

Устав преп. Пахомия Великого (+348) для Тавеннисийского монастыря.

Пространно изложенные правила для монахов св. Василия Великого.

Сочинения Кассиана Римлянина в 12 книгах “Об устройстве общежитии.”

Устав св. Венедикта Нурсийского (Т 543) для монастыря в Монте-Кассино.

Повествование Софрония Иерусалимского и Иоанна Мосха о посещении ими Синайского монастыря.

Составить себе представление о последованиях суточных служб или праздниках по этим уставам чрезвычайно трудно. В истории развития суточного богослужения было о том выше сказано.

Б. Второй Период в Развитии Устава (X век).

Характерным отличием этого этапа является:

а) попытка кодификации богослужебных обычаев и регулирование богослужения;

б) отделение литургической части от дисциплинарной;

в) слабое развитие синаксарной части за счет триодной и

г) отсутствие суточной (общей) части. Памятниками этого периода являются:

1 “Начертание” (Ύποτύπωσις) Студийского монастыря из IX-Х веков;

2. “Устав” (Διατύπωσις) св. Афанасия Афонского Х века;

3. Синайский канонарь конца IX. — нач. Х века;

4. Устав Римской церкви того времени.

В изложенной выше истории суточного, седмичного и годичного циклов было указание на состояние богослужения в это время. Для истории самого Типика это время переходное и менее интересное, чем последующий, главный этап в развитии его.