Сборник - Что такое анафема

5. Анафема от anathema, anathora – возложение (anatithemi: tithemi – класть, ana – вверх), возложение, приношение, посвящение Божеству. Главное – идея изолированности по отношению к сфере бытового, несакрального. Это значение изолированности, изъятия далее развивалось в двух направлениях: изолированность как благая посвященность и изолированность как отторжение от сакрального, от Божества. В Новый Завет вошло второе значение. «Да будет анафема» – «да будет изолировано». Проклятие – katara – предполагает полное отлучение с элементом отомщения отлучаемому, кары ему, то есть в проклятии отчетливо присутствует идея кары. Анафема – более нейтральная и безэмоциональная констатация несопрягаемости предаваемых анафеме с предающими. Анафема – это не карательная, а скорее даже воспитательная, даже профилактическая мера, как больного заразной болезнью изолируют от здоровых совсем не в целях наказания, не в целях покарать за сам факт болезни. В контексте Нового Завета анафема приобретает идею помощи отлучаемым, оказания им блага, спасения их, так как попадающие под анафему лишаются тем самым возможности «соблазнять малых сих», что есть величайший грех. То есть анафема есть своего рода лекарство для больного.

6. Анафема – отлучение от общины верных и предание суду Божию; а также тот, кто подвергся такому отлучению[120].

7. Анафема, заклятие, отлучение – от семитского корня херем: отделять, оставлять исключительно для религиозного употребления. В русском переводе Библии слово херем переводится в Ветхом Завете – заклятие, а в Новом Завете – анафема… В устах иудеев в клятвенных формулах оно имеет значение призыва проклятия против себя самого в случае нарушения клятвы. У апостола Павла – это формула, которая выражает суд Божий над неверными (см. Гал. 1, 8; 1 Кор. 16, 22). Когда же он говорит: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян (Рим. 9, 3–4), он уточняет, что анафема для христианина – это отлучение от Христа[121].

8. Анафема – отлучение в древней Христианской Церкви отвергающих или извращающих основные истины веры, исключение из общества верующих, удаление от общения с верующими. В таком смысле объявлялась анафема или отлучение еретикам или нераскаянным грешникам[122].

9. Говоря об иерархах, принявших еретическое исповедание веры, преподобный Максим Исповедник сказал: «Они много раз сами себя отлучили от Церкви и изобличили в неправомыслии»[123].

10. Kаноническое право Православной Церкви предупреждает: в случае тяжких грехов епископ или клирик должен быть лишен сана, а мирянин отлучен от Церкви. Если бы анафема была проклятием, то было бы странно, что епископ лишь лишается своей должности, продолжая оставаться членом Церкви, тогда как на голову гораздо менее виновного мирянина обращаются все силы ада. При этом церковные авторы всегда подчеркивали, что лишение сана есть гораздо большее наказание, чем отлучение мирянина: ведь мирянин может быть возвращен в Церковь, а лишаемый сана расстается с ним навсегда. Стоит заметить, что Второе правило IV Вселенского Собора прямо употребляет слово «анафематствование»: ему подлежат те, кто за деньги пытается приобрести священнический сан.

11. В 754 г. в Kонстантинополе состоялся иконоборческий лжесобор. Хотя он существенно исказил церковное предание во многих своих суждениях, он, однако, сохранил в своей процедуре именно православное понимание анафемы. О людях, не согласных с его постановлениями, этот собор постановил: «Если это будут епископы или клирики, да будут чужды епископства, а клирики клира; если же они монашествующие или миряне, то да будут анафематствованы». Сама эта анафема наложена (на православных иконопочитателей) неверно, но в данном случае этот текст представляет для нас интерес в качестве свидетельства о том, что в восточнохристианском сознании этого времени слова отлучение и анафема бытовали как синонимы.

12. В Евангелии есть слова Христа: Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18, 15–17). Крупнейший исследователь церковного права епископ Никодим Милошевич по этому поводу замечает: «Это место Святого Писания говорит нам, в чем состоит сущность церковных наказаний. Сущность этих наказаний, как мы видим, в том, что христианин, вновь ставший язычником, начинает восприниматься христианами именно как язычник. На него распространяется Христова же заповедь об отношении к нему (как к любому человеку и прежде всего к врагу) с любовью. Но он уже не составляет одно духовное целое с остальными христианами. Основатель Церкви, упомянув средства, которые должно употреблять для исправления преступника закона, объявил, что при упорстве его следует лишить общения с Церковью, исключить из Церкви и считать чуждым ей. В лишении общения с Церковью состоит, следовательно, последнее и потому самое высшее наказание, которое церковный суд может налагать на лиц, преступивших ее законы. Под именем общения понимаются все права, получаемые человеком со вступлением его в Церковь, и в частности, право пользоваться благодатными дарами Церкви, из которых высшим является Таинство Святого Причащения», – продолжает сербский канонист[124].

13. Кроме того, можно прислушаться к тому, что говорят об анафеме как высшем церковном наказании богословы-специалисты в области канонического права:

«Сущность церковных наказаний состоит в том, что преступник церковных канонов лишается всех или только некоторых прав и благ, находящихся в исключительном распоряжении Церкви. Отсюда и общее название этих церковных наказаний: отлучение (греч. aphorimos, лат. excommunicatio). Оно может быть или полное – состоящее в совершенном исключении из числа членов Церкви (aphorismos, excommunication major), или неполное, когда виновный лишается только некоторых прав и благ, находящихся в церковном распоряжении», – пишет А.С. Павлов[125].

Только что цитированный епископ Никодим полагает, что «наказания, налагаемые Церковью на мирян до их полного обращения, – не наказания, в строгом смысле, а епитимья, и она принимает в свое общение даже таких преступных мирян, которые подверглись самой высшей мере наказания – анафеме, если только они искренне раскаются и исполнят предписанные епитимьи»[126].

По мнению епископ Никодима, анафема тем отличается от отлучения от Таинств, что: 1) совершается гласно, а не на исповеди; 2) лишает анафематствованного права на общение с православными христианами не только в Таинствах, но и в быту и 3) в христианских государствах влечет за собой репрессивные меры со стороны государственной власти. Можно осуждать привычную для теократического сознания апелляцию к светским властям, но нельзя не заметить, что все же никакого «проклятия» здесь и близко нет.

Наконец, современный канонист, преподаватель Московской Духовной Академии, протоиерей Владислав Цыпин так пишет об анафеме:

«Великим отлучением, анафемой, поражают только за самые тяжкие преступления: ересь, вероотступничество, святотатство. Великое отлучение заключается в совершенном исключении преступника из Церкви. Но и анафема все-таки не утрачивает характера врачевания, ибо она не является неотменяемой карой. Если анафематствованный грешник раскается в содеянных им преступлениях, то он не может быть жестокосердно отвергнут Церковью. Согласно 52-му Апостольскому правилу, «Если кто, епископ или пресвитер, обращающегося от греха не приемлет, но отвергает, да будет извержен из священного чина…»[127].

Итак, слово анафема имело смысл проклятия только в иудаизме и, отчасти, в католичестве, но отнюдь не в Православии.

Православному сознанию настолько претит желание духовного и физического зла человеку, что один из богословов полагает, что библейский смысл даже такого слова, как проклятие, не следует понимать как насылание зла на человека: «Проклятие означает только, что нечто предоставляется своей судьбе, лишается поддержки: «проклинаю» – значит «отлучаю». Так что делать пугало даже и из такого слова, как проклятие, совсем не следует. Это страшное слово, но оно не обнаруживает никакой активной жестокости. И если Судия говорит грешникам «проклятые», то это значит только «отлученные от Меня, предоставленные самим себе»[128].