Павел Хондзинский - Святитель Филарет Московский: богословский синтез эпохи. Историко-богословское исследование

318

См.: Там же. Т. 1. С. 329.

См.: Там же. Т. 3. С. 7.

Там же. Т. 5. С. 45.

См.: Там же. Т. 10. С. 142.

«Почитаем ли его за место великоименными домами исполненное и высокими стенами огражденное. Но церковь есть училище самого Бога, украшенное святостию праведных душ и огражденное благодатию Духа Святаго. Почитаем ли за израильтян потомков великого Авраама, которые то место населяли. Но Церковь состоит из истинных Израильтян, которые суть прямо оное благословенное семя Аврааму обетованное» (Там же. Т. 12. С. 242).

См., напр., у Дубровина (автора работы о А. Ф. Лабзине) и даже у Корсунского!

Из глубины воззвах. С. 288. В этом же слове, сказанном при основании Исаакиевского собора в Петербурге, проясняется и понимание митрополитом Платоном смысла церковного обряда: «Дух наш с телом соединен столь тесным союзом, что чем больше есть чувств ударение, тем сильнейше воображение мыслей. На сем основании все в свете законы были окружены известными обрядами, коими человеческие чувства привлекаемы были; а чрез то мысль к большему святыни почтению была восхищаема» (Там же). Или в другой проповеди: «Знак, коли он есть прямой знак, всегда должен что-нибудь означать. А без того он ниже знаком почитаться может. Священные видимые обряды должны означать внутреннее души нашей доброе расположение» (Назидательные слова. Т. 12. С. 38). Это вполне «антимистическое» воззрение митр. Платона на церковную символику в свою очередь подкрепляется и его отрицательным отношением к Арндту. См. в том же издании его письма к преосв. Амвросию Подобедову (Из глубины воззвах. С. 91–93).

Назидательные слова. Т. 20. С. 365.

Там же. С. 367.

Тем самым подтверждается данная ему в начале характеристика деятеля «предвозрождения».

Отсюда прямое отношение к сегодняшней жизни и твердую связь с нею имеют только нравственные заповеди. И морализаторский уклон века, предвосхищающий в известном смысле «нравственный монизм» митр. Антония, возможно, возник именно отсюда.

Сухова Н. Ю. Вертоград наук духовный. М., 2007. С. 378.

Сочинение Сен-Мартена. Луи Клод Сен-Мартен (1743–1803) – французский философ-мистик.

Лопухин И. В. Записки сенатора Лопухина. Лондон, 1860. С. 20.

Лопухин И. В. Записки сенатора Лопухина. С. 4

«Нашел было на меня дух поэзии – и я, совсем не зная ее правил и никогда не писав стихов, переложил шесть псалмов… Если б нечто не отвлекло меня тогда – от чего пиитический дух этот во мне скрылся, то бы, думаю, переложил я всю псалтырь в несколько дней, так сильно он действовал. После же не мог я написать ни одного стиха» (Там же. С. 64). Совсем анекдотически выглядит история с написанием Лопухиным пьесы «Торжество правосудия», которую его биограф передает следующим образом: «В предисловии к своей «драме» автор высказывает наивный взгляд, что всякое сочинение, и хорошее и дурное, может занять какое-нибудь место в истории литературы; затем тут же рассказывает о приятельском споре с одним «славным драматическим писателем». Во время спора Лопухин заявил, что если он захочет, то напишет «сносную пьесу театральную», хотя «никогда не занимался театральными сочинениями и с самой своей молодости до театра охотник не был». Слово свое Лопухин сдержал, употребив на труд восемь дней. Комедия Лопухина написана по образцу комедий того времени на тему: добродетель рано или поздно должна восторжествовать над пороком. Напрасно мы стали бы искать в ней художественных достоинств; в пьесе нет действия; развязка наступает неожиданно, и зритель недоумевает, как могло случиться, что злой, упрямый и самолюбивый человек сразу «просветлел» и почувствовал всю мерзость своих поступков» (Суровцев А. Г. Иван Владимирович Лопухин. Его масонская и государственная деятельность. СПб., 1901. С. 66–67).

Его любовь к справедливости, особенно проявившаяся в его деятельности в Московской уголовной палате, впрочем, не случайна, кажется, а находит себе обоснование в любимом им Сен-Мартене: «Ежели вникнем в самих себя, то легко почувствуем, что главнейший закон всеобщего Правосудия есть тот, чтобы свойство наказания было всегда в точном отношении с самым свойством преступления» (Сен-Мартен Л. К. О заблуждениях и истине. М., 1785. С. 29–30).

«На первых порах усердный читатель Вольтера и Руссо, Лопухин, подобно Новикову, Фонвизину и другим мыслящим русским людям XVIII века, не мог не почувствовать вскоре «затруднительности своего культурного положения». Служивший русскому образованному человеку образцом строй понятий, чувств, общественных отношений был, по выражению Ключевского, осужден как неразумный. С целью найти выход из неловкого положения русский человек должен был обратиться к самому себе, сосредоточить работу на своей личности, на своем личном и нравственном усовершенствовании» (Суровцев А. Г. Цит. соч. С. 12).

Лопухин И. В. Записки… С. 75.

Даже в скудном Феофановом определении Церкви, как необходимый элемент последней, присутствует «духовное правительство».

Лопухин И. В. Записки… С. 21.

Там же. С. 23.

Иногда малые подробности говорят больше, чем исторические панорамы. Вот запись из дневника Л. А. Симанского, активного члена масонской ложи Трех Светил: «Февраль 21. Да поможет мне Господь Бог начать пост сей в духе молитвы, покаяния, воздержания, в труде, любви, уединении, согласии, мире, радости и верности, да поможет мне таковым образом встретить неделю поста, приуготовления говения и Светлого праздника…» (см.: Соколовская Т. Материалы по истории русского масонства XVIII–XIX вв. М., 2000. С. 123). Здесь же находим любопытное известие о рукописи, в которой изложены «правила учреждения тайной ложи исключительно для русских дворян православного вероисповедания». Это известие, по замечанию автора публикации, «является особенно ценным еще и потому, что носит ярко национальный характер, вообще масонству не свойственный и появившийся в России в конце 1780-х гг. в виде протеста против тяжелых условий беспрекословного повиновения, коим русские масоны обязаны были иноземной масонской власти» (Там же. С. 133).

«Цель сего общества была издавать книги духовные и наставляющие в нравственности истинно Евангельской, переводя глубочайших о сем писателей на иностранных языках, и содействовать хорошему воспитанию, помогая особливо готовящимся на проповедь слова Божия, чрез удобнейшие средства приобретать знания и качества, нужные к оному званию; для чего и воспитывались у нас больше пятидесяти семинаристов, которые отданы были от самих епархиальных архиереев с великой признательностью» (Лопухин И. В. Записки… С. 21).

Суровцев А. Г. Цит. соч. С. 23.

Стоит обратить внимание на существенный переход от «внутреннего» христианства к «внутренней» церкви.

Это темное выражение, каких вообще немало у Ивана Владимировича, может быть, по его плохому знанию родного языка, а может быть, по осторожному нежеланию ясно формулировать учение вообще, – это выражение, кажется, хотя бы отчасти может проясниться фразой другого известного масона, князя Репнина: «По соединению Его [Спасителя] с плотию чистою от персти нетления, от живого семени вещественности, можно разуметь, как сия чистота может излиться и на всю вещественность, если оное Начало возрождения в ней воздействует» (СВ. 1817. Ч. 4. С. 308). Иными словами, воплощение Спасителя кладет начало проникновению духовного в вещественное вообще. Кажется, для масонов это было важно еще и потому, что через вещественное (через познание натуры, если не прямо через алхимию) они искали выхода к духовному. Впрочем, может быть, это и не так, но важно вот что: восстановление связи духовного и вещественного совершается во Христе, но «изливается» не в Церковь, но в природу.

Некоторые черты. С. 12.

Там же. С. 17–18.

Там же. С. 18–19.

Некоторые черты. С. 7, 12.

Лопухин И. В. Масонские труды. М., 1997.

Д. И. Попов в своих воспоминаниях о И. В. Лопухине утверждает, что именно против «Некоторых черт о внутренней Церкви» была произнесена проповедь митрополита Платона, в которой он рассуждает о внутреннем и внешнем богослужении («К чему сия внешняя?»), и приводит ответное письмо Лопухина, не без ехидства заметившего митрополиту, что «глубоким знаниям Вашего Высокопреосвященства в теологии, конечно, оное, т. е. «к чему-то» должно быть ясно открыто» (см.: Попов Д. И. Воспоминания о Иване Владимировиче Лопухине // Гаврюшин Н. К. Юнгов остров. М., 2001. Приложение. С. 81).