Д. Альжев - История и теория религий: конспект лекций

3. Сложение второго по значимости (после Писания) опуса высокоавторитетных текстов, которые восполняют содержательные лакуны Писания и дают к нему развернутый комментарий. Этим произведениям, как и Писанию, приписывается священный характер. Этот второй по значимости корпус сакральных текстов можно назвать Священное Предание; в христианстве Св. Предание – это сочинения отцов церкви (патристика); в иудаизме – «Талмуд»; в исламе – «Сунна» и хадисы.

4. Развитие теологии, или богословия (в качестве теоретического учения о Боге, Откровении, взаимоотношениях Бога и людей и др.). Начало теологии может содержаться уже в Св. Писании; основополагающие принципы обычно формулируются в Предании; однако, в отличие от Предания, которое мыслится сложившимся, завершенным, теология продолжает развиваться и в наше время.

5. На основе догматического богословия церковная иерархия вырабатывает краткое изложение вероучения – Символ веры и катехизис.

Это самые ответственные и репрезентативные жанры сложившейся конфессии. Вместе с 2–3 главными молитвами Символ веры и катехизис содержат тот вероучительный минимум, который известен самым широким кругам верующих.

6. Особую жанровую подсистему образуют тексты, используемые в богослужении (в храме, в культовых отправлениях вне храма, в молитве верующего). Это различные богослужебные книги и сборники молитв.

7. С мистическим началом, которое в той или иной мере живет в самых разных религиях, связан особый, самый прихотливый и поэтический пласт конфессиональной литературы – мистико-эзотерические тексты.

8. Проповедь изначально присутствует в религиозной коммуникации людей, раньше любых письменных фиксаций религиозного содержания. С проповеди начинается приобщение людей к Откровению Бога, посланному людям через пророка. Если Откровение – это информационный «первотолчок» религии, то проповедь – это начало жизни учения среди людей (в их сознании и религиозной коммуникации). В разных конфессиях судьбы проповеди различны, что связано с особенностями в истории содержательной и жанровой коммуникации в той или иной конфессии.

9. К необходимости определенного толкования, пояснению сакрального текста приходят все религии Писания – в силу присущего им повышенного внимания к авторитетному слову и стремления удержать его первоначальный смысл. Элементы комментирования священного текста, иногда возникающие уже в Писании, со временем становятся основным содержанием произведений специального жанра – толкований.

10. В иудаизме и исламе уже в Писании сформулирован свод фундаментальных правовых норм. В дальнейшем, по мере роста юридических потребностей социумов, эта изначальная связь вероучения и права станет основой для формирования специальной церковно-светской юрисдикции и соответствующих конфессиональных жанров и текстов.

11. В культурах, основанных на религии Писания, вокруг «ядра» основополагающих текстов вероучения складывается разнообразная и обширная литература переходного или смешанного, конфессионально-светского характера. Церковные темы соединялись здесь с темами и задачами дидактики, полемики, историографии, филологии, естествознания и др.

Приведенный перечень жанрово-тематических областей конфессиональной литературы не является хронологическим. Прототип каждого жанра в том или ином виде держится в Писании или Предании. Темы и жанры заданы священными книгами, как бы вырастают из них и во многом определены этими основными текстами культуры.

Еще в недавние времена религиозная, мистическая, эзотерическая, оккультная и тому подобная литература была в нашей стране практически недоступна. Читателей обильно потчевали только одной «истиной»: «научно-атеистической» – идеологическим суррогатом, не выдерживающим никакой критики, даже с точки зрения рационалистической науки. Тем не менее, каждый «гражданин страны Советов» обязан был это мировоззрение усвоить и руководствоваться им в понимании мира и своего места в нем. Однако под видом «научного» в массовое сознание внедрялся фактически религиозный подход: советское общество оставалось глубоко религиозным – по стилю и способу мышления, по характеру ценностей, лежащих в основе поведения граждан. Тексты «классиков марксизма-ленинизма» являлись сводом истин в последней инстанции, источником мудрости на любой случай. Как и в Средние века, когда ответ на любой вопрос искали в Библии, в работах «Отцов и Учителей Церкви», в текстах Аристотеля, ставшего непререкаемым авторитетом в мировоззренческих вопросах, так и в нашей стране, поставить под сомнение марксистские догмы означало «впасть в ересь». Марксистско-ленинское «научно-атеистическое мировоззрение» фактически являлось одной из разновидностей «религий левой руки» – «религией человекобожия» – со своими сакральными текстами, штатом жрецов-богоборцев, кровавым судом инквизиции, сатанинским по своей сути культом, неразрывно связанным с системой невиданных в истории массовых кровавых человеческих жертвоприношений, которые носили в основном ритуальный характер, т. е. были обусловлены прежде всего религиозно-мистическими соображениями, и лишь поверхностно, на политическом уровне, были связаны с пресловутой «классовой борьбой». (Об этом см., например, книгу крупнейшего эзотерика и визионера нашего времени Даниила Андреева «Роза Мира»).

Теперь внешней свободы стало больше. А вот прибавилось ли свободы внутренней, свободы в духовном мире каждого из нас?! Ведь разрыв между внешней и внутренней свободой даже опаснее, чем относительно высокая, но более или менее совпадающая внутренняя и внешняя несвобода: если вторая ситуация тормозит развитие общества, но при этом остается надежда на то, что все может измениться к лучшему, как только внешние ограничения будут сняты, то первая ситуация вообще способна взорвать общественные связи и уничтожить само общество. Подлинная же внутренняя свобода обретается только постоянной напряженной духовной работой.

В настоящее время много пишут, что православие возрождается, поскольку в него хлынул поток новообращенных – людей, которые теперь якобы прониклись религиозными идеями, духовно прозрели и пришли к осознанию Бога. На основе этого, внешнего, чисто количественного показателя утверждается, что налицо явные признаки возрождения православия, а значит – духовного возрождения России вообще. На самом же деле о подлинном возрождении православия вряд ли можно пока говорить. Более того, в настоящее время по сути дела развивается еще более глубокий его кризис, чем в советские времена, когда православие пребывало как бы в «законсервированном» виде. Вновь обращенные, в действительности, в массе своей не исповедуют по-настоящему православие. И дело даже не в том, что многие из них не знают основ православного вероучения. Чтобы стать по-настоящему религиозным человеком, мало заявить о своей вере в Бога, мало даже исправно ходить в церковь и по религиозным праздникам стоять со свечой перед иконами, как это, отдавая дань «духовной моде», делают многие из нынешних «власть имущих». Ведь религиозная вера – это сложнейший и богатейший культурный феномен, она формируется всем укладом, всем образом жизни, передачей традиций на уровне образцов поведения, их воспроизведением непосредственно в жизни, во всех ее сферах, но вместе с тем и огромной внутренней работой – работой чувств, ума, души человека, которую не может заменить простое посещение церкви и даже старательное и добросовестное исполнение всех церковных обрядов. Чтобы обрести веру, человек, выросший в атеистической среде, должен полностью переосмыслить себя и окружающий мир, и очень немногие на это способны, даже если многие к этому стремятся.

Можно по-разному относиться к религии вообще и к православию в частности, но не следует при этом забывать, что во всех современных цивилизациях именно религии образуют концептуальную основу духовной жизни, оформляют и опосредствуют базовую систему ценностей. Не является исключением и наша цивилизация, базовые ценности которой сформулированы на языке православия.

Между тем, в условиях крушения марксистско-ленинского мировоззрения в образовавшееся «пустое» духовное пространство хлынули мировоззренческие концепты самого разного толка, прежде всего религиозные. Их спектр чрезвычайно широк – от католичества и протестантизма до саентологии и дианетики. Неискушенный в мировоззренческом отношении человек подчас теряется в этом изобилии «духовной пищи», оказывается неспособным не только распознать «рецепты приготовления» различных «духовных блюд», но и ясно осознать глубокие социально-культурные различия, существующие даже между отдельными христианскими конфессиями, не говоря уже об осознании того факта, что при кажущихся несущественными богословских расхождениях, различия между ними в образе устроения духовной жизни человека огромны.