Сергей Бычков - Евангелие от Сергея

109

начал бесспокоиться, где же это ты потерялся: такое событие мог проворонить.

— Да, я вчера весь день по городу носился: думал — бунт будет, а сегодня сразу с утра — к тебе за новостями. Прокула вон тоже не спит, сейчас видел её на террасе. Видимо, слишком ей интересно, чем вся эта история закончится. Переживает, словно не Иисуса судить будут, а её.

— Да не за Иисуса она переживает, а за меня, — ответил Пилат, — ей, как жене успешного политика, небезразлична моя карьера. Отсюда и повышенный интерес.

— Ну, а Иисус, я тебе скажу, не подарок, — переключился на виновника торжества Лукреций, — вот тебе и агнец божий.

— А я что тебе говорил? — согласился Пилат. — У него всё было просчитано далеко вперёд и теперь дорога к короне ему открыта.

— Не прибедняйся, Понтий, — с укором ответил Лукреций, — мы-то знаем, что это был твой план, и я должен тебе сказать, план просто гениальный.

— На то мы и политики, чтобы всё просчтитать. — довольный похвалой друга, ответил Пилат. — А знаешь, Лука, я вот начал думать: не наживу ли я в лице Иисуса опасного противника? Хитёр, напорист, бестия, а получит власть — ещё неизвестно, как она на него повлияет и каким он тогда станет.

— Такая вероятность всегда существует, Понтий, — ответил Лукреций, — власть портит людей, это ясно. Вспомни поговорку *Хочешь узнать человека — доверь ему власть*.

Хотя… шансов у него не так уж и много. Во-первых, ты сам обведёшь вокруг пальца, кого хочешь. А во-вторых, чтобы ему укрепиться и встать прочно на ноги, потребуется несколько лет.

К тому времени, когда наш орёл расправит крылья, ты уже отслужишь свой срок и вернёшься в Рим. А новый прокуратор с помощью легионов всегда сумеет навести здесь порядок.

— Ты прав, Лукреций, — успокоился Пилат, и в этот момент вошёл командир легиона охраны Марк.

— Понтий, — начал он, — во дворец пожаловала процессия священников во главе с наипервейшим козлом Каиафой. Привели разбойника… — тут он замялся, — нашего бывшего переводчика и просят тебя утвердить смертный приговор.

— Пусть подождут. Скажи — скоро буду. Занят пока.

110

— Ох, и начнётся сейчас потеха, Лукреций! — радостно потёр руки Пилат. — Я представляю себе физиономию этого прохвоста Каифы, когда он услышит: этот человек не виновен. Он сразу поймёт, что ему пришёл конец.

Он едва успел закончить фразу, как Марк вернулся.

— Понтий! Царь Антипа пожаловал. Просит принять по срочному делу. Примешь, что ли?

— Антипа? — удивился Пилат. — Ты посмотри, Лукреций, что делается! Этот спесивый царёк почуял свою погибель и прибежал целовать мне ноги. Столько времени пакостил, а теперь хочет грехи замолить! Каков, а?

— Скажи ему, Марк, что я занят. Смогу принять только вечером.

Марк вышел, а Понтий заулыбался:

— А к вечеру он уже не будет царём и встречаться с ним мне уже не придётся. Пошли, Лука, судить Иисуса.

Неожиданно вернулся Марк.

— Кто ещё? — воскликнул Пилат. — Император Тиверий пожаловал?

— Понтий, — не обращая внимания на реплику Пилата, сказал Марк, — Антипа настаивает на встрече. Говорит, что сумма уж слишком велика, чтобы ждать до вечера.

— Какая сумма?

— Сумма денег, что была сворована при строительстве водопровода.

Пилат задумался. Пронюхал, мерзавец? Как?

Лука, увидев обеспокоенное лицо Пилата, посоветовал:

— Да встреться ты с ним в последний раз. По крайней мере, будешь знать — что к чему.

— Зови! — решился Пилат и уселся в своё кресло.

Через минуту в зал вошёл улыбающийся Антипа. На его лице было написано, что он очень рад и доволен встречей, но глаза его выдали. Лукреций без особого труда увидел в них искры тревоги.

— Не ждал, видимо, меня, — улыбаясь во весь рот, начал Антипа, -

а я вот так, сюрпризом решил к тебе, Понтий. А то всё только официально. Неужели мы по-товарищески не можем пообщаться?

— Да я давно хотел этого, но… — начал было Пилат, но Антипа не дал ему закончить фразу.

— Моя вина, Понтий. Виноват, признаю, поэтому-то и пришёл к

111

тебе. А чтобы ты поверил в мою икренность, я подарок тебе приготовил. Принимаешь?

— Если принять подарок, то надо приподнести ответный, — подумал Пилат, — что же он хочет? Придётся рискнуть!

— Принимаю, — ответил он и показал Марку на кресло.

— Так вот, Понтий, — усаживаясь в подставленное Марком кресло, сказал Антипа, — я никогда не донесу в Рим о том огромном количестве золота, которое растворилось неизвестно где при строительстве водопровода. Отныне и навеки я забыл и не вспомню уже никогда, кто положил его к себе в карман. Всё это пустяки по сравнению с мужской дружбой. Не так ли, Понтий?

— Вот, собака, разнюхал! — похолодел Пилат. — Кто-то продал меня. Узнаю кто — убью. Что же он хочет взамен?

Антипа как-будто читал его мысли.

— Мне немного-то и надо, Понтий. Так… мелочь. Твои легионеры по ошибке арестовали одного человека, спутав его с преступником. А он невиновен. Сделай милость — освободи его!

— Всего-то? — выдохнул облегчённо Пилат.

— Не совсем, Понтий. Ещё одна малость: другого, настоящего преступника, прикажи казнить. Тем более, что синедрион уже присудил его к смертной казни.

— Любой вопрос при желании можно решить положительно, — сознательно неопределённо и медленно ответил Пилат, предчувствуя подвох и стараясь выиграть время для решения задачи. Не может тут не быть подвоха — уж слишком всё просто: одного отпустить, а другого — казнить.

— Кто такие? — наконец спросил он.

— Одного зовут Варава. Его надо отпустить — невинная душа, а второго зовут Иисус, ты его знаешь. Мало того, что он богохульник, так он ещё и бандит: полгорода ночью вырезал. Смута начинается. Ты же не хочешь беспорядков в государстве? Проблемы возникнут всякие. А кому они нужны, Понтий?

— Никаких проблем не вижу, — нахмурился Пилат, чувствуя, как у него засосало под ложечкой, — давай сделаем так: я тебе не только Вараву отпущу, но и ещё кого хочешь, а вот невинного человека на смерть осуждать не буду. Ты должен знать, Антипа, ночью не он орудовал. Кто-то действовал от его имени и, скорее

112

всего, сознательно.

— Смотри сам, — вставая и давая этим понять, что сделка не состоялась, произнёс Антипа, — если ты не хочешь сделать такую мелочь для меня, то я не уверен, что в Риме не узнают о ворованном золоте.

— Ты мне угрожаешь? — подскакивая, зло спросил Антипу Пилат.

— Нет, Понтий, предупреждаю. — Я хотел по-хорошему, но ты видимо не понимаешь меня. Я пойду, мне сейчас поспокойнее место надо найти, сам знаешь, что может случиться. Ну, а если ты всётаки сделаешь правильный выбор и примешь мою дружбу, то в ближайшее время встретимся и отпразнуем всё как положено.

Как только за Антипой захлопнулась дверь Понтий дал волю своим чувствам. Он метался по комнате и ругая Антипу пытался найти выход из создавшегося положения. Лукреций молчал и наблюдал за Пилатом, а потом сказал: План надо менять. Ты на крючке Понтий и это может плохо для тебя кончиться. Кляуза наверняка уже готова и при любом трагическом для Антипы исходе уйдёт в Рим. Соглашайся на его условия.

— Соглашаться? Такой план и кобыле под хвост? Да и где гарантия, что эта сволочь не будет меня шантажировать в будущем.

— Гарантии нет Понтий, как нет и выбора. Тебе сейчас надо выиграть время. Пошлёшь хороший подарок Тиверию, половину наверное водопроводного золота, не меньше, смотришь и всё забудется. Ну, а потом и поквитаешься с Антипой. Потом.

— Чёрт с ним с Иисусом, — решился Пилат, — своя шкура дороже, а Антипе я ещё припомню это, мы ещё с ним посчитаемся.

— Ну, Понтий, кажется пришёл твой звёздный час, — войдя неожиданно в зал произнесла Прокула, — во дворе люди ждут твоего справедливого решения. Неужели всё так и получится, как вы задумали с Иисусом?

Понтий про себя выругался.

— Чёрт меня дёрнул похвалиться Прокуле об этой интриге, — подумал он, — хотя, пусть оценит гибкость моего ума в принятии важных решений.

— Нет Прокула, — ответил он наигранно беспечным голосом, — я сменил план. Сегодня мне выгоднее пожертвовать Иисусом чтобы выиграть у Антипы в будущем.

— Пожертвовать, — воскликнула Прокула, — что ты имеешь в виду?

— Антипа разнюхал кое-что. Теперь мне надо время чтобы искустно отреагировать. В обмен на своё молчание, Антипа потребовал голову

113

этого переводчика.

— Но, ты ведь этого не сделаешь? — в ужасе проговорила Прокула.

— Прокула! Прошу тебя, иди к себе и не переживай. Я сам решу свои проблемы

— Нет, ты не отдашь его!

Пилат поморщился и уже другим тоном произнёс:- Придётся милая. У меня нет выбора. Антипа слишком много знает. Поняла?

Пошли Лукреций, — обратился он к другу, — пора.

— Постой, — вдруг остановила его Прокула, — ты не посмеешь отдать его на казнь.