Георгий Михайлов - Нравственный образ истории

Горе воинам, когда полководец их нерешителен и труслив; все равно, что его нет вовсе. Старый Максимиан Геркулий таким не был. Коварный и кровожадный, он все же сам водил легионы в бой. Сын унаследовал от него жестокость, но мужества, даже в таком извращенном виде, не перенял. Обладая колоссальными средствами, Максенций предпочитал воевать, сидя дома. Свою и без того огромную армию он усилил свежими подкреплениями из Африки. И теперь, полагал он, полчища свирепых мавров сомнут немногочисленные полки Константина.

Конечно, у наступавших таких резервов не имелось. Воины Христиане готовились головы сложить за Государя, за братьев по вере. Это касалось их чести, исполнения заповеди любви к ближнему. Что же до победы в неравном бою, то на неё они смели надеяться лишь как на чудо. Но они надеялись! Не сомневались в помощи Божией. Вера рождает надежду, любовь её исполняет. Христиане молились неустанно, и сила их молитвы, их уверенность в победе передавались всем остальным, в том числе воинам-язычникам, коих в армии Константина насчитывалось немало. Да и сам император, хотя веры в Христа не имел, на идолов давно не полагался, а крещеных соратников своих любил и ценил. Он хорошо знал, каковы они в деле.

Когда-то отец его август Констанций Хлор, задумав испытать придворных, объявил, что уволит со службы всех, кто не откажется от веры в Иисуса Христа. Действительно, кое-кто, ради служебных выгод, отрекся, предпочел блага земные Царству Небесному. Остальные же, в большинстве своем верные Христиане, предпочли оставить службу при дворе. Вот их-то Государь и не отпустил: повысил, наградил, приблизил к себе. А малодушных отступников, наоборот, разжаловал и прогнал. «Как же, - сказал он, - царю положиться на своих служителей, если они не верны Богу».

Константин хорошо запомнил тот родительский урок. Потом, будучи сам императором, он взял за правило - доверять Христианам важнейшие посты. Жена и мать его к тому времени уже крестились. Посещали церковь и друзья Константина, вельможи из его свиты, тысячи воинов. Лишь самому ему чего-то еще не хватало. «Как это, - мнилось императору, - можно веровать в то, чего не видели глаза? Исповедовать непорочное зачатие Сына Божия, чудеса, Им сотворенные, Воскресение из мертвых? Как это, - думалось, - люди поклоняются Кресту, на котором в Риме распинают одних злодеев, да и то лишь из варваров и рабов?» Римские граждане, даже осужденные на смерть, не подвергаются столь позорной и мучительной казни. И все же... Христиане так свято веруют в Иисуса. Так смело и радостно за веру свою идут на смерть. Претерпевают нечеловеческие пытки, удивляя и ужасая палачей мужеством и сверхъестесственными чудесами. Язычники, после публичных казней страстотерпцев, толпами обращаются в Христианство, становятся сами мучениками и свидетелями истины. Гонителей же неизменно поражают Небесные кары. То слепота, то недуги страшные, гнойные язвы, внезапная смерть. Что бы ни говорили о Церкви её враги, благодать Божия на ней почивает. В этом, пожалуй точно, Константин не сомневался.

О чем размышлял он вечером накануне решающего сражения? Может, о том, чего стоят преходящие успехи людей: таланты, богатство, власть? Всё это зыбко, ненадежно, да и ничтожно, в сравнении с благом вечной жизни. Если Бог дарует человеку талант, то не спросит ли Он с одарённого, как тот распорядился своим сокровищем? И если победа, как утверждают Христиане, дается в награду за веру и правду, то не стоит ли тотчас же прибегнуть к их исполнению?

Константин устремился глазами вдаль, на тёмный небосвод... И вдруг!.. Высоко над горизонтом он увидел сияющий Крест и надпись: «Сим победишь!». Видение было столь впечатляющим, что император не заметил, как отовсюду к нему начали сбегаться воины. Стало быть, видел не он один. Обмана зрения нет. Только что же могло значить это знамение с неба? Позор и смерть, как считали язычники? Или, по толкованию Христиан, - Победу? Она ведь дается тому, кто полагает душу за друзей своих. Христиане - друзья. Крест Господень - животворящий образ Сына Божия, Свет лица Его, знаменующий Воскресение. «Сим победишь!» - говорило небо и возглашали приближенные. «Сим победишь!» - эхом проносилось по рядам воинов. Победа - тому, кто берет свой крест и следует за Царем Небесным. Да будет сие знамение - знамением земного царя!

Не верить происходящему было просто невозможно, хотя и верить тоже, казалось, трудно. Настала ночь, однако чудеса не окончились. Едва император сомкнул веки, как во сне ему явился Сам Иисус Христос. Благословляя Константина, Господь повелел ему изготовить знамя в виде креста и такие же знаки изобразить на щитах и шлемах соратников.

Утром, на воинской сходке Христиане растолковали полководцу его вещий сон. После чего, получив царское изволение, принялись за изготовление Крестовой Хоругви. К длинному позолоченному копью мастера прибили поперечину, а сверху, на конце копья, укрепили венок из золота и драгоценных камней с монограммой Имени Спасителя.

На поперечину повесили белую царскую ткань с драгоценными камнями, от которой при свете дня исходило сияние. Стрелы врагов, как потом оказалось, миновали её в самых жарких бивах. Вознося Лабарум (так назвали сию хоругвь) над полем брани, воины Константиновы с тех пор не ведали поражений. С чудотворным знаменем 28 октября 312 года император и будущий Святой Равноапостольный Царь Константин, помолясь Богу, направил галльские когорты на Рим, где самозванец Максенций намеревался отметить свое рождение.

Именно в этот день (28 октября), ровно шесть лет назад, Максенций узурпировал власть в столице, а теперь его судьба решалась у Красных камней.

По поводу праздника в Большом цирке устраивались гладиаторские игры. С утра пролетарии (городской сброд), приученные к бесплатным зрелищам и угощениям, занимали зрительские места. Предвкушал удовольствие от кровавого спектакля и сам злополучный правитель. Жуткое представление, глубоко противное христианской совести, вот-вот должно было начаться. Рабы-гладиаторы, обреченные на смерть, уже закончили «торжественный» обход арены. Первые пары бойцов готовы были скрестить мечи, но тут, словно по чьей-то команде, публика в цирке повскакивала с мест и принялась истошно вопить, что Константина в бою одолеть невозможно.

Затыкая уши, Максенций бежал во дворец. Там его ждали новые неприятности. Легионы на ратном поле начали сдавать. Среди придворных поднялась паника, пошёл нескрываемый ропот. Гвардия взбунтовалась. Все принялись обвинять малодушного августа в пренебрежении общественным благом. Преторианцы, угрожая расправой, велели волхвам убедить императора выйти за стены Рима к войску. Те тотчас же согласились. Открыв гадальную книгу Сивиллы, волхвы многозначительно объявили: «Сегодня погибнет враг римлян!»

Кто бы теперь ни победил, лукавые лжепророки могли оправдаться. В этом они, действительно, были искусны и многоопытны.

Потерявший разум Максенций, не в силах уже понять, о каком «враге римлян» шла речь, бросился к месту сражения. Снедаемый страхом и суеверной надеждой "на удачу", он спешил возглавить дрогнувшие легионы. Но тщетно!

Когда Максенций переправился через реку, за ним обрушился мост, а его войско, разбитое в бою, уже обратилось в бегство. Раздавленный толпою отступающих, самозванец утонул в водах Тибра. И когда победители, под знаменем Константина, входили в Рим, народ ликовал неистово. Так ненавидели здесь павшего тирана. Лишь Христиане не предавались столь бурному восторгу, хотя, несомненно, их радость была наибольшей.

Вздохнуть с облегчением было от чего. После без малого трех веков постоянных преследований, после гонений Нероновых, Диоклетиановых и прочих, после того, что творилось в «Вечном городе» еще вчера... Но отныне, держава Римская переходила к Христианскому владыке. «Сим победишь!» - восклицали воины, шествуя в парадном строю. «Сим победишь!» - повторял про себя император, взирая с триумфальной колесницы на сияющий Лабарум. На Святой Крест - знамя победы над врагами и самим диаволом.

За девять лет до Константинова триумфа, в восточной столице империи - Никомидии - Святой воин Георгий, не сломленный палачами Диоклетиана, стяжал вечную славу и звание Великомученика Победоносца. За ним еще сонмы исповедников-страстотерпцев свершили подвиги святости. Все они праздновали теперь общую победу. Святые мученики - на небесах, сущие в мире - на улицах ликующего Рима.

В 313-ом году в Милане Царь Константин с новым августом Востока Лицинием закрепили свободу Церкви особым эдиктом на всем пространстве Римской Державы. Позже Лициний вновь сделался врагом Христиан. Тогда с ним повторилось почти то же, что и с безумным Максенцием. Лабарум обратил в бегство знамена язычников. Разгромив Лициния в 324-ом году, Константин победил окончательно. Рукою Самодержца над империей, объединявшей тогда всю Европу, ближнюю Азию и северную Африку, он водрузил Святое Знамя.